одного приза. Хотя, как я полагаю, собственно стоянки наши никем пока не вскрыты. И, что хорошо, все 'отпущенники' сталкивались пока лишь с нашими вспомогательными крейсерами.
Вот если бы они засветили кого из броненосцев… Но, Бог пока от этого миловал. Тьфу – тьфу, чтоб не сглазить… Хотя, как миловал. И по поводу шведа, и по поводу голландца этого, что только с консервами, чую – скандал будет. Контрабанду 100-процентную тут можно и не натянуть. Но и засветить 'Наварина' я не мог. Другого такого корабля нет, и японцы бы через неделю нас вычислили…
Ну, а если это все-таки японская разведка крадется по нашу душу, то у нас теперь и чем встретить есть, чтоб не отпустить к адмиралу Того с докладом.
– Да уж с этим справимся, полагаю.
Руднев кивнул в сторону покачивающихся на якорях 'Варяга', 'Богатыря' и 'Аскольда'. Оба владивостокских крейсера уже сгрузили свою лишнюю ношу – ящики с мелкокалиберными пушками, новыми прожекторами для миноносцев и катеров, пулеметами и всем прочим, что к этому причиталось, и посему были вполне готовы, чтобы погонять кого угодно мельче себя. А у японцев, кроме больших кораблей Камимуры, все остальные крейсера такими и были. На 'Аскольде', правда, еще догружали уголь, и заканчивали монтаж растяжек и антенн нового, более мощного телеграфного аппарата, созданного немцами с учетом последних лейковских ноу-хау, и привезенного сюда на борту 'Лены'. Но при необходимости в море мог выскочить и он.
Такой же аппарат 'Телефункен', позволяющий поддерживать связь в радиусе до 900-т миль, был загружен на 'Ангару', уже забитую 'под завязку' различными предметами снабжения, вооружения и, естественно, чикагской тушенкой из безусловного конфиската. Эта телеграфная станция предназначалась для установки на флагманском броненосце в Порт-Артуре.
– Сколько кардифа вчера взять успели, пока этот углеед беклемишевский не пришел на последних лопатах?
– И на 'Варяге' и на 'Богатыре' сейчас около двух третей нормального запаса. На 'Аскольде', судя по вчерашнему рапорту Грамматчикова, поменьше половины. А 'Наварина' надо было грузить, у него действительно меньше двухсот тонн оставалось.
– И я о том. Ну, не дело же контр-адмиралу так за призами бегать! А как бы с машиной что? И не дошел! Пришлось бы целую операцию городить!
– Петр Алексеевич, а вы часом не ревнуете, что Беклемишев лично троих уже заарканил? Не потому на него ворчите, а? Ведь, в конце концов, после той организации артиллерийских учений, с которой Вы меня познакомили, он имеет законное право на 'сладкое'.
– Какое!? Да, дай бог ему еще четверых… А вот если это Камимура идет? А броненосец-то без угля! Конфуз. Поэтому и выговорил им с Фитингофом вчера. Как мальчишки, ей Богу! Может и резко, конечно… И то, что при Вас, не правильно, наверно. А как все же Камимура?
– Если это Камимура со своей пятеркой, 'Адзума' вряд-ли еще из ремонта после рандеву с 'Ослябей' вышла, теоретически сейчас, с двумя броненосцами и четырьмя большими крейсерами можно дать бой. И хотя с учетом наших дальнейших планов можно просто отойти, время к вечеру, мы островом закрыты, пока поймет, пока погонится, к темноте уйдем… Но тут есть три 'но'. Во-первых, потеряем два угольщика, и часть призовых, что к Сайпану или во Владик еще не ушли, во-вторых, если это и вправду Ками, то в Токийской бухте элемента внезапности может и не быть, в-третьих…
– Элемента чего? А, понял! Да, скорее всего, что так…
Но, Всеволод Федорович, если это Камиммура, мы в любом случае примем бой. Потому как нам будет дан шанс потрепать его без участия главных сил флота. И если даже он нас всех изобьет, а мы у него выгрызем только два – три крейсера, за проход Чухнина можно будет не волноваться. И тогда Того – конец. Поэтому я и приказал готовиться к бою. Мы его примем.
– Так не честно, Петр Алексеевич, Вы мне договорить не дали, а я то же самое сказать хотел!
