обратно. На такую прогулку уходило не меньше трех часов, и этого оказывалось достаточно, чтобы физической усталостью подавить в себе раздраженность, неуверенность, принять здравое решение.
Утром Демин получил рапорт со станции, которую удалось установить по рассказам и описаниям Сухова. Дежурный подтвердил, что действительно неделю назад едва ли не весь день на перроне околачивались два странных типа, ожидавших, видимо, какой-то поезд. В рапорте подробно описывалось, как уже под вечер один из них вдруг бросился бежать за товарняком, уцепился за последний вагон и уехал. Второй предъявил документы на имя Сухова, подозрений не вызвал. Поскольку денег у него с собой не оказалось, милиционер попросил бригадира проходящего на Москву поезда подбросить парня. Описания внешности, на которые не поскупился дежурный, полностью совпадали с показаниями Сухова. Пришел и рапорт дежурного милиционера — растерянный, виноватый, путаный.
— Начнем, — вслух проговорил Демин, посылая камешек далеко вперед. — Принимаем за истину то, что можно считать доказанным, — десять дней назад неизвестный гражданин совершил убийство. Погиб геодезист Фетисов. Будем считать, что неизвестного звали Николаем. Через несколько дней после преступления Сухов и Николай отбыли из города. На небольшой станции они расстались. Это мы уяснили. Но! В этом месте наметилось расхождение: Сухов говорит, что он ушел от Николая вполне достойно, а милиционер и дежурный утверждают иное — тот позорно бежал. Сути дела это не меняет. Объясним это естественным желанием Сухова приукрасить себя. В то же время будем иметь в виду, что он не прочь соврать. Что происходит дальше? Сухов возвращается в город и от перенесенных волнений заболевает. Став на ноги, явился с повинной. Весьма подробно описал свои похождения. Все или почти все подтверждается. Спасибо, Сухов. Пока можете быть свободны.
Дальше — Фетисов Владимир Семенович. Человек достаточно безалаберный, если судить о нем со слов жены и начальника изыскательного отдела. Вполне возможно, что жена его любила, но всерьез не воспринимала. Она стыдилась его. И любила и стыдилась — так бывает. Может ли она быть замешанной в преступлении? Конечно. Но муж ей ни в чем не мешал. Если верить Наталье Анатольевне, она в любой момент могла просто дать ему под зад коленом. Похоже, что она рано или поздно сделала бы это. Но Фетисов убит. Да еще и утоплен для верности…
«Ну, Фетисов, за что же вас все-таки убили?»
«А за что убивают?» — Демин почти услышал этот вопрос, произнесенный тихо, но внятно.
«Вот так, Фетисов, как убили вас, убивают нечасто… Что же могло быть общего у вас с этим таинственным Николаем?»
«Это уже не имеет значения… Мне сейчас все равно».
«Согласен. Но это далеко не безразлично вашей жене, друзьям, знакомым… Да и человечеству, в конце концов, не все равно!»
«Человечество прекрасно без меня обойдется».
«Нисколько в этом не сомневаюсь, — Демин опять послал камешек вперед, заприметил, где он остановился, и, чуть изменив направление, размеренно зашагал к нему. Осторожно скосив глаза в сторону, он увидел — а почему бы и нет? — увидел шагающие рядом с ним размокшие туфли, оставляющие на асфальте влажные отпечатки, увидел мокрые полы плаща, с которого стекала вода. — А скажите мне, Фетисов, не кажется ли вам странным поведение Сухова?»
«Сухов мог меня спасти».
«Конечно, не дай он Николаю лодку, откажись помогать ему, вполне возможно, что через час-другой вы пришли бы в себя и преспокойно отправились домой».
Облокотившись о массивную гранитную глыбу набережной, Демин рассматривал тающие в осенней дымке очертания противоположного берега. Да, у Сухова просматривается второе дно.
Демин покосился чуть в сторону, как если бы рядом с ним пристроился Сухов, по своему обыкновению втянув голову в плечи, будто в ожидании удара…
«Почему вы темните, Сухов? То вы ушли от Николая, то выясняется, что вы от него сбежали… Дело не просто в том, каким способом вы от него избавились. Ушли или сбежали — в этом суть ваших взаимоотношений… Почему вы поехали с Николаем на станцию? Зачем?»
