Всадить свой мяч, как всаживают в стену гвоздь.
И когда гвоздь вошел и хорошо уже сидит, перейти к следующему. Выправить скос от неудачного удара молотком. Так держать!
Взять эту игру. Есть!
Нажать еще на Рейнольда. Заставить его отступить от сетки.
Пригнув голову, плечи вперед, упорно напирать, не обращая внимания ни на что. Думать лишь об очках, которые накапливаются одно к одному и уже составляют итог.
Рейнольд снова устремляется в атаку.
Неизвестно, что тревожит его в эти минуты, но драма, которую он переживает, должно быть, подобна той, что переживает Гренье. Впрочем, вряд ли от игры этой, как для Жана, зависит все его существование.
Хотя кто знает...
Кто может знать...
— Счет третьего сета 5:4! Ведет Гренье.
— 6:5!
— По шести.
— 7...
Ни один не сдает. Необходимо все же, чтобы что-нибудь нарушило это невероятное равновесие.
«Хочу!» — сжимая зубы, думает Рейнольд.
«Хочу!»— внутренне кричит Жан Гренье.
Ведет Жан. Но начиная с пятой игры ни тот, ни другой ни на йоту не сдал, не сделал ни малейшей уступки противнику. И что в том, что Рейнольд сравнивает счет? Десятки раз в каждой игре этого сета они попеременно то вели, то сравнивали счет.
— Подача Рейнольда!
— По пятнадцати!.. По тридцати... Ровно... Больше... Ровно... Больше у Рейнольда... Ровно... Больше у Гренье... Сетбол!..
Толпа замерла. Не слышно ни звука, ни возгласа. Наступило поразительное безмолвие, нарушаемое лишь стуком мячей. Толпа чувствует, что малейшее движение, самое незначительное слово может повлиять на результат, который зависит от пустяка... Почти от пустяка... У того, кто выиграет этот сет, есть возможность, отдохнувши, выиграть четвертый. Если это ему удастся — а ведь он тогда с воодушевлением снова бросится на штурм!— то все будет кончено...
— Ровно... Больше у Рейнольда... Ровно... Больше у Гренье... Сетбол!..
Рейнольд подает— в сетку.
Второй мяч...
Он проходит.
Уже Жан принял его...
— Зашаг! — кричит судья.
Рейнольд, кажется, не слышал и продолжает играть. Жан намеренно не принимает мяч. Рейнольд в недоумении подымает голову. Судья на вышке справляется у судьи на линии.
— Зашаг,— подтверждает последний.
Таково правило. Надо подчиниться. Судья на вышке вынес решение.
Ошеломленные, Рейнольд и Жан опускают руки.
Выиграть сет таким способом! Это возмущает Жана.
Не так он себе представлял свою победу. Что до Рейнольда — он ошарашен и все еще не понимает, что случилось.
Толпа ропщет, затем разражается криками, выражает свое мнение.
Она обожает Жана, но сейчас — за Рейнольда.
Есть что-то неприемлемое в этой ошибке, засчитанной в последнюю секунду.
Возможно, игрок при подаче и наступил на черту, но Жан хорошо знает, что и с ним это случалось не раз в продолжение этих трех сетов, а судья ничего не говорил. Жан подыскивает слова, но не находит ничего подходящего. С уст его срывается глухой протест:
— Нет!.. Нет!..
Толпа также протестует:
— Нет!.. Нет!..
Судья колеблется. Решение не отменяют.
Рейнольд поворачивается к судье на линии и на своем ломаном французском языке переспрашивает:
— Я сделал... ошибка ноги?..
— Да,— подтверждает судья.
Рейнольд ничего не отвечает. Он направляется к вышке.
Он знает, что значит решение судьи, и подчиняется. Он проиграл.
— Нет! — кричит Жан.
— Нет! — кричит толпа.
— Я прошу переиграть этот мяч! — говорит Жан.
Судья колеблется. Взглядом как бы вопрошает всех, игроков и толпу.
— Переиграем! — настаивает Жан.
Движение на скамьях трибун. Некоторые зрители протестуют, желая закрепить выигрыш за Гренье. Другие стоят за благородство в игре. Зрители сильно разочарованы. Чтобы такой сет и кончился таким образом! Никто не видел эту ошибку, никто не обратил на нее внимания.
В решении судьи чувствуется предвзятость. Толпа освистывает судью. Последний объявляет:
— По просьбе господина Жана Гренье мяч будет переигран!
Со скамей раздается как бы крик облегчения:
— Господин Рейнольд, будьте любезны вернуться на свое место!
Молчание.
Рейнольд медленно повинуется.
Становится для подачи.
И раз за разом — он не согласен, не может допустить, чтобы ему делали «подарок» — посылает оба мяча, один в левый, другой — в правый угол площадки и в буре выкриков, невозмутимый, направляется прямо к Жану и вместе с ним — к выходу, ведущему на отдых.
— Игра и партия господина Жана Гренье со счетом 8:6! Счет сетов 2:1. Ведет Жан Гренье! — объявляет судья.
Молчаливо, бок о бок, Жан и Рейнольд исчезают. Зеленое полотнище опускается за ними.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Буря выкриков сопровождает их уход.
Крики слышны даже в раздевалке, где каждого из них поджидает массажист. Они растягиваются на столе для массажа. Отдых. И здесь каждое мгновение на счету.
— Ноги, Лонлас!
Своими чудодейственными руками Лонлас прохаживается по мускулам Жана. Он нащупывает затвердения, узлы мышц, места, где скопились токсины.
Жану необходимо новое усилие воли, чтобы расслабиться, демобилизоваться, не теряя способности вскоре, через мгновение, снова собраться, потому что перерыв — очень короткий... Такой короткий!
— Не сопротивляйтесь,— предлагает массажист.
Есть. Плечи, теперь правую руку; не надо, чтобы под нажимом пальцев образовалась травма: разгоряченные мышцы так уязвимы.