будто впервые видела свою руку. Ногти были сломаны и кровили. Ей с трудом удалось разогнуть окаменевшие фаланги. Щелкнули суставы. - Пойдём, - кажется, это успокоило его немного, - пойдем, тебе надо поесть. - Он говорил с ней как с тяжело больным ребёнком. Неестественно весело, оживленно.
Она кивнула. Поняла, что тело свело всё. Нервное напряжение скрутило до судорог, до невозможности пошевелиться.
- Помоги мне, - прошептала она сквозь стиснутые зубы, и он с готовностью прыгнул за борт, подхватил её на руки и понёс под навес. Она почувствовала вдруг, что промокла насквозь и замёрзла так, что начало ломить кости. Кости немолодой уже женщины. А её сын, юный и сильный, согревал её жаром своего тела. Длинные мокрые волосы падали на глаза, и он встряхивал головой, отбрасывая их. Шел, глядя вперёд. Она склонилась к его груди, спрашивая себя, когда же успел так вырасти и повзрослеть её нежный маленький мальчик.
Король оглядывал свою столицу с одной из башен замка.
Он не видел ровно ничего. Над затянутыми белесым туманом улицами вился черный дым. Всё тонуло в этом мареве, и только холмы с южной стороны города были освещены ещё не поднявшимся, но угадывавшемся над лесом солнцем. День обещал быть ясным. Облака без остатка растворялись в небесной синеве.
- Ну где же, наконец, Марк? - Ллерий отвернулся от парапета в раздражении. Принялся хлопать перчатками о ладонь. Сегодня он сменил платок, который, нервничая, скручивал обычно узлами, на них. А еще снял туфли и надел армейские сапоги. И сразу же приказал найти церемониальный меч, поскольку меч его отца сгинул вместе с ним где-то в западных пределах. Королева-мать приказала выковать другой клинок для исполнения веками освященных ритуалов вассальных клятв и обетов, но, чрез меры украшенный драгоценностями, он вышел аляповат. Ллерий помнил смутно, что любил играть с ним в детстве, но не был уверен, годен ли он в игрушки тридцатипятилетнему мужчине. Приказ выковать новое, настоящее, боевое оружие, также был уже отдан. Он хотел точную копию отцовского клинка. Ведь Августу принадлежал меч самого Орланда.
- Таков уж наш генералиссимус, - как всегда развел руками Изот. Впрочем, сказано это было без прежней небрежительной уверенности. Он заискивал, глядел побитой собакой.
Ллерий смерил его уничижающим взглядом, но промолчал. Изот поспешно склонил голову, покосившись на тройной караул гвардейцев, сопровождавших и охранявших короля.
- Я, думаю, начнется война, - сказал Ллерий, расхаживая по кругу, вдоль парапета, посматривая вниз в нетерпении. Туман не спешил рассеяться, чтобы явить королевскому взору столицу. - Мне кажется, нам следует арестовать посольство, а после отправить отдельных его членов обратно, с требованиями сатисфакций и денежных компенсаций за причиненный ущерб. В качестве сатисфакции можно было бы потребовать... можно бы было потребовать... Изот, что у нас есть на севере?
- Две цитадели у самой границы, Ваше Величество, - Изот ждал этого вопроса, обрадовался ему, - мы могли бы держать там свои гарнизоны, а не полагаться только на ктранов в охране границ.
- Именно, - Ллерий кивнул благосклонно. Заложив руки за спину, встал, глядя на запад.
Тёмная стена деревьев на юго-западных холмах окрасилась ярко зелёным, когда показался над морем золотой окаём, и первые лучи заиграли в небесно- голубой воде, ослепляя. Король сощурился, улыбаясь.
- Ну, где же Марк, - протянул он, похлопывая перчатками по бедру.
- Здесь, Ваше Величество! - главнокомандующий показался в провале винтовой лестницы.
- Ну, наконец-то, мой генерал! - Ллерий стремительно крутанулся на каблуках. Махнул рукой, прогоняя стражу.
Марк помедлил секунду прежде чем преклонить колени. Но король обращался к нему так, как обязаны были простые солдаты.
- Так точно, Ваше Величество, - опускаясь на одно колено, он снял шлем и склонил голову. - Верный слуга Ваш.
Ллерий не смог сдержать улыбки.
- Ну, встаньте же, встаньте, генералиссимус, - он шагнул к нему, отечески опустил руки на плечи. - Вы герой сегодня, вы смогли отстоять город!
Марк поднялся, кивнул коротко.
- Я бы желал побеседовать с вами. - Король глянул мимо. - Один на один.
Изот, пытавшийся слиться с простирающимся вокруг пейзажем, дернулся. Медленно поднял плечи. Марк позволил себе кривую ухмылку и в ответ получил полный злобы взгляд. Личный секретарь Его Величества, его собутыльник, поверенный, вчерашний друг уныло побрел вниз по ступеням.
- Я ждал вас не для того, чтобы хвалить, главнокомандующий.
Марк не узнал этого голоса. Вскинул глаза, чтоб убедиться, да - это говорит ему его король. Тонкие губы Ллерия сжались, стали почти неразличимы на нездорово-бледном лице. Марк подумал вдруг, что Ллерий и его двоюродный брат Николай - два совершенно разных человека.
- Что за дела увели вас из замка нынче ночью?
Воин пристально посмотрел в глаза королю и ничего не смог разглядеть в них.
- Я оставил дворцовые стены, чтобы решить некоторые свои, личные дела в южных пределах города.
