Филлис заранее репетировала это. Она знала, что должна будет это сказать. «Надеюсь, что вы оба будете счастливы, о, я в этом вполне, вполне уверена». Она знала, что это случится, и была к этому готова. Она улыбнулась, но в глазах была мука. Ей казалось, что она прекрасно скрывает свои истинные чувства.
Сайан чувствовала себя очень несчастной. Какими бы словами она сейчас ни пыталась все изложить, для Филлис это был удар из ударов.
— Филлис, ты работаешь здесь не из-за денег, верно ведь? Ты делаешь это ради Лэнгли, так что не лучше ли будет, если ты перестанешь сюда ходить?
— О нет, пожалуйста, нет! — Губы Филлис задрожали, и голос сделался плаксивым. — Я не буду вам мешать, я никогда даже и не мечтала, что Лэнгли на меня обратит внимание, но я ведь вам помогаю, разве нет? Я же стараюсь делать все по дому. Я всегда знала, что вы с Лэнгли… — Она закусила губу. — Я… мне хотелось бы остаться здесь.
— У тебя нет здесь никакого будущего.
— Я знаю. Я ничего не жду. Я ничего не прошу.
— Перестань, ради бога, так унижаться. Не следует быть такой уж бескорыстной.
Филлис отвернула лицо:
— А что толку? Я ничего не получу, даже если попрошу.
— В таком случае, — твердо сказала Сайан, — тебе следует просить о том, что тебе могут дать, не правда ли?
— Гордона, например? Гордон говорит, что я хуже старухи. Он говорит, что своими заботами я довожу его до бешенства. — Она покрутила в пальцах карандаш, провертев дырочку в своем списке покупок, и глубоко вздохнула, и Сайан просто захотелось подойти и дать ей встряску. Филлис была прирожденной Терпеливой Гризельдой, а Сайан никогда не нравились такие Гризельды. Но к Филлис она относилась тепло, и потому ее раздражение повернулось против ее самой.
— О, оставайся, если хочешь, — сказала она, — но помни, что это всего лишь временная работа, не особенно привыкай к ней.
Сайан вернулась в салон и занялась почтой. В промежутке между обслуживанием покупателей и ответами на телефонные звонки она подошла к секции, где у них продавались кольца, и выбрала три колечка, которые ей нравились больше других. Она положила их на письменный стол, и тут прозвенел звонок. Это был Барни, и она метнулась в студию — инстинкт подсказал ей стряхнуть кольца в выдвижной ящик стола, чтобы он не увидел.
Но она этого не сделала. А с какой стати? Пошел он к черту! Потом, может, он направляется не к ней, а в дом. Но он зашел в студию.
— Чем могу быть полезна?
— Думаю, мало чем. — Он бросил взгляд на кольца. — Опалы приносят несчастье.
— Только не мне, я Весы.
— Это ты себе выбираешь?
— Сужаю поле поиска. — Одно из колец было сделано в виде трех маргариток, с дроблеными рубинами в окружении дробленых бриллиантов, и ей показалось, что оно нравится ей больше других. Потом еще было кольцо с опалами — три камушка в золоте, и еще кольцо с сердечком из мелкого речного жемчуга.
— А жемчуг к слезам, — сказал Барни. — Ты уже уволила Филлис?
— Нет, и не буду. Она знает ситуацию, я ей все сказала.
— Никаких сцен не было?
— Ничего для твоих записных книжек. Ты был бы разочарован — она приняла все очень спокойно.
— Ну естественно, как же еще, — сказал Барни. — Она знает свое место, эта маленькая Филлис. Она — атавизм викторианских времен. В ее глазах хозяин — господин — всегда прав, что бы ни делал. — Он взял колечко с жемчугом, надел ей на средний палец, держа ее руку так, словно она была манекеном в витрине, и критически осмотрел. — Мило, — произнес он.
— А мне не нравится, — ответила Сайан. Она резко стряхнула с пальца кольцо и взяла в руку два других. — А что, ты сегодня утром не работаешь? Я-то думала, что ты будешь теперь строчить как сумасшедший, чтобы нагнать то время, что ты пропустил, развлекая Натали.
Барни радостно усмехнулся:
— Пропустил? Да ты, вероятно, шутишь. Нет, сегодня я не работаю, я собирал вещи.
— Уезжаешь?
— Да. Я пошел сегодня в комнату Нелл и вдруг, ни с того ни с сего, прямо в середине дня, понял, что чувствую себя прекрасно, что у меня все прошло и я вполне здоров и могу возвращаться в свою естественную среду.
— А это не влияние Натали? Я хочу сказать — когда она была здесь в прошлый раз, ты так рвался вернуться.
— В прошлый раз, — сказал он, — я не мог. А теперь могу.
— Что ж, хорошо. Полагаю, ты знаешь, что делать. Ты ведь подождешь Лэнгли, чтобы попрощаться с ним, да?
— Я со всеми попрощаюсь, — заверил ее Барни.
— Правильно, — сказала она. — Иди попрощайся, а Филлис, я думаю, поможет тебе уложить вещи.
Томми Пул из фирмы «Пул и сыновья» подъехал к салону к двум часам, чтобы отвезти Барни в Лондон. Томми был очень рад. Он должен был остаться на ночь у Барни, а вернуться только утром. Плата выходила очень хорошая, а вечером он мог сходить куда-нибудь в Лондоне, так что он улыбался от уха до уха, как Чеширский кот.
Сайан сама позвонила Лэнгли, и тот пообещал вернуться как можно скорее.
— Что? Сегодня? — спросил он, когда Сайан сообщила ему, что Барни решил уехать.
— Я сама не знаю, почему такая спешка, — вероятнее всего, дело в Натали. Не знаю, почему он не мог отложить отъезд на завтра, но он так мне сказал.
— Да, в этом весь Барни, — сказал Лэнгли, смирившийся, хотя несколько огорченный. — Постарайся задержать его, пока я приеду. Я хотел бы с ним попрощаться. Кто знает, когда мы свидимся снова.
— Я продержу его, сколько смогу, даже если для этого мне понадобится выпустить воздух из шин автомобиля Томми Пула.
Если бы не Сайан, Барни давно бы уже уехал, написав Лэнгли записку.
— Нет, ты не уедешь, — сказала ему Сайан. — Мало того, что ты беззастенчиво используешь Лэнгли, — ты еще норовишь уехать, не попрощавшись с ним. Это тебе не гостиница. Ты не можешь просто выселиться из комнаты и оставить ключ на стойке портье. Ты дождешься, пока он приедет.
Барни ждал, но это было справедливо. Когда приехал Лэнгли, все вещи уже лежали в машине, а Томми с Барни были в салоне и смотрели на дорогу через большие стекла витрины. Когда Лэнгли подъехал к магазину, они вышли ему навстречу.
Они с Барни встретились на тротуаре.
— Внезапное решение, не правда ли? — произнес Лэнгли. Затем он поправился: — А впрочем, внезапным оно стало для меня, а для тебя, видимо, нет. Ты уверен, что вполне здоров? Что тебе это не повредит?
— Совершенно уверен, — сказал Барни. Он положил руку на плечо Лэнгли. — Береги себя.
— Ты тоже, — ответил Лэнгли. — Когда мы тебя снова увидим?
Барни слегка пожал плечами:
— Ты же знаешь сам.
Лэнгли знал.
— Ты приедешь на свадьбу? — спросил он.
Сайан стояла с ним рядом.
— Возможно, — сказал Барни. — А когда она состоится?
Лэнгли повернулся к Сайан. Барни стоял в ожидании, глядя на нее.
