Японцы забивают телеграф? Пробуйте еще. 'Изумруда' слышали! Так это значит недалеко уже Степан Осипорич! Наши ставки повышаются, однако. Так, давайте-ка к делу, с Богом! По местам… Если перед кем в чем виноват был, простите!
Через несколько минут после открытия огня по 'России' и 'Рюрику' Того приказал безжалостно забивать все радиограммы русских. Это произошло сразу же после отдачи им последнего категорического приказа всем своим легким крейсерам найти и утопить русские транспорты. Тем самым он нарушил негласное 'телеграфное перемирие' сохранявшееся с самого начала боя. До сих пор противники не мешали друг другу телеграфировать. Русские немедленно ответили тем же, и на протяжении следующих трех часов на телеграфах враждующих кораблей ничего кроме хаотичной мешанины точек и тире разобрать было невозможно…
Командир старого броненосного крейсера 'Владимир Мономах' последнюю телеграмму, адресованную лично ему получил минут тридцать назад. В ней был категорический приказ Великого князя немедленно развернуть тихоходную транспортную колонну и продолжать движение обратным курсом до особого распоряжения. Каперанг Владимир Александрович Попов, под командой которого кроме транспортного обоза находился и вспомогательный крейсер 'Штандарт', еще вчера бывший флагманом Александра Михайловича, приказ этот пунктуально исполнил.
То, что бывшая шикарная царская яхта сегодня работала крейсером и так было удивительным. А вот нахождение 'Штандарта' в кильватере 'Мономаха' было удивительным вдвойне. По крайней мере в утвержденном плане этой операции такого точно не предусматривалось. Но… Как часто бывает, вмешалась цепь случайностей.
Во-первых, слег в госпиталь с острым приступом почечной колики командир 'Штандарта' Кетлер. Во- вторых, под руку Макарову неожиданно попался кавторанг Колчак, чей 'Восходящий' дожидался очереди в док, и к решительному делу в Желтом море никак не успевал. Хорошо его зная и помятуя о мнении Руднева о желательности особого внимания к этому храброму и талантливому офицеру, Степан Осипович не долго размышляя предложил Александру Федоровичу временно занять мостик флагмана третьего крейсерского отряда. В-третьих, иногда, как неожиданно выяснилось выяснилось, ломается даже германская техника. Мощная телеграфная станция 'Штандарта' утром накрылась начисто и наладить ее никак не удавалось. Это вынудило Великого князя вместе со штабом перейти на крейсер 'Русь', 'Штандарт' же был поставлен в хвост 'лайнерной' колонны. Когда поступил приказ Макарова разворачиваться и уходить полным ходом из под удара японских главных сил, Александр Михайлович выполнил его буквально. В результате семь крейсеров-лайнеров, взявших курс на юго-запад с мостика 'Мономаха' были видны уже как далекие, скрывающиеся на горизонте силуэты.
Но еще до этого, понимая, что в прикрытии отставших пяти тихоходных транспортов остается только один старый крейсер и трое 'соколов', Колчак семафором запросил у Великого князя разрешения остаться с ними. И… получил августейшее согласие!
Несмотря на то, что где-то слева по курсу постепенно приближаясь грохотала канонада боя главных сил, на мостике 'Мономаха' приказание командующего идти на встречу этому грохоту приняли фаталистически. На горизонте маячили, то появляясь то вновь исчезая, четыре наших 'шеститысячника' периодически менявших курс и спорадически по кому-то постреливавших. Вокруг них тоже иногда были видны фонтаны от падений вражеских снарядов, но собственно противника с 'Мономаха' пока еще не видели. Рассудив, что поворота 'все вдруг' его 'купцы' не осилят, 'Мономах' ведя их за собой развернул колонну последовательно. 'Штандарт' держалася отдельно примерно на траверсе третьего транспорта в колонне со стороны возможного подхода неприятеля, а 'сокола' бежали по правому борту броненосного крейсера.
