— А завтра?
— И завтра тоже. В этом гидромассаже есть один минус, Грант, если здесь долго находиться, кожа становится морщинистой, как печеное яблоко.
— Так что же?
— Мне кажется, что это как раз со мной скоро произойдет! — И легким движением поднялась на ноги, но он удержал ее за лодыжку. — Грант, — запротестовала она.
— Я только хотел попросить, чтобы ты подождала меня, — ласково ответил Грант и отпустил ее, чтобы выбраться из ванны самому. — Видишь ли, мне очень нравится касаться твоего тела, когда оно влажное, — серьезно добавил он.
— О Боже, — притворно вздохнула Брайони и положила руки ему на плечи.
Грант рассмеялся.
— Можно подумать, ты старая замужняя дама, — пошутил он.
— Старая?!
— Я имел в виду дама, которая давно замужем и которой приходится ублажать мужа. — Его выдавали уголки рта, хотя говорил он серьезно.
— Ну, вряд ли мне грозит подобный статус, — ответила Брайони в таком же шутливом тоне, но тут до нее дошел смысл сказанного, и она замерла.
— Брайони…
— Не надо, Грант, — прошептала она и высвободилась из его объятий. — Она надела махровый халат и намотала полотенце вокруг головы наподобие тюрбана. — Я не прочь выпить чашечку кофе, а ты?
— Мы должны поговорить, Брайони, — сказал Грант десять минут спустя, когда аромат кофе заполнил комнату и он натянул на себя спортивный костюм. На ней по-прежнему был махровый халат, но полотенце с головы она сняла и сидела с кофе на кровати.
— Не думаю, Грант, — спокойно ответила Брайони. — Извини, что я проявила подобную бестактность, я не хотела, поверь мне. — Она запустила руки в волосы, а затем тревожно взглянула на него, когда Грант подошел к кровати. — Тем более я знаю, что ты ответишь: любовники и друзья… Мне бы только хотелось, чтобы ты не был моим боссом, — добавила она.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь разницу.
— Я знаю, ты никогда так не считал. О Боже, — прошептала Брайони, приложив к губам тыльную сторону ладони. — Ты не представляешь, Грант, как это унизительно. Мне бы очень хотелось играть в игру по твоим правилам, но я, видимо, сделана из другого теста. Я… я так не могу. Я, очевидно, принадлежу к той породе людей, которые действуют по принципу: 'все или ничего'. Моя мама, во всяком случае, в этом уверена.
Он долго молчал, а затем сказал:
— Ты знаешь, что означает для меня быть женатым? Это мало отличается от того, что между нами есть сейчас, но у тебя не будет другого — свободы…
— Но почему? — выдохнула Брайони.
Грант встал и, подойдя к окну, раздвинул занавески.
— Видимо, я так устроен, — наконец сухо ответил он. — Начнем с того, что я — трудоголик, может, ты этого не знаешь, но я не родился в рубашке. Я годами просто боролся за выживание на ранчо, и мне было уже двадцать семь, когда дела наконец выправились и я смог увеличить свои владения. И, конечно же, остался осадок от брака с Лизой. Послушай, давай говорить начистоту. Мы два сложных человека, и в нас обоих, как мне кажется, есть нечто жесткое, циничное и амбициозное. Ты… — Грант помолчал и неожиданно повернулся, чтобы взглянуть на нее, — призналась мне, что совершила одну ошибку в своей жизни. Поверь мне, я тоже делал то, о чем теперь сожалею; есть по крайней мере две женщины, которых я заставил страдать, так как мне не удалось объяснить им, что я из себя представляю, но ты-то должна это понимать.
Брайони смотрела на него, от удивления раскрыв рот.
— И если бы случилось так, что наши отношения вошли бы в фазу, при которой мы попытались бы изменить друг друга — а в браке это произойдет непременно, мне кажется, именно поэтому распадаются многие браки, — наша жизнь превратится в сущий ад.
— Так вот ты меня какой считаешь? — с трудом выговорила Брайони после напряженной затянувшейся паузы.
— Моя дорогая, — серьезно ответил Грант, — тебе всего двадцать семь, но твоя целеустремленность, твоя деловая хватка такая же, если не лучше, как у опытных специалистов, значит, тебе знакомы жестокость и другие качества, необходимые в нашем деле.
Брайони облизнула пересохшие губы.
— Мне казалось, что знакомы, — сказала она едва слышно и уставилась на свою чашку, а затем подняла на него свои голубые глаза. — Грант, ты как-то раз сказал, что не любишь Ника Семпля. Он… он по-прежнему участвует в твоем бизнесе?
Прищурившись, Грант посмотрел на нее.
— Да, — мрачно ответил он. — Анжелика беременна. А почему ты спрашиваешь?
Брайони отвернулась, чтобы перевести дух.
— Не… неважно.
— Поверь мне, Брайони, я уже давно не верю в то, что Ник чист перед тобой, как это пытались представить Семпли. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе все, шаг за шагом? Я, конечно, могу, если хочешь, но, честное слово… — Он замолчал, и его зоркий взгляд, казалось, проник ей прямо в душу. — Если ты в душе испытываешь чувство вины, пожалуй, лучше, если оно останется невысказанным. Мне думается, для себя ты сделала вывод, а для меня только это имеет значение.
Чувство вины? — подумала Брайони и поморщилась.
— Хорошо.
— Означает ли это, что мы можем сохранить наши отношения?
— Я… — Она закрыла рукой глаза.
— Что касается того, что я — твой босс, — спокойно продолжил Грант. — Я хотел бы, Брайони, чтобы между нами все было более справедливо, и вот что я имею в виду. Вся моя деятельность в материковой части Австралии проходит в партнерстве с семьей Семплей, как тебе это известно, но когда я купил Хит- Хаус, я создал отдельную компанию, в которой они не участвуют, и я хотел бы предложить тебе долю в этой новой компании, которая будет заниматься Хит-Хаусом и той собственностью, которую я намерен приобрести в Страхане.
Брайони охнула, и чашка с кофе качнулась у нее в руках. Грант взял чашку у нее из рук, поставил на столик и присел рядом.
— Это сделает нас партнерами, а если тебя беспокоит мое решение, то знай, оно продиктовано лишь здравым смыслом — мне нужны твой опыт и твоя преданность делу, и нет лучшего способа отплатить за это, чем сделать человека совладельцем.
— Это невероятно, — прошептала она.
— Почему? Если бы ты ознакомилась с моей деловой практикой, ты бы увидела, что я так поступаю нередко, и я уже не первый день думаю об этом, вот почему первоначальный контракт, который я тебе предлагал, так и не был реализован.
Брайони на секунду закрыла глаза, подумав о контракте, который действительно так и не был реализован, хотя зарплату Грант ей повысил, как и обещал. У нее теплилась маленькая надежда, что на то были личные причины. Теперь эта надежда умерла.
— А что, если наша компания… распадется? — с усилием проговорила она.
— Это трудно себе представить, — спокойно ответил Грант и взял ее за руку. Он заглянул ей в глаза, и Брайони задрожала от того, что увидела в них. Он подождал немного, а затем продолжил: — Возможно, мне следовало об этом сказать в первую очередь. Мне нужна ты, Брайони, прежде всего ты. Я не смогу делить тебя ни с кем, и тебе не придется ни с кем делить меня. — Почему-то это заставило ее улыбнуться. — Ты в этом сомневаешься?
— Нет… нет. — Улыбка исчезла с ее лица. — Грант, я не могу так сразу ответить. Многое из того, о чем ты говорил, вероятнее всего, правда, но я должна заглянуть в себя и разобраться, что там все-таки
