– Случилось что-то? – нейтрально спросил Легат, когда Генерал положил трубку на аппарат.
– Случилось, – мрачно ответил Генерал. – Второй день как случилось, а разгрести не можем. Людей у них, видишь ли, не хватает. Авария там, понимаешь, не к месту произошла, грузовик в автобус въехал, троллейбусом накрылся. И по их разумению выходит, что специально въехал, чтоб отвлечь внимание, козлы недоенные! Типа теракт…
Мгновенное озарение – это, как выясняется, не выдумка шарлатанов от врачевания или ленивых писателей, которым легче обрушить на читателя факт, нежели плавно подвести к нему. У Легата оно, озарение, нежданно случилось.
– Гумбольдт, что ли, ушел? Не словили ваши орлы пожилого усталого человечка?
– Как догадался? – быстро спросил Генерал, автоматом перейдя на «ты». И быстро продолжил: – Или знал что?
– И догадался, и знал что, – буквально подтвердил Легат. – Догадался, потому что вы объясняли мне последние подробности так, будто все предыдущие я и сам знаю. А из предыдущих, которые я знаю, главным был арест Гумбольдта. Два плюс два… А знал, потому что не верил, что Гумбольдт даст себя поймать.
– Интересно, с чего бы это такое высокое мнение о фигуранте?
– А с того, что для вас он – фигурант, а для меня – коллега по несчастью. Только много более опытный, нежели я. Хотя, если б за мной черт-те сколько ходили ваши топтуны, я б тоже сумел в нужный момент уйти. Невелика наука!.. И чего делать будем? Все – на Крайний Север? Тогда я – пас.
– Ладно, Легат, не бери в голову. – Генерал окончательно перешел на «ты». Не исключено – от расстройства. – Возьмем.
– А надо ли? Он же вышел из игры. И явно не хочет возвращаться. И более того – не должен. Зачем нам лишний груз?
– Вот ты как заговорил! А ведь еще недавно изо всех сил мечтал пообщаться с предшественником…
– Недавно – мечтал. А теперь – отмечтал. Ничего он нам не скажет, кроме уже сказанного. Это он на вид такой белый и пушистый, а на самом деле – черный и колючий. И не думаю, что он знает нечто, нами незнаемое – раз, а два – я вошел в дело и, прости за высокое самомнение, довольно скоро буду знать все, что знал он. Или иначе: что я должен знать… Не трать на него время, Полковник, потрать лучше на меня… – С ним перешли на «ты» и он перешел на «ты». Легко! – Твои ребята подготовили мне нужные материалы?
– Подготовили… – достал из сейфа, стоящего по левую руку от письменного стола, обыкновенную, с семидесятого года не изменившуюся папку с тесемками. – Просмотри. Аналитики считают, что важно все, но главное, на их взгляд, они пометили. Просмотришь – зайди. Будут замечания или нет – зайди.
– А ты меня с ними познакомь, с аналитиками. Нам же вместе работать…
– Вот это не надо. Работать вам над одним делом, но не вместе. И работа у вас разная. Будут претензии к аналитикам – милости прошу. Ждать не заставим.
– Странно это как-то, – удивился Легат. Всерьез удивился. – Дело одно, работа разная, я тебя не вижу, ты меня не слышишь… Полковник, третье тысячелетие на дворе, а мы все в военную тайну играем. Ты у нас, конечно, Мальчиш-Кибальчиш?
– Я и Плохишом быть готов, мне без разницы. Мне лишь бы дело делалось…
– Ладно, – сказал Легат и встал, забрав папку под мышку, – дело сделать – это по-нашему. А уж как сделать – это гарнир. Потому все через жопу и выходит. И сорок лет никого ничему не научили. Живи, полковник. Не прощаюсь. Если твои аналитики чего-нибудь не то наворотили – не обессудь, доложу Директору. И свалю все на тебя. Я в этой вашей игре – человек со стороны, а со стороны, Генерал, виднее. Увидимся…
И пошел.
А Генерал остановил.