Ллерий вздохнул, и его расправленные плечи поникли. Он не привык держать спину прямо. Проговорил, потирая лоб, присаживаясь на деревянную скамью, кольцом огибавшую парапет:
- Благодарю вас, Марк. Благодарю за то, что не стали врать мне. К сожалению, я не уверен, что могу казнить вас, не потеряв всю свою армию. А значит, я должен заручиться вашей поддержкой. - Он откинулся, скрестив на груди руки, смотрел с прищуром, легкий ветерок приподнимал редкие длинные волосы. - Скажите, вы знаете, что меня хотели убить нынче ночью?
Марк отшатнулся, не веря.
- А, вы побледнели. Значит, не знаете. Хорошо. - Он заложил ногу за ногу. Отвернулся, глядя в сторону. Солнце поднималось все выше, и туман потихоньку рассеивался. - Капитан гвардейцев. Вчерашний капитан королевской дружины. И рядовой. Вчерашний грабитель. Я, знаете, не поверил своим глазам, когда увидел, кто распределил их в штат дворцовой охраны.
- Этого не может быть, - прошептал Марк, - этого просто не может быть.
- Знаете, я тоже так думал, когда этот малый вышел вдруг из потайного хода в стене с обнаженным клинком в руках... - Его плечи дёрнулись конвульсивно. - Поэтому прямо здесь и сейчас дайте мне клятву верности. Я не хочу ждать церемонии присяги. Потом я с лёгкой душой повторю всё на публике. - Ллерий посмотрел ему прямо в глаза.
Воин медленно вынул меч.
Он мучительно размышлял те несколько секунд, что клинок выползал из ножен. Видел, как дернулся кадык Ллерия, когда тот услышал это по-змеиному тихое, холодное шипение высвобождаемой стали. А потом снова преклонил колени, протягивая рукоять своему королю.
Ллерий встал. Взял короткий гвардейский клинок и коснулся им плеча Воина.
- Клянешься ли ты служить мне верой и правдою до самой своей смерти или до тех пор, пока я, своею смертью или словом не освобожу тебя? - тихо спросил король.
- Клянусь, - так же тихо ответил Воин.
- Хорошо. - Он отдал меч поднявшемуся с колен Марку. - А теперь я хочу, чтобы капитан королевских гвардейцев Вадимир был казнен на моих глазах, чтобы все отряды вольнонаёмных дружинников, бывшие сегодня в столице, были немедленно отправлены на защиту северных пределов, а после - высланы служить в отдельные части на всех наших границах. Всем им, до последнего рядового запрещено отныне служить и даже появляться в столице. А ещё я хочу видеть рядового Сокола.
- Слушаюсь, Ваше Величество. - Воин помедлил прежде чем произнести следующие слова. Сглотнул. - Князь Николай, Ваше Величество... - Ллерий вскинул испуганный взгляд. - Сегодня перед рассветом князь Николай вышел к нашим войскам и предал себя в руки правосудия и ваши руки, Ваше Величество, как ответчика за вероломное нападение на столицу, совершенное его отцом.
Она быстро шла коридорами дворца, опасаясь, впрочем, сорваться на бег. Волк трусил неспешно рядом. Он мог бы в мгновение ока обежать все покои, залы и службы от кухонь до конюшен, но был вынужден сопровождать её. Так приказал Марк. Но сама она нигде не могла найти Никиту и готова была уже нарушить распоряжение Воина.
Никиты не было в казармах, и его узкая койка, застеленная тоненьким солдатским одеялом, стояла убранная. Никто не спал на ней по меньшей мере сутки. Пусто было в трапезных - он не появлялся там ещё дольше. Плац хранил самые свежие его следы, но те были стоптаны, заглушены уже сотней ног. И даже десятники не могли ничего толком сказать ей. Воин сам отдал распоряжение освободить Никиту от несения караула, назначить к нему солдата, который обучал бы его ратному делу. Марк хотел подготовить Хранителя к переходу через пустоши. А она, глядя как путь ведет своего избранника, была убеждена уже, что Хранителю ключа нечего бояться в этом мире.
И тем не менее - она не могла его найти.
Волк почуял её беспокойство. Большая пепельно-серая голова нырнула под руку. Эдель кончиками пальцев провела меж ушами.
- Сирроу, я не могу! Мы побывали везде, на плацу, в казармах, его просто нет. Куда он мог деться?
Солдаты, конечно же, знали что-то. Огонек, совершенно особый огонек загорался в их глазах, когда она говорила 'Никита по прозвищу Сокол'. Они знали что-то о нём, какую-то тайну, и на за что не выдали бы её чужим. По крайней мере, в казармах к нему относились хорошо. Она удивилась, почувствовав теплоту, признательность, уважение которые испытывали эти люди при упоминании его имени. Что он мог сделать здесь за какую-то пару дней? Что совершить? Самый обычный, не самый храбрый, и вовсе ничем не выдающийся человек? Да к тому же схваченный еще вчера как грабитель с большой дороги?
Девочка видела ясно - Круг больше не контролирует ситуацию. Хранитель ключа идет своим путем, и все его поступки, все принятые решения становятся верной дорогой. Она не сомневалась уже - он прибудет на место вне зависимости от того, станет ли Круг и дальше оказывать ему поддержку. Но и сидеть, сложа руки, она не могла.
- Сирроу, - Эдель опустилась на колени, обняла голову волка. - Сирроу, - шептала она, гладя его по спине, найди его, найди Никиту, а потом приведи меня к нему.
Волк тронул колено огромной, тяжелой лапой. Затем отстранился. Желтые глаза отливали янтарем. Он заскулил тихонько.
- Не бойся, - она взяла его за уши, уперлась лбом в покатый лоб. - Это путь. И если ты Избранный, на пути с тобой не может случиться ничего дурного.
Она говорила, веря себе. Потому что дети всегда верят в добро и счастливый конец любой, даже самой страшной сказки. И не верят в смерть. Ни в