«Не знаю… Может быть, он хотел, чтобы я помог ему в чем-нибудь…»
«Темните, Сухов. Перед тем как оказаться на той станции, вы долго толклись на большом, многолюдном вокзале, стояли в очереди за билетами, ждали поезда… Неужели у вас не было возможности нырнуть в толпу? К нам-то вы явились, лишь убедившись, что Николай уехал из Москвы. О чем это говорит?»
«Вы можете толковать мои поступки как угодно», — кажется, с обидой проговорил Сухов.
«Нет, Сухов, я не своевольничаю. Вот вам четкий вопрос: почему вы не пришли с повинной, когда Николай был в городе? Вы пришли, лишь когда он уехал, и все свалили на него. Вывод может быть такой: вы, Сухов, не хотите, чтобы мы задержали Николая. Вы нам много чего рассказали, но при этом не обронили ни словечка, которое могло бы навести на след Николая».
«Понимаю, вам нужен виновник. Николая вы поймать не можете и готовы все свалить на меня».
«Не кривляйтесь, Сухов. Скажите, зачем вы ходили на берег перед тем, как явиться с повинной? Что вы там искали? Камень? Нет. Ведь вы не знали о его существовании, преступление произошло без вас — если принять вашу версию. В таком случае зачем вы бросили его в воду?»
«Я уже говорил — сделал это бессознательно… Мне казалось, что будет легче… психологически легче, если я уберу с глаз этот камень».
«Откуда вам было знать, что это и есть орудие преступления?.. Хорошо, так и запишем — психологический срыв. Но такое объяснение можно было бы принять, если бы камень был свидетелем вашего падения, позора, понимаете? Но камень вас ни в чем не уличал, наоборот, он подтверждал то, что Николая вы увидели лишь на тропинке у дома, что все произошло без вас…»
«Если бы я обо всем так подробно подумал, то обязательно сохранил бы камень, даже принес бы вам его в пакете», — Демин почти услышал, как хихикнул Сухов.
«Продолжим. Ваш сосед утверждает, что на тропинке к вам никто не подходил. Он даже припомнил интересную подробность — не опуская ведер на землю, вы ногой открыли калитку и успели пройти в нее до того, как она захлопнулась. А вы настаиваете на том, что к вам привязался Николай, попросил напиться, велел слить ему на руки…»
«Что же из этого следует?»
«Смотрите, Сухов, если принять за истину каждое ваше слово, то что же получается… Николай, совершив всего несколько минут назад убийство, подходит к вам и просит помочь отмыть руки… Трудно в это поверить. К вам никто не подходил на тропинке. Руки он мог помыть в реке. Значит, Николай поджидал вас уже дома».
«А это имеет большое значение?»
«Да! Если Николай ждал вас во дворе, значит, вы познакомились с ним гораздо раньше! Тогда можно предположить, что вы вообще знаете, кто такой Николай, да и ваша роль в происшедшем будет иной».
«Как легко у вас все получается!»
«Подождите смеяться, Сухов! — Демин с силой поддал камень, и он, звонко булькнув, упал в воду. — Неужели вы не видите, что стоит нам сделать маленькое допущение — Николая вы знали раньше, и вся картина теряет свою загадочность. Ладно, Сухов, можете идти, больше вы мне сегодня не нужны».
Демин не заметил, как стемнело. Он шагал по пустынной набережной от фонаря к фонарю, то возникая в их слабом свете, то снова исчезая. По реке прошел теплоход, его самого не было видно в сгустившемся тумане, только слабое сияние возникло на какое-то время и снова исчезло. Один из последних рейсов, отметил про себя Демин. Скоро конец навигации, река замрет до апреля, а то и до мая… Унылое будет время, унылой будет река. Только поезда будут грохотать над ней, как и прежде, — пассажирские, товарняки, электрички…
Теперь в самый раз проехать вслед за Николаем. Заботливый лейтенант, преисполненный расположения к незнакомцу, без билета посадил его на проходящий поезд. Это произошло через час после того, как удрал Сухов. Если убийство совершил именно Николай, то он должен забеспокоиться. Его самое большое желание — смыться на первом же поезде. Это удалось. Естественно, он предполагает худший вариант — Сухов обратился в милицию, и на станцию вот-вот поступит приказ задержать человека в светлой плащевой куртке и голубых джинсах. Дежурный тут же посылает телеграмму в дорожное отделение