– Погоди… – тоже поднялся из-за стола, подошел к Легату, под руку зацепил и, как бы прогуливаясь, медленно повел его по ковровой дорожке. – Ты с Очкариком как?
– В смысле? – Легат не понял вопроса. Но уловил подтекст. – Надо, что ли, чего?
И подумал наскоро: так подводят к некой неформальной просьбе, чтоб не в лоб, чтоб полегоньку…
И не ошибся.
– Есть человек… – начал нудить Генерал. – Ну, серьезный один человек… Ты мог бы разок взять его с собой… ну, туда, в семидесятый… и представить Очкарику?
Вот тебе, бабушка, и хрен с горы!
– Мы что, начинаем регулярные экскурсии в семидесятый год? Платные в особо крупных размерах? И опция для продвинутых: очная встреча с Председателем Конторы? Так?.. Или это род бизнеса? Не слишком ли, а, Генерал? Кем я его там представлю? Коллегой по работе в Конторе-forever? И кто он такой вообще?
Они как раз дошли до дверей, Генерал нежно развернул Легата и повел обратно. Ковровой дорожки хватило на шестнадцать шагов.
– Легат, не гони. Это не моя просьба, а Директора. Ну что тебе стоит? Приведешь с собой, представишь его, как… ну, к примеру, как своего коллегу. Старшего по должности. Ну, как Командира, что ли!
– Ты даешь, Генерал! А Командир узнает и яйца мне порвет, да?
– Не узнает. Это личная просьба. Очень личная. Лучше чтоб о ней никто не знал. Даже Командир…
– Блин, Генерал, правильно говорят, что с конторскими добровольно лучше не связываться: затянут и схарчат… – Он уже понимал, что просьбу так или иначе, но придется исполнить: не слезут, суки, плешь прогрызут… – Я хоть могу знать, что за турист? Из каких он будет? Действительно из конторских?
– Практически – так. Но лучше он тебе сам представится. Когда пойдете.
– А мы уже идем, да? А Очкарика предупреждать не надо?
– Тебе решать.
– Да неужели? Я что-то могу решить сам? Ну, спасибо, порадовал… – Он уже понимал, что от «просьбы» отвертеться не удастся. – Извини, но я должен его предупредить. И более того, попросить о встрече… Только пусть тогда этот «коллега» будет тобой.
– В смысле? – не понял и явно насторожился Генерал.
– В прямом. Генералом, курирующим наш проект. То есть тобой. А тебе, то есть ему, пришло время познакомиться с партнерами по Проекту. Чем не вариант? Вполне правдоподобный…
Генерал чуть подумал и согласился:
– Вариант.
– Ладно, Генерал, скажу Очкарику про… да про тебя и скажу. Не откажет – ведите своего туриста. Только как он по тоннелю поползет? Сможет?
– Этот сможет, – сказал Генерал. – А когда? Хорошо бы в воскресенье…
Легат явственно слышал в его голосе облегчение. Кто ж такой этот полковник-два? Чего они так за него переживают?
– Воскресенье не гарантирую. Выходной все-таки… А что за человечек? Или это тайна? Или это сюрприз? Или у меня нет доступа?
– Да что ты несешь! – смешно, но Генерал смутился. Начал зачем-то вытирать пальцами нос. Причем нещадно. – Когда пойдете, тогда и познакомишься. Наш человек…
– Конторский, значит, – подвел итог Легат. – Ладно, Генерал, не тушуйся. Готовьте человечка. Воскресенье не обещаю. Выходной все же. И Очкарик имеет право на отдых… А человечек ваш сможет по свистку собраться, если что?
– Полагаю, да, – сказал Генерал.
И Легат ушел.
А дверь за ним сама мощно хлопнула, потому что в замечательном конторском хозяйстве не нашлось слесаря, который отладил бы механизм доводки двери. И так будет вечно, мстительно подумал Легат, возвращаясь к себе.
Не стоило бы, конечно, лаяться с Генералом по ерунде, но и ему не стоило бы на ссору нарываться. Он тут хозяин – да на здоровье! А Легат – гость. Пригласили – пришел. Надоело – ушел. Как Гумбольдт. Кстати,
