милиции Харькова, куда этот гражданин отбыл. Если такое сообщение запоздает, оно будет передано в Белгород, Курск, Орел, Тулу — во все города, через которые идет поезд. И, наконец, в Москву.
Прикинув эти вероятности, Николай должен дать деру на первой же остановке, то есть в Харькове. По железной дороге ему ехать опасно. Значит, принимаем — примерно в двадцать три часа на харьковском вокзале появился неизвестный гражданин по имени Николай. Денег у него нет, но человек он предприимчивый, и, вполне возможно, на станции Харьков в тот вечер произошло какое-нибудь событие. Например, похищение сумочки, чемодана, откровенный грабеж беззащитного человека…
Итак, что мы можем сделать? Послать запрос в Харьков. Если же Николай поступил безграмотно и остался в поезде, значит, он должен сойти на одной из последующих станций — туда тоже необходимо послать запросы. Мы можем установить бригадира поезда, проводника вагона, куда милиционер посадил Николая. Значит, есть надежда узнать о Николае не только от Сухова…
Демин даже не заметил, как свернул с набережной на узкую, вымощенную булыжниками улочку и зашагал по ней к центру города. Начался тихий осенний дождь, очертания домов стали мягче, расплылись, окна сделались тусклыми, а булыжники заблестели. Сунув руки в карманы, он мерно вышагивал квартал за кварталом, пока наконец не понял, что давно уже идет к конторе горводоканала. Да и понял он это, лишь когда остановился перед каменными ступеньками, на которые откуда-то сверху из дырявой водосточной трубы лилась тонкая прерывистая струйка воды. Демину показалось странным, что дверь в контору была приоткрыта, хотя рабочий день давно закончился. Поколебавшись, он вошел. В коридоре горел свет, пол был залит водой, у стены стояли ведро и швабра. Все стало понятно — здесь работала уборщица. Услышав, как хлопнула входная дверь, она выглянула из-за поворота коридора. Пожилая, изможденная женщина.
— Добрый вечер, — поздоровался Демин, медленно проходя вперед и стараясь не ступать на мокрые места.
— Приветик! — охотно ответила женщина.
— Смотрю — окошко светится, дверь открыта… Дай, думаю, загляну, может, хороших людей увижу… может, рюмку поднесут, — Демин улыбнулся, увидев в руках у женщины две пустые чекушки.
— Опоздал, мил человек, на рюмку. Отметили уже…
— Что же они отмечали? Праздники вроде прошли, новых не предвидится…
— А зарплата! Али забыл?
— Вообще-то да, я и не подумал… Жаль, опоздал, хотя и торопиться было не на что, — он кивнул на чекушки, которые уборщица аккуратно отставила в сторону.
— Да, у них бывает и повеселее, — согласилась уборщица.
— Что же они пьют, когда у них повеселее?
— То же самое, только побольше, — женщина улыбнулась. — Иногда такие емкости выносить приходится, что руки дрожат.
— Никак шампанское?! — ужаснулся Демин. Ему легко было разговаривать с этой бесхитростной женщиной, принявшей его без опаски и настороженности.
— Бывало, и коньячишком баловались, — женщина так улыбнулась, что Демин понял — и ей иногда рюмка перепадала.
— На коньяк разорялись?!
— Фетисов, царство ему небесное, шалил иногда, грехи перед начальством замаливал… Отшалился, — женщина непритворно вздохнула, скорбно вытерла рот платочком. — Говорят, хулиганье камнями забило…
— Да, я слышал, — кивнул Демин. — А какие грехи он замаливал?
— По работе у него не ладилось… То напутает что-то, то сопрут у него инструмент, то нет его ко времени… Бывало, как что у него случится, заходит к начальнику и сразу: «Коньяк за мной!» Тот уж знает — что-то у Фетисова не так… А человек хороший был, — уборщица, опершись о швабру, посмотрела на небольшой снимок в черной рамке, приколотый к доске приказов. Фетисов на снимке вышел веселым, с широкой, бесшабашной улыбкой. Ниже были написаны суховатые и оттого еще более печальные слова. — Да, хороший человек был, — продолжала уборщица. — Как-то подходит ко мне здесь же, в этом коридоре, на этом же самом месте, и спрашивает: «А что, — говорит, — тетя Тоня, запрыгала бы на одной ноге, если бы тыщу рублей нашла?» Сказала, что обрадовалась бы, коли б такие деньги нашла, а вот на одной ноге вертеться не стала бы. А он мне на это и говорит, что коли б он нашел, то уж запрыгал бы не стесняясь. И показал даже, как прыгал бы — на одной ноге полный круг возле меня сделал… До сих пор вот вижу, как он скачет, смотрит весело, будто уж нашел эти деньги, — женщина тяжелой ладонью смахнула слезы.
