выпускников Тарканака. В основной армаде они мне будут только мешать своей неуместной инициативой, а там придутся к месту.
— Пусть будет так, — согласился Дармит. — Иван, что слышно из лабораторий? Когда наши ученые разберутся в наследии предков?
— Обещают через год-два, — ответил гранд-полковник. — Подвижки есть. По крайней мере, гиперлуч для нас уже не загадка — в следующем году собираемся оснастить им все наши корабли, начиная с эсминцев.
— А что с поставками активных торпед союзникам? Мы еще не научились производить их самостоятельно?
— К сожалению, нет, — развел руками Семко. — Отправили сколько смогли, все склады подчистую выгребли.
— Ясно, — тяжело вздохнул Дармит. — Что с социализацией аарн?
— Здесь все в порядке, — усмехнулся в усы гранд-полковник. — Они на удивление органично влились в наше общество. Ничего странного в этом нет — мы очень многое позаимствовали из их структуры общества. Им не пришлось привыкать к новому. Тем более, что на Фарсен эвакуировались аарн, способные жить среди других и постоянно носить психощиты. Однако смешанных браков нет, хотя несколько сотен пар и встречаются. Пока рано судить, слишком мало времени прошло. Многим тяжело далась эвакуация — уходить из родного дома всегда нелегко. Работают они великолепно, полностью отдаваясь избранному делу. Но общаться все-таки предпочитают со своими.
— Они слишком непохожи на нас, да и на любых других людей тоже. — Маршал снова набил трубку и закурил. — Вероятнее всего, когда они терраформируют достаточно планет в Аарн Ларк, то уйдут туда. Кое-кто, конечно, останется, но вряд ли многие.
— А наши колонии в малой галактике? — поинтересовался Ставинский.
— Их пока немного, всего пятнадцать, да и те малонаселены. Людей у нас не хватает на все. Когда подрастет молодежь, станет легче.
Иван Петрович улыбнулся себе в усы. В последнее десятилетие по Фарсену прокатился бум рождаемости, не было семьи, имевшей меньше пяти-шести детей. А во многих и больше десяти, тем более, что практика двоеженства стала на их планетах повсеместной. Страна развивалась скачкообразно, с каждым годом менялась все больше, люди буквально горели, отдавая все свои силы, лишь бы не повторилось того, что произошло, когда на планету пришел Проект профессора Сартада. Нынешнее социальное устройство Фарсена не походило ни на что в галактике. Наверное, больше всего оно напоминало собой Орден Аарн, но только напоминало. Дух был совершенно другим. Однако главным являлось, что их общество стало неконкурентным и безденежным — руководители Фарсена прекрасно осознавали, к чему, к какой грязи и мерзости приводит конкуренция, какие ядовитые цветы произрастают из нее. Историю и своей страны, и стран большой галактики они прекрасно знали и умели делать выводы. Помощь социоматиков, социоинженеров и оперативных статистиков ордена тоже пригодилась. При формировании своего общества были пристально рассмотрены и проанализированы все известные на данный момент социальные модели. Из каждой что-то было позаимствовано, а что-то нет, как несовместимое с избранным путем развития. Получилась сборная солянка, которая без социоматики оказалась бы абсолютно нерабочей. В процессе внедрения выяснялись и отбрасывались негативные моменты, нарабатывались и внедрялись новые. Все социальные институты работали в режиме постоянного эксперимента. И с течением времени модель развития начала обретать цельность. Обстановка в галактике способствовала сохранению боевого духа народа — от людей ничего не скрывали. В общем-то, особых тайн на Фарсене не было как таковых, скрывались только дела внешней разведки, от которой слишком много зависело. В остальном? А зачем скрывать? Ничего из того, чего стоило бы стыдиться, правительство не допускало. Да оно и правительством-то являлось чисто номинально, отслеживая лишь соответствие происходящих процессов социальной модели. Всем остальным заведовали собирающиеся по мере необходимости профессиональные советы, решающие конкретные вопросы, как достичь того или этого.
