прекрасно… Нет, Иван Константинович, от праздников ждут чего-то большего, нежели от будней, и людям так не хочется, чтобы эти их ожидания оказались пустыми… Поэтому, когда ничего в праздники не происходит, они силком стараются наполнить их если не радостью, то хотя бы радостными криками.
— Продолжай, Демин, я внимательно тебя слушаю,— без подъема проговорил Рожнов.— Вижу, ты хорошо отдохнул, мыслишь свежо и проницательно, уверен, что ты выведешь нас на верную дорогу.— Он положил на холодное настольное стекло плотные ладони, остудил их, потом прижал к вискам. Заметив пристальный взгляд Демина, смутился.— Понимаешь, могу сутками не есть, неделями куда-то мчаться, годами не ходить в отпуск, но не могу не спать, не могу, что делать… Ты что-то говорил о выпивке?
— Я хотел сказать, что выпивка и уважение ближних часто взаимосвязаны. Думаю, вполне можно говорить о рождении нового ритуала, который все убежденно порицают, но не менее усердно и соблюдают. Выпивка сделалась формой общения, вам не кажется, Иван Константинович?
Рожнов шумно вздохнул, перевернул листок календаря, посмотрел на часы, опять вздохнул, поворочался в тесноватом кресле.
— Мне нравится твоя вдумчивость, Демин,— сказал он серьезно.— Это хорошее качество. Надеюсь, оно окажется полезным не только на работе, но и в личной жизни.
— В личной жизни?! — ужаснулся Демин.— Неужели анонимка пришла?
— А что, ждешь?
— Вы же знаете, что анонимка — это не просто письмо, это явление природы, стихия. Она не подчиняется законом человеческого бытия, она…
— Значит, так,— Рожнов не дал развить эту мысль.— Значит, так… Срочно свяжись с медэкспертом. У него должны быть результаты. Потом пожарные. Они обещали прислать заключение.
— Я ночью разговаривал с ними. Положение ясное.
— Разговоры к делу не подошьешь. А о нашей с тобой деятельности судят по документам, бумажкам, справкам.
— Как и о любой другой деятельности,— успел вставить Демин.
— Слушай, я уже похвалил твою вдумчивость, тебе мало?! Сиди и слушай. Фотограф. Снимки. Выезжал Савченко, он хорошо работает. Ты не хочешь еще раз съездить на пожарище?
— Зачем?
— Ну… Посмотреть при ясном свете дня.
— А стоит?
— Как знаешь. Я бы съездил.
— Слушаюсь.
— Не надо, Демин, ставить меня в дурацкое положение. Если тебе все ясно, нет у тебя ни сомнений, ни колебаний, можешь не ездить. Но… Начальство взволновано ночным пожаром. Кстати, хозяин дома, этот Жигунов, когда-то был большим человеком в Москве. Последнее время старик запил, хотя особых причин вроде и нет… Впрочем, для такого дела особых причин и не требуется.
Подходя к своему кабинету, Демин услышал за дверью телефонные звонки. «Что-то последнее время события поторапливают меня,— подумал озадаченно.— Дома звонят, здесь кому-то невтерпеж… Ладно, намек понял, учту».
— Да! — крикнул он в трубку.— Слушаю!
— Демин? Доброе утро, Валя,— прозвучал неторопливый голос, и Демин сразу догадался — Кучин.
— Привет! С твоей стороны очень любезно…
— Я же сказал вчера, что позвоню, даже если тебя и не заинтересуют результаты моей ночной работы.
— Спасибо, Кучин. Ты настоящий друг.
— Скажи, Валя, только откровенно, что ты думаешь о ночном пожаре?
— Версия напрашивается сама по себе… Собралась компания. Крепко выпили, некоторые отключились… Кто-то захотел покурить или что-то в этом роде… И так далее. Может быть, в деталях что-то путаю, но пожарные склоняются именно к такой мысли.