Когда Демин спустился с мокрых каменных ступенек, было уже совсем темно, дождь пошел сильнее, город казался пустынным и от этого просторным. Перейдя через площадь, он опять направился в сторону набережной.
«Надо же, — озадаченно думал Демин, — Фетисов становится все более загадочным человеком. В редакцию является с шампанским, шоколадом, цветами, грехи перед начальством замаливает с помощью коньяка… С одной стороны, в этом можно увидеть что-то гусарское, а с другой — купеческое. А если учесть, что после вычетов на алименты трем бывшим женам у Фетисова вряд ли оставалась сотня в месяц… Это становится тем более странным. А, Фетисов? Вам не кажется?» — Демину совсем нетрудно было вообразить его рядом с собой на залитой дождем улице.
«В жизни каждого человека можно найти немало озадачивающего», — негромкий голос прозвучал с иронией.
«Все дело в том, гражданин пострадавший, что все ваши странности выстраиваются в одну линию. Они однозначны, они все одного пошиба».
«Это вы их выстроили в одну линию. А кто-то другой выстроил бы другие мои странности в иную линию».
«И опять согласен! — чуть было вслух не воскликнул Демин. — Но пусть другой и выстраивает свои линии. Меня же заинтересовала именно эта — шоколад, шампанское, коньяк, находка в тысячу рублей…»
«Не думаете же вы, что я действительно нашел эти деньги? Это была шутка, не более».
«Но и шутка укладывается в линию! Ведь вы не спросили у уборщицы о десятке, сотне… Вы спросили о тысяче! Поймите, Фетисов… Ни один из этих случаев не содержит в себе ничего необычного. Каждый может на радостях угостить кого-то шампанским, распить с начальством коньяк… Но когда все это делает человек, получающий неполную сотню на руки в месяц, человек, жена которого уверена, что кормит его… Давайте попробуем рассуждать… Вы являете собой пример неудачника. Имея высшее образование, многолетнюю практику работы по специальности, вы не продвинулись ни на шаг. Вам поручалась работа, которую после трехмесячных курсов мог выполнять выпускник средней школы».
«Мне поручалась та работа, которую необходимо было сделать. От меня никто не требовал особо точных измерений кривизны земной поверхности».
«Да! Но вы кончили институт двадцать лет назад! Конечно, это можно объяснить отсутствием способностей или честолюбия — тех вещей, которые двигают многими людьми! Но, гражданин пострадавший, у вас всего этого было в избытке. Более того, у вас оказалось достаточно жизненных сил, чтобы попытаться все начать сначала, со студенческой скамьи! Кроме того, вы способны! Вспоров канализацию, вы отделались всего лишь выговором! Нет, для этого нужны способности. А заметка в газете! Нужно иметь болезненное тщеславие, чтобы купить несколько десятков газет, вырезать заметку с собственной фамилией и раздать ее друзьям и знакомым… При том, что и на работе, и в редакции, а возможно, и дома вы не прочь были играть роль шута. Не спорьте, вы везде были шутом. Что же вам давало право уважать себя? Ведь и для тщеславия, и для коньяка, шампанского, для попытки все начать сначала нужно очень себя уважать. За что вы уважали себя?»
«Это просто душевное здоровье».
«Э, нет! Так не пойдет. Для того чтобы все объяснить душевным здоровьем, надо быть откровенным дураком. А вы умели нравиться. Чтобы такая женщина, как Наталья Анатольевна, вышла за вас, за человека, который…»
Демин остановился и долго всматривался в то место на противоположном берегу, где было совершено преступление. Сейчас там стояла полная темнота, лишь в стороне, где начинались высокие