– А я и не сомневался ни секунды…
Подходящих к острову с другой стороны конической громады потухшего вулкана кораблей с якорной стоянки видно не было. Гора, которая и имени то пока не имела на большинстве карт, только отметку высоты, прекрасно защищала стоявшие за ней русские крейсера и броненосцы как от западных ветров, так и от лишних взглядов. Но на счет взглядов это было справедливо и в обратном направлении. Поэтому оставалось ждать семафора с наблюдательного поста на вершине. Конечно Петрович знал, как зовется этот вулкан у японцев. Сурибаши. Тот самый Сурибаши, на который в его исчезнувшем мире тысячи японцев ежегодно приезжали поклониться памяти героических предков, сложивших свои головы во время американского штурма Иводзимы. Но здесь и сейчас его называли Гора. Даже не ясно кто из наших моряков так окрестил его первым. Теперь на местном флотском жаргоне и вулкан, и остров, и его якорная стоянка величались одинаково: Гора. Просто Гора.
Прикрытые от норд-веста русские корабли почти не качало. Флагман Беклемишева 'Наварин', принявший в ямы необходимую дозу угля часа три назад, только что закончил приборку. Сейчас он, наполовину скрытый за корпусами 'Богатыря' и 'Аскольда', выплюнул шапку черного дыма из кормовых труб… 'Молодцы, – отметил про себя с доброй ревностью Руднев, – Приказ получили минут пять как, а в котельных уже шуруют, хоть и с устатку все. Хорошо у Безобразова с Беклемишевым дело поставлено. Да, корабли у них по большей части пожилые, но дошли сюда вполне нормально, и сейчас азартно бегают за купцами. Вовремя я надоумил, через Вадика вестимо, чтоб Безобразов взял флагмехом Евгения Сигизмундовича Политовского. Его заслуга в том не малая, конечно'.
Еще через минуту-другую из-за 'богатырской' кормы шустро выбежал катер под контр-адмиральским флагом, лихо накренившись заломил поворот и покатился к трапу 'Азова'. Петрович давно уже собирался поближе рассмотреть это 'шихаусско-американское' чудо техники, задуманное им много дней тому назад или лет тому вперед. Вот он, наконец, подходящий момент, на 'Азове'-то все сейчас под брезентом стоят.
Вадик, нужно отдать ему должное, и здесь не сплоховал… Особенно с учетом развития 'генезиса', что испытывалось у Бьерке. Но сейчас – это лучшее, что мы имеем из малых миноносок на театре военных действий. И в бой, если что, идти именно им…
С виду кактер как катер. Только относительно большой. От форштевня до пулеметной рубки закрыт карапасом как миноноска. Хотя, если честно, при водоизмещении в 13,5 тонн, миноноска 3-го класса и есть. Только дыма из трубы почти нет, потому как главное, что отличает его от всех катеров, применявшихся ранее на русском флоте – это двигатель. Вместо паровой машины все катера этого типа оснащены газолиновым мотором. Построены эти двигатели внутреннего сгорания в САСШ по трехстороннему контракту с Люисом Никсоном. Трехстороннему потому, что в роли покупателя выступила германская фирма 'Шихау', а плательщиком де-факто была российская сторона.
Никсон уже со второй половины 1903 года активно рекламировал свое предложение на строительство малых кораблей под эти двигатели – от подлодок до катеров береговой обороны и миноносок. Этими последними в самом конце февраля 1904 года и заинтересовались русские вкупе с немцами. Но сроки изготовления и качества предложенных Никсоном деревянных кораблей не устраивали заказчика категорически. Вместо 35-ти тонных миноносок оснащенных 2-мя 300-сильными двигателями и одним поворотным минным аппаратом, гостям из Старого света требовался стальной катер с одним таким мотором, не тяжелее 16 тонн, дабы его можно было поднимать на борт больших судов. Американец признал, что эти условия, да еще в крайне сжатые сроки, причем в добавок при серии в 50 штук ему не по силам.
Ведшие переговоры со стороны заказчиков российский и германский морские агенты в Вашингтоне, как будто только этого и ждали… В итоге был подписан контракт о поставке Никсоном в адрес фирмы Шихау в Эльбинге не готовых катеров, а 50 газолиновых моторов в три партии – 8 штук (с учетом имевшихся готовых и заделов) к 20-му апреля, еще 20-ти к 1 июня и оставшихся к 1 июля. С учетом того, что г-н Никсон уже имел 'в металле' 5 таких моторов, один из которых, кстати, испытывался в присутствии заказчиков по весьма жесткой программе на катере 'Савой' построенном ранее для гоночных и демонстрационных целей, контракт был подписан. Конечно сроки и требования заказчиков были беспрецедентно жесткими. Но, поскольку, финансовая сторона дела до сих пор остается тайной, есть основания полагать, что стороны остались вполне довольны друг другом, тем более, если учесть, что русский контракт де факто спас Никсона в момент тяжелых финансовых затруднений…
Петрович с интересом рассматривал детище американско-германской кооперации, подходящее к 'азовскому' трапу: по длине катерок, конечно, поболее наших деревяшек будет, однако пропорции совсем
