Я застонала.
– …Лица не видела. Точнее, оно тоже было красным.
– Когда это должно произойти? Где? – неистовствовала в своем бессилии я.
– В течение трех дней, в городе, помещение показалось мне незнакомым. Но это не квартира. Какая-то контора, кабинет… Там почти что нету мебели… Он знает имя убийцы, думаю, много с ним общался…
Я села на пол, чувствуя инстинктивную потребность свернуться в эмбрион.
– …И еще у тебя… именно у тебя и еще кого-то в помощь, я не видела кого, есть шанс обезвредить этого маньяка.
– И тогда убийства молодого человека не произойдет? – перебилая.
– Не думаю. Но что ты торгуешься в самом деле – мы не на рынке. Я знаю только одно: ему не свойственно убивать собственными руками, он скорее организатор, крестный отец…
– Сценарист, режиссер, – дополнила я список образами, мучившими некогда Шоршону.
– Да, он убьет еще раз-другой сам и дальше будет действовать уже чужими руками. И только ты сможешь его остановить.
– Ну почему я?! Как что – так сразу я! Мало мне уже досталось из-за него? Ты не знаешь!
– Да все я знаю, только здесь никто другой уж точно не справится. Только ты и твой друг.
– Друг? Кого, интересно, ты имеешь в виду? – «Если скажет Зерцалова – положу трубку. Я не знаю, как на него дышать, не то что посылать уничтожать матерого маньяка с повадками мясника!»
– Я не знаю, – тяжело выдохнула Линда. – Ты убиваешь меня.
– А ты посылаешь меня ловить и обезвреживать нелюдя! Да если завтра ты повторишь это на публике – тебя же на смех поднимут. Линда, посмотри сперва на меня…
– Беда в том, что в Питере сейчас очень мало людей, способных энергетически воздействовать на силы зла.
– Ну, пошла звезда по кочкам – ты ошиблась, дорогая: я фэнтези не пишу!..
– А после того, как уехал Фигаро… – продолжала она как в бреду, но я ее уже больше не перебивала. – …В день любви мне было видение, будто он ускакал на бронзовом коне вместе с красивым молодым человеком; в свете золотого дождя они смотрелись как герб тамплиеров. Если бы на то была моя воля… – Линда замолчала, задумавшись или заснув.
«Интересно. Я-то всегда знала, что Фигаро – ангел, но чтобы Линда…»
– …Прости, у меня нет сил. Молодой человек, которому угрожает опасность, скоро выйдет с тобой на связь.
– Да не хочу я! Боюсь! Я же не ты! У меня есть свое дело, и вообще!..
– Маргарита выбрала тебя – неужели не ясно. Могу обещать только, что, когда тебе будет совсем невмоготу, попытайся мысленно связаться со мною. Я буду ждать. Но чтобы победить убийцу, тебе придется пройти через настоящий ад.
«Странное дело: все хотят упечь меня в ад – и Дракула, и Линда. Просто эпидемия какая-то!»
– Но я не хочу! Не хочу! Понимаешь ты это или нет?!
– Жди молодого человека. Это все.
Послышались гудки.
– Сволочь! – Я грохнула трубку на рычаг, так что чуть было не оторвались ангелы у циферблата. И тут же испуганно зажала себе рот рукой – передо мною, разбуженный моими криками и руганью, стоял Павел.
15
РАССТАНОВКА СИЛ
С утра пораньше я отзвонила Алексу, попросив его сегодня же под любым предлогом заехать за Павой. С такой охраной, наверное, можно было уже не беспокоиться за принца, но я не находила себе места. Следовало внести необходимую корректуру в текст нового романа, отсканировать бездну ранее написанного и вывести это все на бумагу, но я не могла заставить себя сесть за работу. Кроме всего прочего, смущал тон, которым Алекс разговаривал со мною по телефону; казалось, что согласился он с некоторой перхотой, мало того, дружеское отношение ушло, уступив место холодности и, мне показалось, даже некоторой ревности – если такое возможно. Я вспомнила, как неоднократно в присутствии друга Павел особо подчеркивал, что я его жена, и как при этом мрачнел Алекс.
