оружием, на красивом вороном коне.
Князя и воеводу сопровождали дружинники, ехавшие по четыре в ряд. Не будь здесь Яны, Векша, пожалуй, и глаз бы не отвел от них. А так глянул разок и отвернулся. Девушка удрученно смотрела на него, кусала алые губы.
- Ты, когда вернешься, придешь к нам? - спросила она голосом, полным тоски. У него сжалось сердце.
- Приду, Яна! Непременно приду! - пообещал твердо.
- Буду ждать...- прошептала.
Подошел гость с родней. Похожане прощались, усаживались в челны. Отовсюду слышался плач, стоны.
- Ну, коли здесь нет у тебя близких, дозволь нам за них быть, - сказал стрельник и, обняв Векшу, расцеловал.
За ним и старушка благословила его в дорогу. Яна стояла бледная и нерешительная, дрожащими пальцами заплетала и расплетала косу на груди.
- Что ж, дочка, - обратился к ней стрельник, - прощайся и ты. Ведь он не чужой нам.
Яна подошла к Векше. Он положил к ногам узел, взял ее за руки, что-то говорил прерывисто, взволнованно, она тоже ворковала ему, застенчиво опустив полные слез глаза, а что именно, он потом вспомнить не мог. Оба были словно в забытьи. Опомнились только тогда, когда Векшу нетерпеливо стал звать Куделя:
- Садись! Садись в челн!
Если бы это было не на людях, Векша поцеловал бы пылко Яну в алые уста.
А так лишь чмокнул в щеку, как младшую сестричку, взял узел и вскочил в челн.
- Отчаливайте! - приказал гость. Однодеревка отплыла от берега.
Отряд весь направился к главному причалу, где стояли насады и ладьи князей, воевод и бояр.
Что там творилось, Векше не было видно из челна. Но Путята знал - ему не раз приходилось видеть, как происходит прощальный обряд, когда гости отправляются из Киева в поход. И он стал рассказывать своему напарнику о виденном:
- Это они поехали к пристанскому капищу. Волхвы совершат Велесу пожертвования - коня, быка, белых и черных петухов. Потом окропят челны жертвенной кровью.
- И наш покропят? - спросил Векша.
- И наш... Увидишь... Потом князь скажет прощальное напутственное слово. После этого челны выстроятся на реке, гудошники задудят в рожки и поплывем.
Вскоре возле капища страшно взревел бык, - его приносили в жертву. Через некоторое время снова послышался рев.
- О! - воскликнул Путята.- На этот раз аж двух убили! Конь голоса не подавал.
- Кони всегда умирают молча, - сказал Путята. Прошло еще немного времени, и на высокий помост главного причала взошли два волхва с котелками и кропилами.
Сначала к помосту подплывали одно за другим княжеские суда, и волхвы обрызгивали их жертвенной кровью. За княжескими потянулись суда воевод, бояр. И только после них - все остальные.
Когда пришел черед Куделиной однодревки, гость махнул гребцам:
- Гребите!
Они одновременно взмахнули веслами, челн помчал к помосту. Как только поравнялись с волхвами, те макнули кропила в котелки и обильно брызнули теплой еще кровью на челн, на гостя, на гребцов. Когда все суда были освящены волхвами, на помост въехал на коне князь Игорь. Протянув руки к небу, он молил у богов удачи походу, обещал им щедрое жертвоприношение по счастливому возвращению похожая. А под конец призвал похожая к смирению и покорству своим богам.
Суда стали выстраиваться на реке в том же порядке, как и подплывали к волхвам: впереди суда князей, за ними - воевод и бояр, потом челны гостей, сначала богатых, затем победнее. Куделина однодревка оказалась почти в самом конце.
Заиграли в рожки гудошники. Поход тронулся из Почайны к Днепру.
Глава шестая
В ПОХОДЕ
Возле Вытечева [древнерусский город по Днепру неподалеку от Киева, теперь село Вытачив], в длинном заливе, где собирались в дальний путь гости-гречники [купец, державший путь в Византию] русских земель и куда прибыли к вечеру киевляне, подготовка к походу уже заканчивалась. В просторной ложбине повсюду дымили костры, звучали голоса, звенели топоры, пахло смолой, паклей, суетился озабоченный люд, Кто конопатил или досмаливал челн, кто перекладывал поклажу - все заботливо снаряжались в долгий путь.
И только у неказистых на вид, но надежных куделиных одно-древок царило спокойствие.
Куделя, готовый хоть сейчас тронуться в дорогу, важно сидел на корме однодревки и вел разговор с такими же важными, как и сам, соседями. Свой теплый кабот и соболью шапку он не снимал, хотя было очень жарко. Видимо, считал, что так выглядит солиднее.
Гребцы его бродили по берегу. Путята был хмурый, что сова в полдень: день выдался тихий, хоть мак сей, ветрила обвисли на мачтах, как тряпки, гребцы весел не сушили до самого залива - вот Путята и натер на руках пузыри.
Векша, встретив среди похожая светлоусых варягов, которых видел на торжище возле Яны, а потом спасал Яну от них, очень обрадовался, что те не остались в Киеве. Довольный этим, он расхаживал между кострами, наблюдал за происходящим в заливе и все расспрашивал своего более опытного приятеля, кто из какой земли, какие там обычаи, кто что везет в Царьград.
Заметив на одном большом челне закованных в цепи людей с опущенными нечесаными головами, остановился:
- А это кто такие?
- Полоняники, - неохотно ответил Путята.
- Полоняники?! Куда же их везут?
- За них в Греччине хорошо платят.
Векша ужаснулся:
- Как, и наши продают людей?!
- То не наши везут. Варяжники где-то в битве их добыли, - пояснил Путята.- Кого зарубили, а этих в полон взяли. Варяги, как и печенеги, до всего алчны - и до грабежей, и до разбоя, и до торга...
- Почему же вой или гости за них не заступятся?
- Не хотят, наверно. Кого не припечет, тот не знает, что это больно. Эти полоняники - не русичи. Да и варяги те не служат у нас. Они только напросились идти вместе с нами в Греччину. У них своя земля и князь свой...
- Нет, ты только подумай: продавать людей!.. Да еще в цепях, точно псов дворовых... Что же ромеи будут с ними делать?
- Что захотят, то и сделают. Заставят задаром служить, пока те не перемрут.
Куделя даже рассердился, когда Векша и ему высказал свое возмущение:
- Не суй ногу в чужой чревий! Запомни: ты - наемник и никому ни в чем не перечь, кто бы он ни был, варяг или наш. Если есть голова, то и носи ее здоров...
Вечером, когда улеглись спать, Векша долго не мог заснуть, все думал о тех несчастных полоняниках. Ну взять его: поплывет, постранствует и вернется домой. Им же, наверное, никогда не придется увидеть родной край, своих матерей, отцов, братьев, сестер, детей... Как жестоки эти варяги!.. Да и русские вои и гости хороши - не хотят, вишь, заступиться за полоняников. Заступиться... Вон Куделя уже раз заступился - выкупил у печенегов Путяту - да и сделал из него себе холопа вековечного.
Залив оставили рано, как только забрезжил рассвет. Суда растянулись по реке длинной цепочкой.