Фарсенцы не забыли войну, что способствовало поддержанию почти военной дисциплины во всех областях. Они не пили спиртного, вообще — оно просто не выпускалось. С асоциальными личностями, а такие все же изредка попадались, поступали очень просто — их высылали на близкий к экватору большой теплый остров и снабжали всем необходимым для выживания. И больше их судьбой не интересовались. Разве что изредка по инфовидению показывали снятые со спутника репортажи с острова, не скрывая ничего, даже самых отвратительных сцен. В конце репортажей на экранах появлялся вопрос: 'И так они хотели жить?'. Больше ничего. Этого хватало, чтобы число желающих попасть на остров с каждым годом сокращалось в геометрической прогрессии. Даже те, кто не разделял общего устремления вперед и вверх, не желали себе такой 'свободы' и предпочитали идти в ногу со всеми. А их дети учились в общих школах, где ими занимались опытнейшие социопсихологи — фарсенцы и аарн. Вскоре обывательские взгляды родителей становились для детей абсолютно чуждыми. Тем более, что в Конфедерации никто ни в чем не нуждался, всем всего хватало, благодаря технологиям ордена, далеких предков и разработанным самостоятельно. А излишества не приветствовались.
Аарн на Фарсене любили и уважали, помнили, чем им обязаны. Впрочем, они и личным примером понуждали задуматься. Нужна помощь? Подойди к любому аарн. Он обязательно поможет. Поначалу фарсенцев удивляла неприхотливость людей ордена, почти полное отсутствие у них личных вещей и трепетное отношение к другим разумным. Правда, распространялось это отношение лишь на тех, кто не творил подлости ради выгоды. А среди фарсенцев таковых почти не было, они большей частью погибли во время войны. Если кто-то совершал неприглядный с точки зрения других поступок, то ему просто объявляли всеобщий бойкот. Почти всем хватало одного раза, чтобы не повторять ошибки, так как человек — существо социальное. Для тех же, кому бойкот не помогал опомниться, существовал вышеупомянутый остров. Сосланные, конечно, считали это жестоким, но их мнением никто не интересовался, ведь общественные требования были очень просты: не убивай, не лги, не подличай, не достигай своей цели грязными методами, уважай мнение других. Всего лишь. В конце концов, даже завзятые лжецы вынуждены были притворяться правдивыми, а их дети вырастали уже совсем другими. Понятно, что общая модель пока еще буксовала, двигалась вперед со скрипом, но двигалась, постепенно становясь все более четкой и ясной.
— Колонии за пределами галактики нам все равно необходимы, — после недолгого молчания заговорил маршал. — Придется объявить набор добровольцев.
— Не думаю, что их будет много, — отрицательно покачал головой арт-адмирал. — У взрослых хватает дел и здесь, а детей в другую галактику одних никто не пустит. Основное число заявлений в совет по колониям приходит от подростков четырнадцати-шестнадцати лет. Романтики, м-мать их! Скольких из трюмов кораблей вытаскивать приходится! Каждый раз перед стартом капитаны проверку проводят, одного-двух, да обнаруживают.
Остальные трое рассмеялись — все знали, как достали командующего флотом всякие там романтики. Он считал, что в космос должны летать твердые профессионалы, знающие, что и когда нужно делать, и в каком случае. Но, что поделать, молодые — всегда романтики. Вот Александр Николаевич и выбивал из закончивших обучение молодых офицеров романтику любыми доступными способами. Порой весьма жестко.
— В конце концов, можно снизить возрастной ценз до семнадцати лет, — предложил Семко.
— Хотите, так снижайте! — раздраженно отмахнулся арт-адмирал. — Только не удивляйтесь, если смертельные случаи один за одним пойдут.
— Этот вопрос нужно тщательно обсудить, — поспешил успокоить его маршал, — а сейчас перейдем к повседневным вопросам.
Войдя в кабинет мужа, Велири огорченно покачала головой — опять не жалеет себя. Лартен спал, уронив голову на разложенные на столе документы и иногда подергиваясь во сне — ему явно снилось что-то не слишком приятное. Вздохнув, королева осторожно дотронулась до его плеча, и король тут же вскинулся.
— А? Что?
— Ничего, — улыбнулась Велири. — Просто ты снова заснул за столом. Пошли в спальню.
— Не могу, — потряс головой Лартен. — Еще много сделать надо.