Но слишком долго думать об этом – можно голову сломать, в конце-то концов что я могу знать об их отношениях? Бред!
Раздавшийся телефонный звонок оторвал меня от мрачных мыслей. Я автоматически подняла трубку, когда Зерцалов уже поздоровался со звонившим, голос которого показался мне знакомым, но я не могла вспомнить, кто это, и продолжала слушать.
– Ты получил мою посылку?
– Да. Но мне этого не надо. – Пава почему-то разволновался, и я посчитала обязанной выяснить, в чем тут дело.
– Ничего-ничего. Ты же не дурак – видишь, чем больше утекает времени, тем хуже для тебя – через годик-другой ты и вовсе не сможешь объяснить, почему столько лет медлил. А тебя спросят. Другое дело так – сначала показать все, на что ты способен, а потом и объяснения никакие не понадобятся. Понял? – Голос говорившего гудел, как труба, создавалось впечатление, что его телефон неисправен.
– Но это же подло! Я не посмею, лучше все оставить на своих местах, чем такое!
– Дурак! Тебя же пинком под зад толкают в счастливое будущее, а ты упираешься руками и ногами. Знаешь пословицу: «Глаза боятся, а руки делают». Неужели ты сам-то не видишь, что тебя любят! Меня бы так кто-нибудь любил!
Мне надоело слушать, и я положила трубку. Вдруг сделалось безразлично, любит кого-то Павел или не любит, – пусть только будет жив и здоров, пусть всю жизнь сидит где-то рядом – и ничего не надо от него. Ни-че-го.
16
КРАСНОЕ…
Распрощавшись наконец с Павой, я засела над второй частью «Любовницы вампира». Счастливая и потерянная для всего остального мира, я творила, позабыв о времени и обо всем на свете, когда телефонный звонок оторвал меня от любимого дела. И вовремя – в этой гонке я, как всегда, забыла о режиме, и если бы не он – могла бы не есть целый день, а к вечеру остаться без сил, и не в состоянии не то что подогреть заранее приготовленное заботливым Павой, а даже думать о еде. Как странно – еще совсем недавно я была совершенно самостоятельной женщиной, и вот стоит только кому-то взять на себя часть забот – как я уже не в состоянии обслуживать себя.
Голос в трубке показался мне незнакомым. Звонивший представился близким другом Риты Белкиной и почти что скороговоркой сообщил, что знает имя убийцы, назначив мне и Линде встретиться в «Фата Моргане» в восемнадцать часов. Он наотрез отказался общаться по телефону, сообщив только, что мы должны подойти в шестнадцатую гримерку. И повесил трубку.
Не долго думая, я отзвонила Линде, назначив ей встретиться в пять в «Кукараче» – все-таки нужно было пообедать, а то в следующий раз уже не удастся выпроводить Зерцалова за порог. Я так и видела, как он мечется по всей квартире, то и дело хватаясь за голову и ругая безрукую жену за то, что она в его отсутствие сама даже пожрать не может.
За окном летела белая тополиная пурга; недолго думая, я достала из шкафа малиновую длинную юбку и красный топик (помню, спартанцы одевались в красное, чтобы не была заметна кровь). Дурные предчувствия – это тоже своего рода недуг, а одно только воспоминание об истекающей кровью Маргарите навевало самые что ни на есть мерзкие ассоциации. Наверное, надо будет использовать это состояние брезгливости и ужаса в следующем романе. Можно даже усилить эффект демонстрацией отъявленнейшего цинизма и предложить герою прозрачный плащ, которыми торгуют старухи у Сенной, или…
Снова зазвонил телефон, и я, злая на то, что не успеваю записать только что возникший образ, схватила трубку. Все тот же молодой человек извинялся зато, что сразу не сообразил представиться (лучше поздно, чем никогда) и попросил не опаздывать… Правда, представление почему-то не включало с его стороны ни имени, ни фамилии. Вместо этого он погрузился в долгое и абсолютно несвоевременное размышление.
