Тут я благополучно заткнулась, запрокинув голову аж за лопатки: ввысь уходили несчётные стеллажи, до отказа забитые книгами. Большими и маленькими, толстыми и тонкими. У меня даже глаза разбежались. Однако, наложив лапу на один из томов, я столкнулась ещё с одной проблемой.
— Я не могу это читать, — символы, руны, незнакомые буквы — всё плыло перед глазами, не донося до начинающих закипать мозгов ровно никакой информации.
— Ах, да. Я об этом и не подумала. Попробуем так, — спохватилась хозяйка и, подойдя к солидному президентскому письменному столу, заваленному горами пергамента, извлекла из одного из отделений подобие обруча для волос. — Вот, надень.
Недоверчиво заглянув в лежащий в моих руках фолиант, я прочла:
„…тридцать прутьев наказание положено. А коли корова стельная — все сорок…“.
Так, это, похоже, местный УК.
Я схватила другую.
„…взвыл громко злодей и пал, сражённый мощною лапой…“
Это явно местный эпос.
Некоторое время спустя, я потёрла ноющие виски.
— Мара, а вы тут хоть какое-то подобие порядка навести — не пробовали? Тут сам чёрт и ногу и мозги сломит, — забыла сказать, что по образованию, я библиотекарь и работа с архивами не являлась для меня чем-то новым. Правда, таких запущенных случаев в моей практике ещё не встречалось.
— А что ты предлагаешь? — на свою голову, поинтересовалась Мара.
Остаток ночи мы провели, снимая книги с полок и раскладывая их по разным углам библиотеки, формируя стопки по тематике. Как-то: „история“, „магия — прикладная (тёмная, светлая) и теоретическая“, „медицина обычная, немагическая“, „приблизительно-научная (немагическая и немедицинская)“, „развлекательная“ (собравшее в себя явные сказки) и „неопознанное“. Последняя куча, кстати, оказалась самой большой, вскоре скрыв нас друг от друга. Где-то после полуночи к нам присоединился Мар, слава Богу, прилично одетый, и с бутылкой вина, и дело пошло веселее.
Когда в окнах забрезжило восходящее солнце, мы не разобрали и десятой части всего собрания.
— Мара, а зеркало мне очки для чтения не сделает? — я потёрла глаза, решив, что, наводя порядок, тут состарюсь и ослепну. Причём второе случится намного раньше. Работать при свете свечей мне ещё не приходилось, и глаза громко протестовали.
— А что это? — девушка зевнула, потягиваясь, как пантера, и изобразила из аккуратного маникюра длинные чёрные когти.
— Это, чтобы лучше видеть, такое приспособление, — дав себе установку не падать в обморок по пустякам, я взяла перо и пергамент и схематично набросала модель очков.
— Никогда такого не встречала. А ты — плохо видишь? — сочувственно спросила она.
— Хорошо я вижу. Только когда сидишь целый день в архиве и с плохим освещением — глаза болеть начинают. Дома я специально пару заказала, но, где дом, а где я?
— У нас не болят… — прислушавшись к себе, сообщила Мара и возвысила голос, отвлекая брата от изучения какого-то фолианта. — Маркин, помоги Алёне. У неё с глазами проблема.
— Закрой, — когда я подчинилась, он легонько провёл тёплыми ладонями по моему лицу. — Ну как?
Я заморгала и уважительно присвистнула:
— Да вы волшебник, батенька!
— Я только начинаю, — парень выглядел донельзя довольным похвалой. — Вот Мор чего умеет — мне лет четыреста над книгами чахнуть.
— Это сколько ж ему лет? — ахнула я, теряясь в подсчётах. Блин, старец седобородый! Хотя, если Мар в свои триста так хорошо сохранился… Перед глазами встало лицо Шона Коннери.
— Ну, Моррин изначально был самым сильным и способным. Как-никак — первый сын, — сообщила Мара. — Мне досталась только бытовая магия, а этому балбесу — всего понемногу.
— Не балбесу, а разносторонне развитой личности, — обижено поправил Мар.
