«Ну, хорошо, — твердил он, зажмурив глаза и сведя брови к переносице. — Сухов не знает ничего, кроме моего имени. И он на свободе. Значит, на него не вышли. Любаша ничего не знает. Ее старики могут заявить только о тех нескольких сотнях, которые я стащил у них. А почему стащил?! Позаимствовал у родственников. Одолжил. Здесь тоже все чисто. Теперь повестка… Повестка… Но если бы они что-то знали наверняка, то сами бы не поленились прийти… И Брек на свободе… Чем же вызвана повестка? Почему таким напуганным выглядел Сухов? А! Он всегда напуганный…»
Постепенно лицо Николая разглаживалось, успокаивалось, и наконец он заснул тяжелым пьяным сном. А когда проснулся, в купе никого уже не было, поезд стоял на какой-то небольшой станции, светило яркое утреннее солнце, а в глубине улицы было видно море. Редкие прохожие, цветы на привокзальных клумбах, сверкающая струя воды из поливальной машины — все это создавало новое настроение, и Николай, прогуливаясь по перрону, с удовольствием вдыхал свежий воздух, невольно подставляя солнцу помятое после выпивки и долгого сна небритое лицо.
— Садитесь, молодой человек! — крикнула проводница. — Трогаемся.
— Я, кажется, давно уже тронулся, — усмехнулся Николай, рассеянно глядя, как проходящие у самого его плеча вагоны набирают скорость, как проносятся мимо него ступеньки. В какой-то момент он дернулся вдогонку, но тут же замедлил шаг, проводил взглядом последний вагон, вяло помахал рукой проводнице. И ему стало вдруг так грустно, будто вот сейчас, сию минуту уехала его счастливая судьба.
— Отдыхать приехали, молодой человек? — услышал он вкрадчивый голос.
Николай оглянулся, увидел пожилую женщину невысокого роста с сумкой из мешковины, на которой была изображена томная красавица со смещенным носом и короткой шеей.
— А в чем дело? — спросил настороженно.
— Ну, как… Если отдыхать, так, может, комната нужна… Хорошая комната, с окошком… Столовая недалеко, и к морю добраться можно… Два рубля…
— Два рубля? — переспросил Николай, начиная понимать предложение женщины.
— Летом четыре рубля за эту комнату брала, а сейчас народу поубавилось, вот и цена поменьше. Считайте, даром…
— Ну если даром, то можно, — согласился Николай.
Они уже пересекли прохладную вокзальную площадь, когда женщина неожиданно остановилась.
— Где же это… вещички ваши?
— А! — беззаботно ответил Николай. — Едут.
— Как едут? Сами по себе, что ли? — Склонив голову к плечу, женщина подозрительно посмотрела на него.
— Идемте, мамаша, по дороге расскажу. — Николай почувствовал уверенность. — С другом мы договорились ехать, но он задержался, будет завтра вместе с вещами.
— Ему тоже понадобится место?
— А что, у вас только одно?
— Найдется, — проворчала женщина.
Комната и в самом деле оказалась неплохая — маленькая, с одной кроватью и квадратным окном, в угол была втиснута тумбочка, в другом углу стояла табуретка.
— Хоромы что надо! — искренне воскликнул Николай. И тут же начал взахлеб врать о том, как он с другом собирался поехать вместе и вот вынужден один искать место…
— Вы откуда приехали-то? — спросила женщина, и он понял, что она его не слушала.
— Из Тамбова. А что?
— Да просто так… Как же друг найдет вас?
— А я на главпочте ему письмо оставлю.
— Тоже верно… — согласилась женщина. — Надолго приехали?
— Недели на две… Что-то около этого…
— Деньги за неделю вперед, — сказала она буднично, но Николай почувствовал, что это главное.
— Дважды семь — четырнадцать? — спросил он.
— Четырнадцать, — подтвердила она. — Да, чтоб не забыть — и паспорт.
— А паспорт зачем?
— Для сна, — она делано хохотнула. — Сон у меня глубже, когда паспорт жильца в моем кармане.
— Вы что же это, не доверяете мне? — оскорбился Николай.
— Как не доверяю! Доверяю. Но законы чту. И вам советую.
— Вы что же это думаете…
— Молодой человек, — протянула женщина, — я никогда не думаю, все уже передумала. Понимаете? Нет у меня такой надобности — думать. Жильцов я видела всяких, о всяком имею мнение, знаю, чего от кого ждать. Я устаю, когда думаю… Паспорт. — Она протянула маленькую пухлую ладошку.
— Как вас зовут, простите?
— Зовут меня тетя Тася.
— Тетя Тася, — сказал Николай, скорчив значительную гримасу, — дело в том, что паспорт мне нужен самому… Мне нужно на почте его предъявить, чтобы узнать — не пришло ли письмо от друга…
— Не пришло, — спокойно сказала тетя Тася.
— Вы так думаете?
— Я уже говорила вам, что не думаю. Я просто знаю, что письма нет. И завтра не будет. Спорим? — она протянула ладошку. — Если письмо есть — живите неделю бесплатно. Если нет — платите вдвойне. Годится?
— Постойте, — Николай растерялся. — Если мой друг…
— И друга нет, — тихо сказала тетя Тася.
— Как?! — возмутился Николай.
— Паспорт. Себе я его не оставлю, только данные выпишу. Ну?
— Слушайте, уж не думаете ли вы, что я… ну, что я убийца? — вырвалось у Николая невольно.
— Убийца? — Она прищурилась оценивающе. — Нет, не думаю… Но что-то вы плывете, молодой человек…
— Плыву? — Николай почему-то сразу вспомнил черный берег реки, лодку, Сухова с дрожащими руками… Радость, вызванная ясным утром, новым местом и чувством безопасности, померкла. Николай устал, пока говорил с этой опротивевшей ему тетей Тасей, и мечтал только об одном — сбежать побыстрее из унылой каморки, с сырым затхлым запахом, с нищенской кроватью и казенной тумбочкой! Да еще это квадратное окошко, прорубленное в глухой стене, чтобы иметь право брать с постояльцев четыре рубля в сезон и два рубля после сезона! Его охватило желание выпить, он даже представил, как купит в магазине чекушку водки, выльет ее всю в стакан и выпьет в один дух большими свободными глотками, и сразу мир станет иным.
— Ну, ладно, пошутили, и будя, — сказал Николай озабоченно и, вынув из кармана паспорт, протянул его тете Тасе. Потом отсчитал четырнадцать рублей и тоже отдал. — Только вот что, — он остановил женщину, — паспорт мне все-таки понадобится.
Она вышла в другую комнату и, склонившись к столу, принялась шариковой ручкой выцарапывать данные паспорта на каком-то клочке газеты. А он мучительно остро почувствовал, что нехорошо это, но сдержался, промолчал, только пристально посмотрел тете Тасе в затылок с тощим пучком волос.
— Тут написано, что вы из Львова, — хозяйка искоса глянула на Николая.
— Раз написано, значит, так и есть, — тихо ответил он.
— А вы сказали, что приехали из Тамбова…
— Раз сказал, значит, приехал из Тамбова. А прописан во Львове. Что здесь непонятного?
— А поезд пришел из Москвы… — хозяйка улыбнулась.
— Ну и что? — Николай в упор посмотрел ей в глаза.
— Больно много перемещаетесь… Только и того… Я и сказать ничего не хотела… Просто так… — она увидела в его глазах что-то заставившее ее так невнятно, скомканно оправдываться.
— Заскакивал я в Тамбов на пару дней… С товарищем служили вместе, вот и решил поглядеть, как он