— Пожарные? — Кучин усмехнулся.— Так ведь это… Как бы тебе сказать понятнее… Труп в наличии.
— Да, я знаю. А как остальные?
— Держатся пока… Но состояние тяжелое.
— Понимаю, ожоги…
— При чем здесь ожоги? — спросил Кучин с таким наивным удивлением, что у Демина екнуло сердце. Он почувствовал, что у того за пазухой лежит полновесный булыжник.
— Ладно,-сказал Демин.— Я приготовился. Бей.
— Я не бью, Валя, я протягиваю тебе руку помощи. Ухватился? Смерть наступила от сильного удара по голове твердым тупым предметом. Удар чуть выше лба. Поскольку ночью было много копоти, дыма, потом еще пожарники все залили… Не разглядел я, да и ты тоже… А на свету все стало на свои места. Не зря говорится — утро вечера мудренее.
— Так…— протянул Демин, усаживаясь поплотнее.— Что еще?
— Был этот гражданин слегка пьян. Слышишь? Слегка. То количество бутылок, которое выгребли пожарные… Я подозреваю, что они скапливались с Нового года. Остальные, конечно, пострадали от огня, но у них тоже в лобной части просматриваются хорошие удары все тем же твердым предметом. Если бы ты позволил мне сделать предположение…
— Позволяю!
— Это был молоток. Слесарный молоток с квадратным сечением. Если будешь на месте происшествия, поищи в пепле. Ручка скорее всего сгорела вместе с отпечатками пальцев, ты их не найдешь, а вот молоток может пригодиться. Taкие дела, Валя. Сейчас я сяду за долгое описание всех моих находок и догадок, но тебе вот позвонил на случай, если что пригодится.
— Спасибо! — Демин положил трубку и тут же снова поднял ее, набрал номер пожарного управления.— Что у вас, ребята?
— Единственное, что можно утверждать с полной уверенностью, пожар начался в комнате, где были люди. Виной тому не электропроводка, нет оснований предполагать, что вспыхнул бензин, керосин, поскольку никакой посуды для этого в комнате не было. Много, правда, бумажного пепла.
«А теперь, дорогие товарищи, давайте пораскинем умишком,— проговорим Демин, откидываясь на спинку стула.— У нас в наличии четверо пострадавших. Один погиб. Трое в тяжелом состоянии. Все началось с обильного застолья. Выдвинем предположение — перепились, передрались, одного даже насмерть зашибли. Может такое быть? Может. Правда, возникает сомнение — пострадали все четверо, причем одинаково — удар по голове. Обычно в драке кто-то побеждает, кто-то оказывается сильнее…»
Демин поднял трубку, набрал номер Кучина.
— Внимательно тебя слушаю, Валя.
— В доме нашли четверых, все четверо пострадали. Вопрос: могли ли они сами нанести друг другу…
— Исключено. Одинаковый характер ранений режет, Валя, твою версию на корню. Кроме того, погибший — самый сильный. Ему больше всего и досталось. Человек, получивший такой удар, сам уже не сможет сделать что-то подобное. Он выбывает из игры. Следовательно, должен быть некто, оставшийся целым. Такова моя скромная догадка.
«Так, продолжим наши размышления,— проговорил Демин, положив трубку.— Через десять минут идти к Рожнову, а дело усложняется. Дом… Две половины, на два хозяина. Один выход заперт изнутри, другой — снаружи. Веселье происходило в той половине, которая заперта снаружи. Следовательно, при возникновении пожара все могли выйти через вторую половину дома. Что же им помешало? Плохое самочувствие? Или был человек, который по каким-то причинам решил от всех одним махом избавиться? Что может толкнуть человека на подобное? Ненависть? Или опасность? Он поджигает дом и уходит. Но это имеет смысл, если люди погибнут. А они не погибли. Живы. Кроме одного. Значит, преступник обречен? Если они выживут и заговорят…»