Вскоре на горизонте за кормой 'Штандарта' показались дымы двух кораблей. Опознать их пока было не возможности. Затем новая группа дымов открылась практически по курсу вклиниваясь между облаком дыма от ушедших к западу лайнеров и тихоходными транспортами. А так как идущие опять контркурсом крейсера Грамматчикова были видны с 'Мономаха' на горизонте, на левой раковине, это означало, что ни подходящие сзади, ни стремительно надвигающиеся спереди, и уже видимые на линии горизонта корабли ничего хорошего не предвещали. Передать что либо на 'Аскольд' было невозможно. Телеграф 'Штандарта' наладить пока не удавалось, поэтому Колчак и Попов не знали, что все телеграммы сейчас немедленно забиваются японцами…
Стоя на верхнем мостике 'Мономаха', его командир готовился к худшему: двое против пяти. Он находил несколько ироничным тот факт, что в боевой выход в море его Макаров вообще поначалу не планировал брать. Устаревшему крейсеру, последнему представителю эпохи броненосных пароходо-фрегатов не было места в боевых порядках современного Русского Тихоокеанского флота. Он был лишним и в колонне броненосных крейсеров Руднева, где его пятнадцать узлов сковывали бы всю пятерку быстроходных кораблей, и в колонне старых броненосцев. Там-то его скорость была вполне адекватна, а многочисленная артиллерия среднего калибра могла бы скомпенсировать почти полное отсутствие таковой на 'Сисое' и неудачные башни 'полтав', но… Когда он в третий раз пришел к Макарову с предложением проставить его броненосный крейсер в линию к 'старикам' Григоровича, тот устало посмотрел ему в глаза и задал один вопрос:
– Любезный мой Владимир Александрович, сколько по Вашему мнению попаданий двенадцатидюймовых снарядов может пережить 'Мономах'?
После неловкой паузы, во время которой адмирал и командир молча бодались взглядами, первым сдался Попов:
– Одно-два, если сильно повезет, то три. Но зато средний калибр мой старик может держать как бы не лучше 'Сисоя' или 'Полтавы'. Затопления от каждого попадания мне не грозят, полный пояс по ватерлинии от носа до кормы, до шести дюймов, – мгновенно перешел в контратаку Попов.
– Этому поясу еще бы скос бронепалубы, и машины способные разогнать узлов под двадцать… Хотя стойкость вашей сталежелезной брони на уровне трех дюймов Круппа, но японские шестидюймовые снаряды держать и правда будет… Но вот главный калибр – нет.
Посему, увольте. Не могу я, Владимир Александрович, брать грех на душу и ставить вас в линию к броненосцам. Это было бы бессмысленным убийством пяти сотен человек. У вас столько в экипаже? Ради чего мне их подставлять под расстрел броненосцев Того, ради десяти минут отвлечения огня на старый крейсер? Или ради полудюжины почти безвредных для японских броненосцев шестидюймовых снарядов, что ваши комендоры успеют всадить в них пока те не разозлятся на вас всерьез?
– Нет, Степан Осипович, ради того, чтобы четверть века проходивший по всем океанам крейсер не пошел на металлолом так ни разу и не выстрелив по врагу. Мы шли с Балтики вокруг света, на кое-как отремонтированном корабле не для того, чтобы охранять рейд Порт-Артура, пока остальные корабли будут за нас воевать. Неужели наш служака-'Мономах' такая совсем уж дрянная обуза, что его совершенно некуда применить в генеральном сражении?
– Господи, ну до чего же упрямы Вы, Владимир Александрович… Хорошо, Бог с вами, если вам настолько приспичило идти со всеми – пожалуйте. Будете командовать конвоем. Если кто из японцев к вам прорвется – вы обязаны его остановить любой ценой. Другого с вашим парадным ходом в четырнадцать узлов, а пятнадцать для ваших машин поле перехода с Балтики это мечта несбыточная, я не нахожу. Защита купцам и правда не помешает…
Тогда Попов решил что ему 'бросили кость чтоб отвязался'. Сейчас, рассматривая в бинокль форштевни трех лучших бронепалубных крейсеров японского флота, неумолимо накатывающихся его куцый отряд, он на секунду даже пожалел о своей настойчивости. Но секундная слабость прошла, пришла злость на самого себя, привычно вызванная воспоминаниями о самой своей 'спокойной' должности за время службы – заведующим Кронштадтской школой писарей. Туда его задвинули за 'слишком быстро выплаваный ценз', и за слишком острый язык. Вырваться из чиновничьей рутины удалось только потому, что среди капитанов первого ранга было не слишком много желающих вести в бой давно устаревшее корыто. Может и правда лучше умереть сейчас в бою, на мостике знакомого еще в бытность старшим офицером 'Мономаха', чем медленно догнивать в бумажном болоте?
Кроме него в охране конвоя находилась и бывшая царская яхта 'Штандарт', теперь вспомогательный