— Пошли, личность, — сестра отвесила ему шутливый подзатыльник. — Алёне спать пора. Может, тебе поесть чего-нибудь принести? — заботливо осведомилась она.
— Не-а, — я вновь зевнула с риском вывихнуть челюсти. — Всё завтра.
Население замка отнеслось к моему водворению по-разному. Некоторые недоумевающе принюхивались, некоторые — практически сворачивали себе шею от любопытства, когда я проходила мимо, вне зависимости от ипостаси; человеческие дамы наоборот, повели себя так, словно являлись, как минимум вдовствующими королевами-матерями, а я явилась с претензиями на трон, причём наиболее усердствовала та из них, которая меньше всего прожила в замке. Дуры деревенские — сказала я себе и от всяких попыток наладить с ними какой-то контакт отказалась. Зато те товарищи, что едва не прибили меня поначалу, собрали делегацию и толпой припёрлись прояснить ситуацию, практически вынеся дверь в мои апартаменты: первые дни своего пребывания в замке я осторожничала и из отведённой мне комнаты без крайней нужды и сопровождения не выходила.
При внезапно возникшем шуме толпы снаружи, я сначала в экстренном порядке начала седеть, когда двери открылись — позеленела и заново простилась с жизнью.
Однако, нападать и линчевать меня не спешили, а потому я открыла один из зажмуренных глаз и несмело посмотрела на остановившегося в шаге от меня высокого мужчину.
— Не бойся, молодая леди, — с ходу взял он быка за рога.
Я открыла второй глаз.
— Мы наши извинения принести хотим.
Да он, никак — парламентёр от трудящихся. Я приободрилась.
— За то, что так тебя приветили, — продолжил „посол“. — Мы как повелителя на земле, да тебя, водянника благодарящую увидели — само худое подумали. Уж очень последние две девицы ему навредили. Ты прости нас. И не дело тебе в покоях безвылазно сидеть. Гуляй по замку беспрепятственно, никто слова поперёк не скажет, а напротив — наша тебе глубокая благодарность и уважение.
Приняла я и благодарность и извинения, а потом во время ужина прицепилась с расспросами к Маре.
— Это что же такое последние девицы учудили, что вы на всех людей так взъелись?
Она зарычала сквозь зубы.
— Ты представь только. Первая пришла под стены в грозу, мол, приютите на ночь. Я ещё тогда подумала, что у неё с головой неладно. Прийти просить убежища у оборотней! Приютили, обогрели, а она ночью в подвал спустилась и краник едва не намертво закрутила. Как дорогу нашла — непонятно. Ну, тогда всё обошлось, потому что девица только для первого раза нужна. А вторая… — тут её неприметные клычки прямо на моих глазах выросли до размера Маркиновых в волчьей ипостаси. — Умнее оказалась и наоборот, краник полностью отвернула, вода вся вытекла и в землю ушла. Тридцать лет назад это было.
Я почесала затылок. Пакость, конечно, грандиозная. Понимаю теперь население замка. Я бы тоже с рогатиной на незваную гостью вышла.
— И что? — не оставили же они это так, без наказания.
Девушка пожала плечами.
— Далеко ей уйти не удалось. А толку? Мору-то от этого не легче. А с тех пор, к тому же, с человеческими женщинами никто больше пару не образовал, ну и… В общем, хорошо, что тебя к нам занесло.
Я отмахнулась, чувствуя себя крайне неловко, и уткнулась в тарелку.
Кстати, поначалу я думала, что с ужином возникнут сложности. Как ни крути, оборотни — хищники, и должны есть сырое мясо, а я такое не ем. Потому и ужинала у себя.
Но после сегодняшней делегации отсиживаться в комнате было бы по меньшей мере невежливо, и я, скрепя сердце, спустилась.
Зря боялась. Повар у них был отменный, коллекция вин — ещё лучше, а подаваемые блюда — хоть и сплошь всё незнакомые, но очень вкусные. Сами хозяева замка с равным удовольствием уплетали как наполовину прожаренное мясо, так и рыбу и овощи, и даже торт, очень аристократически управляясь со столовыми приборами. Я поделилась своими мыслями с Марой, на что она сообщила, что сырое мясо,
