думали, что это человек стоит.
Но потом с Пугалом случилось весёлое чудо. Свежий тополевый кол пустил корни, выкинул зелёные ростки, и Пугало стало деревом!
Лёня сразу повеселел, когда Аринка напомнила про бывшее Пугало.
— Побежим! — крикнул он.
И они помчались на бугорок.
Да, в самом деле, на бугорке возле птичника стояло дерево, молодой зелёный Тополь. Листья у него блестели, кора так и сияла, как отполированная, она ещё не успела огрубеть и потрескаться.
— Пугало, это ты? — закричала Аринка.
— Это — бывшее я, — ответил Тополь счастливым голосом.
— Значит, теперь ты — Тополь? — сказал Лёня.
— Да, теперь я Тополь, — снова ответил Тополь счастливым голосом. — Я очень радо… то есть рад, что вы пришли ко мне. Я могу пошелестеть над вами листьями. А если будет жарко, я дам вам холодку!
Лёня и Аринка уселись под Тополем в холодок, потому что солнце уже стояло высоко и начиналась полуденная жара.
— Теперь ты уже не сторожишь уток? — спросил Лёня.
— А как же я могу сторожить уток? — ответил Тополь. — Ведь у меня уже нет рукавов, чтобы махать ими и пугать ворон.
— Но тогда тебе, наверно, скучно? Когда нет дела, то бывает как-то скучно!
— Выдумал! — сказала Аринка. — По-моему, очень даже весело, когда ничего не надо делать.
А Тополь густо и весело зашумел листьями, засмеялся.
— Как же у меня нет дела? У меня очень много работы. Я гоню соки по веткам. Ловлю солнечные лучи, чтобы мои ветки росли и зеленели. Слежу, чтобы листья исправно дышали и очищали воздух и чтобы корни не ленились пробираться глубже в землю, добывать воду и пищу…
Да, правда, — согласился Лёня, тебе, скучать некогда.
— Но ведь если только одна работа да работа — это тоже скучно! — сказала Аринка.
— А у меня не только работа, — нежно прошелестел Тополь, — у меня ещё и радость есть. Посмотрите-ка, что у меня на верхушке!
Лёня и Аринка вскочили оба сразу:
— Где?
— Что?
И увидели, что на верхушке у Тополя висит скворечник. Они и не заметили, что, пока тут сидели да разговаривали, скворцы уже много раз прилетали к своему гнезду и улетали снова.
— У них детки, — прошептал Тополь счастливым шёпотом, — теперь Скворцу даже и песенку спеть некогда — надо кормить деток, всё кормить, кормить!..
Скворцы прилетали и улетали, прилетали и улетали. И каждый раз приносили птенцам то улитку, то гусеницу, то слизняка…
— В это время с утренней зари до полудня они каждые три минуты прилетают, — сказал Тополь, — каждые три минуты!
— А что, у тебя часы есть? — спросила Аринка.
— А Солнышко разве не часы? Я уже привыкло… то есть привык. И все мои ветки привыкли следить за временем по Солнышку.
— Значит, как три минуты — так улитка, ещё три минуты — гусеница, — сказал Лёня. — Сколько же они за день перетаскают?!
— Вот и сосчитай.
Лёня взял палочку, стал чертить на земле, хотел сосчитать, но не сумел.
— Я бы сосчитало… я бы сосчитал, — прошелестел Тополь, — но ведь я не учился. После полудня они тоже всё время таскают. Только поменьше, через каждые пять минут.
— Ой-ёй! — Аринка всплеснула руками. — А если бы не скворцы, так все бы эти улитки и гусеницы живы остались! Они бы по всей земле расползлись!
— И всё бы кругом пожрали, — сказал Лёня. — Интересно, а почему же мы этим птицам «спасибо» не говорим?
— А человек редко кому говорит «спасибо». — Тополь чуть-чуть загрустил. — Разве говорит он «спасибо» дереву, например, или траве за то, что мы очищаем воздух? Без нас ведь и дышать нечем было бы! За то, что мы кормим животных? За то, что мы и человека тоже кормим?
В это время прилетел Скворец, отдал птенцу добычу и сел на ветку отдохнуть.
— Беда! — сказал он весело. — Богатырский аппетит у наших детей! Спел бы песенку, да не успеваю…
— Да ведь ты же устал, какие тебе песенки? — крикнул Лёня.
Скворец посмотрел вниз.
— Устал? Пустяки. Как пропоёшь что-нибудь, так и усталость пропадает. Да вот некогда, некогда, некогда. Шесть ртов открыто!
Скворец сорвался с ветки и скрылся в кустах. Но тут же прилетела Скворчиха с гусеницей в клюве.
— А вот и мама! — прошелестел Тополь. — Мама Скворчиха…
— Отдохни немножко, мама Скворчиха! — крикнула Аринка.
— Я не могу отдыхать, детки хотят есть! — ответила Скворчиха.
И снова улетела.
— Ох, — вздохнула Аринка, — я бы так не могла. Я бы сразу умерла от усталости!
— Я бы тоже не мог, — тихо сказал Леня.
— И ты бы не мог, — согласилась Аринка, — ты ведь тоже слабый.
Лёня покраснел, как клюква, нахмурился, рассердился:
— Ещё посмотрим! Ещё… посмотрим, кто слабый!
В это время снова прилетел Скворец, сунул деткам улитку.
— Всё хорошо! — крикнул он. — Солнышко светит, детки растут! — и улетел.
— А они даже и не унывают, — сказала Аринка. — Как это могут, Лёня, а?
Лёня задумался и молчал.
— Тополь, как ты думаешь, как это они могут? — не унималась Аринка.
— Я думаю, это потому, что у них очень хороший характер, — ответил Тополь. — Им легче трудиться, потому что они трудятся весело. И потому, что они очень любят друг друга. И потому, что они очень любят своих деток. И ещё — они очень любят свою родину и так радуются, что они снова здесь, дома. Ведь им приходится так далеко улетать на зиму. В какую-то Африку улетают. Не знаю, где эта Африка. Когда я был Пугалом, я многое знал. Может быть, вы знаете, где эта Африка?
— Это за морем, — сказал Лёня.
— Вот и через море они летят, — продолжал Тополь. — Они мне рассказывали. Очень тяжело лететь через море — ведь не сядешь на воду, не отдохнёшь! Они ведь не чайки. И не утки.
— Ой, бедные! — вздохнула Аринка.
— А всё-таки летят домой. Но могли бы и не прилетать. Там ведь, в этой Африке, снегу не бывает. Но вот — летят. Домой летят, на родину. А как прилетят, то и поют, и радуются, что вот они дома!
И Тополь прошелестел тревожным шелестом:
— Я очень люблю своих скворцов. И всё боюсь, не обидел бы их кто. Тут и куница, и ястреб… Да и человек. Ведь сами знаете — не всякий человек бывает Человеком.
— Наш Лёня теперь будет слабых защищать! — сказала Аринка. — Только он сам не очень сильный.
