уже разделся, хотел идти в ванную… А на меня будто нашло что-то…
— И вы его вытолкали в ночь?
— Так уж получилось… Думаете, Миша как-то замешан в этом пожаре?
— Вот видите, Валя,— усмехнулся Демин,— мы с вами одного и того же опасаемся, и оба про себя думаем, что это вовсе не исключено, верно?
Валя ничего не ответила. Смотрела на шарф широко раскрытыми глазами, и Демин вовсе не был уверен, что она услышала его вопрос.
10
Судя по изумленному виду Тетрадзе, он не ожидал гостей. В квартире оказалась и красавица парикмахерша. Она сидела в комнате, наслаждаясь прекрасным цветом телевизора, а Тетрадзе, подпоясавшись передником, орудовал на кухне.
— Хороший гость — всегда радость! — воскликнул он несколько деланно.— Неужели наши запахи дошли до вашей организации?
— Запахи еще идут, а вот слухи уже дошли,— ответил Демин.
— Слухи? О хорошем человеке могут расходиться только хорошие слухи! — Тетрадзе не желал отказываться от шутливого тона.— Прошу к столу, гости дорогие!
— Обыск, Тетрадзе! — вздохнул Демин непритворно, поскольку совсем не прочь был присесть к столу.— Вот постановление, вот наши товарищи, сейчас придут соседи, они будут понятыми…
— Соседи?! Как нехорошо! — ужаснулся Тетрадзе.— Кто угодно, но только не соседи… Может быть, из другого дома, а, Валентин Сергеевич?
Демин посмотрел в полные ужаса глаза Тетрадзе и сжалился.
— Юра,— обернулся он на площадку к Гольцову.— Отбой. Не надо этих. Пригласи из другого дома. Уж очень хозяин просит.
— Спасибо, дорогой! — Тетрадзе прижал руки к груди.
— Может быть, я уйду? — спросила парикмахерша.— Здесь намечается что-то очень серьезное…
— Оставайтесь,— сказал Демин.— Вы нам не помешаете. Вот мы, правда, уже помешали, но постараемся уйти побыстрее. Шашлык не успеет остыть, это я вам обещаю.
Пришли понятые — двое мужчин, которых Гольцов поднял из-за домино в дальнем конце двора. Пришли, судя по всему, с удовольствием. Охотно сели на предложенные стулья, переглянулись, словно в ожидании представления, поудобнее сложили руки. Тетрадзе жаловался на качество баранины, на то, что настоящий шашлык из нее не получится, но зато сухое белое вино попалось удачное и если Демин пожелает, он и ему может достать или уж, по крайней мере, скажет, где такое вино бывает. Все эти слова создавали легкую атмосферу, весьма далекую от опасных преступлений. Даже понятые, насмотревшись на улыбки хозяина, расслабились и успокоились.
— Так, с формальностями покончили,— сказал Демин.— Теперь к делу. Меня интересует ваша одежда.
Тетрадзе направился было на кухню, чтобы еще раз взглянуть на шипящие в духовке шашлыки, но вдруг как-то осекся в движении. И, когда он обернулся, его лицо было не столь беззаботным, как минуту назад.
— Прошу вас, вот шкаф…
— Шкаф потом,— сказал Демин.— Ребята,— обратился он к Гольцову и Пичугину,— вешалка, прихожая, ванная. А я пока сяду за протокол.
Однако протокол пришлось отложить. Из прихожей зашел Пичугин и осторожно положил на спинку стула брюки. Демин быстро взглянул на них, обернулся к Тетрадзе. Тот держал в руках великолепные шашлыки на шампурах. Демин заметил отборные кусочки мяса, прожаренную корочку, прослойки из кружочков лука, заметил и потому не сразу смог совладать с собой.
— Простите, Тетрадзе, но вынужден оторвать взгляд от ваших шашлыков, хотя, признаюсь, это нелегко…
— Вы можете воздать им должное, независимо от того, что найдете в этом доме, чего не найдете… Что покажется вам подозрительным, что не покажется… Шашлыки стынут, Валентин Сергеевич, а все остальное может подождать.
— Ну что ж, если понятые не возражают… Но сначала один вопрос… Это ваши брюки?
— Да. Здесь живет только один мужчина,— с достоинством ответил Тетрадзе.
— Вы вчера были в них?
— Да. Хотя я мог и не отвечать на ваш вопрос, поскольку мы договорились только об одном, а это уже второй.
— Ничего,— усмехнулся Демин.— Зато потом их будет меньше. Скажите, Тетрадзе, чем вы объясните происхождение буроватых пятен на ваших брюках, а также вот эти выжженные места?
— Как я понимаю, вы задали вопрос не для того, чтобы я на него ответил, вы задали вопрос, чтобы объяснить уважаемым гражданам понятым, за что задерживаете меня. Правильно?
— Совершенно верно.
— Хорошо. Эти пятна, как вы, очевидно, догадались, возникли вчера в доме Жигунова.
— Тамаз! — парикмахерша отвернулась от него.— Значит, ты…
— Я сказал только то, что сказал,— с достоинством произнес Тетрадзе.— И ни слова больше.
— Вы поедете с нами, Тетрадзе,— сказал Демин.— Эта женщина прописана здесь?
— Нет, она моя гостья. Моя любимая уважаемая гостья, которая, как я надеюсь, станет в этом доме хозяйкой.
— До того момента я должен опечатать квартиру. Прошу ключи, документы. Можете захватить с собой белье, туалетные принадлежности.
— Но сначала я должен сделать заявление, и вы запишите мои слова в протокол.
— Внимательно вас слушаю.
— Я не имею никакого отношения к пожару, убийству и вообще ко всему, что вчера случилось в доме Жигунова.
— Откуда вам известно, что в доме произошло убийство?
— Еще не придумал,— усмехнулся Тетрадзе.
— Хорошо, так и запишем.
Демин зачитал протокол, понятые поставили свои подписи. После этого оставалось лишь опечатать квартиру. Тетрадзе сел на заднее сиденье и словно окаменел. Он даже не оглянулся на сиротливо стоявшую у подъезда парикмахершу.
11
Демин спал плохо, утром чувствовал себя невыспавшимся, разбитым. Подобное случалось с ним, когда дело разрасталось, теряло очертания, когда с каждым допросом возникали все новые участники событий, единственно верного пути не было, а все достигнутое казалось второстепенным.
С детства запомнилась ему сказка, даже не сказка, а один ее мотив. Было совершено какое-то преступление — убила злая мачеха девушку и зарыла ее в темном лесу. Вырос на этом месте куст бузины. Как-то пришел в лес мальчик, срезал ветку, сделал из нее свирель. И запела свирель человеческим голосом, и узнали люди о злодействе…
Каждый раз, принимаясь за очередное дело, Демин искал улики, слова, показания, которые бы
