– Так они только позавчера съехались. Ну, это дело прошлое, – снисходительно заметил собеседник, но уже не так радостно. –Так вот, сегодня погибло трое сирин.
Он пытается перехватить инициативу в разговоре? Ну-ну! Да и что за разговор.
– Младшие, не инициированные? Из каких Анклавов? Поименно, пожалуйста. – Резко, быстро. И чуть польстить. – Я ведь никого не знаю.
– Ну, хорошо, хорошо. Младшие наследники Северного Балтийского Анклава, Азовского и Астраханского.
– И все? – спокойно, но выделив последнее слово.
– Ну, еще мальчишка Свертхальде и пара людей, – отчетливое пренебрежение в голосе Крадущегося раздражает, но я только кривлюсь, еще раз обходя вокруг стола. Он и ко мне так относится. Я ведь – сумасшедшая полукровка.
– Угу, и как их убили?
– Ну так… кроваво. Глава местного Анклава…
– Кстати, как его зовут?
– Валент Инри.
Ага, то есть Валентин Иванович.
– Продолжайте, Всеволод Аскольдович. Что глава местного Анклава?
– Объявил открытый Конклав, – недовольство в голосе Крадущегося можно резать ножом. В городе он главный торговец информацией, и открытый Конклав лишит его изрядной доли дохода. Ведь вся требуемая информация для участников будет предоставлена бесплатно, без участия посредника. И если он попытается что-то зажать, тут же вступят в дело Карающие.
– Хм, ну еще бы. Подобное событие очень плохо скажется на имидже нейтральной территории.
– Откуда…
– Но где еще может собираться такая кампания, как не в месте, владетель которого гарантирует неприкосновенность всем участникам переговоров? Прекрасно. Я приму в нем участие. – И, пресекая возражения, добавила. – На правах единственного в городе Одинокого Охотника. Где будет происходить собрание?
– На аллее, у кафетерия «Конфил»…
– Отлично. Я буду. И вы, друг мой, тоже не игнорируйте это событие. Мне бы хотелось побольше узнать про участников открытого Конклава, – заявила уверенно и твердо.
– Ну, я, так или иначе, собирался посетить его…
– Вот и хорошо, я буду ждать. До вечера.
И отключилась.
Навернув еще пару кругов вокруг стола, хмыкнула. А в конце разговора товарищ Сев изрядно скис. Спокойный, равнодушный и чуть угрожающий тон сбил его восторженный и пренебрежительный настрой. Хорошо, что Крадущийся не видел, как я тут приплясывала. Интересно, какой информацией он со мной поделится?
Ничего, если мне будет мало, всегда можно будет выбить. Сжав кулак, я согнула прихваченную со стола вилку. О, да!
Так. И пока не забыла… Снова присев, принялась набивать послание Ирине.
«Твой осведомитель спалился. Можно я его съем?»
И Павлу.
«Скучаю. Сны снятся. А тебе?»
Жерому: «Как Павел?»
И тут деньги на счете кончились. Прослушав сообщение от Мегафона об отключении услуг, только хмыкнула. Все равно возможным советам я бы не последовала.
Согревшаяся сталь ластилась к бедру. Поглаживая сквозь тонкую ткань пристегнутые к ноге ножны, я поднималась по ступеням набережной. Вообще-то, можно было и на скутере добраться, но куда спешить? Еще набегаюсь, как говорит зарождающееся в душе предчувствие.
Ступени, ступени, ступени. Длинные тени, пересекающие дорожки, синели на асфальте. Заходящее солнце золотило листву, стеклянные округлые витрины возвышающегося над рекой здания вокзала разбрасывали вокруг золотистые искры. Берег, одетый в гранит, казался вечным напоминанием собственной никчемности. Люди исчезнут, сменятся эпохи, рассыплются в прах мрамор и кирпич, а берег так и будет двухсотметровым валом возвышаться над мерно текущими водами.
