даже догадывается, кто это будет.
Лязгнули решетки, и в коридор карцера вошел Верховцев.
— Как ты тут? — по-отечески тепло спросил старик.
— Как в гостинице, жаль конуренка тесновата.
— Шутишь. Это хорошо.
— А что делать?
— Мне не разрешили войти к тебе. Мы можем разговаривать только через решетку.
Доктор посмотрел в конец коридора.
— Знаешь, я ведь сейчас тоже, как в тюрьме. Надзиратель запер меня в коридоре, чтобы не вызывать подозрений.
— Так мы с вами оба в клетках. Чем вы его так задобрили?
— Может, перейдем к делу? Разве тебе не интересно, зачем я здесь?
Тихон не смог обойтись без сарказма.
— Неужели для того, чтобы вытащить меня отсюда?
— Может быть, и для того…
— Что происходит, док? Неужто вы отважились переметнуться на чужую сторону?
— Ты спрашивал про своих спутников…
Тихон отбросил напускную веселость.
— Я узнал, где они. Здесь, на базе, в зоне для беженцев. Антонов держит их для того, чтобы в случае чего оказать на тебя давление. Девчонка и мальчишка — несомненный козырь. Когда речь идет об игре на интерес, любые методы хороши.
— Но что за интерес?!
Верховцев молчал, видимо, желая, чтобы он сам ответил. Хотя ответ, в общем-то, лежал на поверхности.
— Привести в действие детонатор… — кивнул Тихон. — Они хотят отправить меня в Полосу. А я должен буду устроить там взрыв, иначе они убьют моих друзей… Я понимаю их логику…
— Логика как логика! Железная! Ты сделаешь все ради того, чтобы сохранить жизни дорогих тебе людей.
— Но для чего мне идти в Полосу? Зачем им я? Разве они не могут найти заряд сами? Ведь у вас есть специальные люди.
— Да, майор Гузенко и другие.
— Зачем же тогда я? Не пойму.
— Антонов хочет подстраховаться. Если все погибнут, то ты единственный, как считает Антонов, выполнишь задание. Иначе… Ты понял.
Тихон задумался.
— Но как найти то место? В Полосе навигация не работает.
— В прошлый раз они примерно высчитали геометрический центр полосы и решили, что там находится сердцевина энергетического образования. В это место был направлен вертолет с пилотной программой. Так же они поступят и сейчас. На небольшом расстоянии предыдущие детонаторы можно будет отыскать по маякам. Но даже если не получится, они должны сработать, если взорвать новый заряд.
«Если он еще будет, этот взрыв!» — подумал Тихон.
— Вы так убеждаете меня, будто поддерживаете эту идею, — сказал он.
— А я и не поддерживаю. И поэтому хочу подкинуть тебе козырь. Ты ошибаешься, если думаешь, что главную скрипку играет генерал Антонов.
— А кто же? Гузенко?
— Храмцов.
— Хотите сказать… — Тихон был обескуражен. — Послушайте, Верховцев, как Храмцов, этот выскочка-недоросток, может быть круче генерала? Он же не военный.
— Уверяю тебя. То, что Храмцов молод, еще ни о чем не говорит. Антонов считает, что Храмцов помогает ему. На самом деле это не так. Храмцов представляет людей, которые имеют власть не только в Резервации, но и за ее пределами.
— Погодите. Я уже ничего не соображаю. При чем тут Храмцов?
— Ладно, объясняю на пальцах. Бюро эксплуатации недр — это колоссальные деньги и власть. Бюро очень не нравится то, что хочет затеять военная группировка во главе с Антоновым. Храмцов — это БЭН. Есть люди, которые хотят сместить Антонова. Не спрашивай, откуда мне это известно. Просто я советую заключить сделку с Храмцовым. Только инициатива должна исходить от тебя. Это будет неожиданно для него, и если он заинтересуется, ты должен выторговать все, что тебе нужно. То, что я рассказал тебе сейчас, дает возможность все обдумать. Быть готовым — половина успеха.
Он грустно улыбнулся.
— Но должен тебя предупредить. Генерал и Храмцов хотят выяснить, не играешь ли ты с ними. С моей помощью они намерены установить это. В этом заключается мой шанс на реабилитацию.
— И как вы это будете выяснять?
— Ты забыл. Моя биоимпульсная машина круче любого детектора лжи. Я должен провести тесты, которые подтвердят или опровергнут твой рассказ о Полосе и Алексе Эджертоне.
Издали послышался стук. Доктор отошел от двери.
— Мне пора.
— Доктор Верховцев, постойте! Когда начнутся ваши тесты?! — крикнул Тихон.
— Завтра!.. — донесся голос Верховцева.
В лабораторию Тихона ввели четверо крепких парней — заломив руки, держа за плечи, они подвели его к креслу. В комнате уже ждали старые знакомые. Генерал и майор сидели в сторонке. Доктор старался не смотреть на Тихона. Понимая, что сопротивляться бессмысленно, Тихон позволил бугаям усадить себя в кресло. В дополнение к колпаку, на голову ему натянули тугую проволочную сетку. Перед глазами поставили планку со светодиодами.
Доктор уступил место за пультом Храмцову.
— Сейчас мы будем задавать вопросы, а вы станете отвечать на них. Только «да» или «нет», — услышал Тихон голос Храмцова. — Если машина обнаружит несовпадение, вы получите легкий электрический разряд. Это будет неприятно. Держите глаза закрытыми, в противном случае загорится яркий свет.
«Электрический разряд? Что же ты вчера не предупредил, док?!» — подумал Тихон, но отыскать взглядом Верховцева не получилось: светодиоды на планке ослепительно вспыхнули, заставив зажмуриться.
Первые вопросы, которые начал задавать Храмцов, были так себе — видимо, для затравки. Затем начались более сложные: «Сколько цветов у радуги?», «Кто зимой спит в берлоге?», «Назовите города на букву И». Когда дело дошло до вопросов о личности, сетка начала гудеть сильнее, и в голове появился раздражающий зуд. То, что последовало дальше, напоминало психологическую пытку. Вопросы сыпались один за другим, и давалось не больше секунды на обдумывание. Не в силах успевать, сознание поплыло. Тихон слышал голос Храмцова — неожиданно волевой, хлесткий. Он исходил словно из рупора, порой сильно искажаясь. И если Тихон не понимал вопроса или медлил с ответом, его пробивал заряд, заставляющий судорожно дергаться. И все же постепенно он сумел настроиться на ритм вопросов Храмцова. Исчезло волнение, и разряды больше не повторялись.
Вскоре перешли к вопросам об Алексе Эджертоне.
«Когда вы познакомились?», «Когда виделись в последний раз?» «Где?»
Тихон ничего не скрывал.
«Что вы видели в Полосе?»
Еще вчера Тихон решил, что его рассказ о Полосе будет неполным, и сейчас намерен был держаться этой линии. Но пока он отвечал на этот вопрос, где-то на задворках сознания возникла мысль — а что если они в какой-то момент спросят: «Вы ничего не утаили от нас?» И что он ответит тогда?
Он угадал.