Постояв на верхней ступени, прошла к фонтану и снова замерла, присев на гладкий, красно- коричневый бортик. Воду уже отключили, и темно-серые фигуры муз в греческих туниках встречали всех, уже не прикрываясь легкой полупрозрачной радужной вуалью.
Идеальные собеседницы, понимающие, молчаливые.
А вот людей я старательно игнорировала. Шумный человеческий поток сбегал вниз и ручейком вился вверх, минуя меня. Дети, разъезжающие на цветных электромобильчиках, стук теннисных шариков, разговоры и споры, музыка, доносящаяся от одной из торговых палаток, не касались сознания, будто отделенного от реальности толстым полупрозрачным стеклом.
Вот так, прячась от мира за прозрачной преградой, я неспешно двинулась вверх по Аллее Героев. Лучше уж так, ничего не чувствуя, чем отслеживая каждый встречный след. Сознание не выдержит. Тем более там, где ожидается большое скопление владеющих Сутью и Силой.
Ну вот… глубоко вдохнув, я на миг замерла перед широкой витриной, рассматривая отражение. Длинное серое платье, темные провалы глаз на неприметном лице и пепельно-серые волосы, собранные в короткий хвост. Только особая гибкость и может выдать во мне нечеловека. Но то примета только для особо внимательных персон. А колечко Жерома надежно скрывает излишнюю желтоглазость и когтистость, игнорируя узорчатые шрамы на руках. Эта особенность – официальная. Я же нич-чего не скрываю!
Все в порядке.
Развернувшись, двинулась к месту назначения.
Веранда, собранная из прокрашенного коричневой морилкой дерева не привлекала излишнего внимания, издалека казалось, что за грубоватыми столиками в сени высоких тополей сидит от силы десяток гостей. И из проходящих мимо людей ни один не спешил зайти внутрь, все невидяще и равнодушно скользили взглядами по увешанным искусственной зеленью перилам и перевитыми разноцветными лампочками столбами, поддерживающими плоскую крышу. Я тоже едва не пробежала мимо, но успела заметить тонкую линию отвращающей иллюзии среди пластиковых лент, прибитых к карнизу.
Шагнув ко входу, почувствовала, как кожу обдало прохладным ветерком. Не поднимая глаз от широких ступеней, поднялась и наткнулась на охранника. Широкий как шкаф сереброглазый полукровка в разухабистой цветастой рубахе и лимонного цвета штанах…нет, я не буду его читать и становиться на след, их тут таких много, да и так ясно, что в предках у него Знающие затесались… поймал меня в объятия и прогудел:
– У нас закрыто, – и собрался было выставить меня наружу.
Вывернувшись, щелкнула того по лбу. И что меня дернуло ответить ему, бравируя наглостью?
– Мой сладкий, разве Конклав уже закончился?
– О, прошу прощения, – мужчина, неожиданно изящно развернувшись, отпустил руки и посторонился. – Как вас представить?
– Елена, Одинокий Охотник, – проходя внутрь, бросила я.
За спиной прогромыхал голос, на всю веранду обозначая мое появление.
Повертев головой, я хмыкнула. Справа стоял буфет, за барной стойкой расположилась Танцующая. Лунная. Лиловоглазая длинноволосая девушка ловко смешивала напитки, по полированным темным доскам струилcя белый, даже на вид холодный туман, стекая вниз тонкими ручейками. От пары бокалов нечто, похожее на разноцветный дым, поднималось вверх. Столики группировались справа, составленные в длинный ряд, вокруг которого коршунами кружили разнообразные личности. Они дружно на миг замерли, обернувшись, кто-то передернулся, недовольно буркнув: «Вот, понаехали, теперь слетаются, стервятники!» И все вновь вернулись к делам своим скорбным. А я, ничуть не расстроившись, пристроилась на крайней, отдельной скамье и принялась наблюдать.
Всеволода Аскольдовича еще не было, опаздывает, гад. Зато из знакомых личностей имелись двое.
