крейсер. В Артуре ее еще довооружили, так что сейчас корабль располагал аж восемью 120-мм скорострелками Канэ и двенадцатью трехдюймовками. Грядущий бой был первым для ее команды. Но не для нового командира, которым стал пришедший недавно в Артур на дестроере 'Восходящий' кавторанг Колчак, прославившийся утоплением одной из 'Сим'. Но даже с самыми боевыми командирами шансы одного старого крейсера, неплохо вооруженного, но безбронного парохода и трех 240-тонных миноносцев в бою против тройки первоклассных современных бронепалубных крейсеров, поддержанных к тому же отрядом больших дестроеров были скорее гипотетическими. Тем более, что им необходимо было не просто отбиваться самим, а прикрыть от атаки противника пять транспортов. Разворачиваться 'все вдруг' и 'бежать' с этим девятиузловым обозом? Нарушив при этом приказ Макарова? Да еще навстречу маячащей за кормой неизвестной паре кораблей? Этот вариант не проходил. Хотя бы потому, что перепуганные купцы неизбежно сломают строй и собьются в кучу…
Попов приказал транспортам дать максимальный ход и идти не меняя курса, эсминцам подтянуться в тень неподбойного правого борта 'Штандарта' и 'Мономаха'. Причем более быстроходный 'Штандарт' без приказа уже вылез под нос 'старшего брата'. В два часа пополудни крейсера контр-адмирала Дева открыли огонь, сразу после чего русские корабли начали движение попеременным зигзагом, что давало им возможность иметь транспорта у себя за спиной, не отрываясь от них. Конечно, это мешало собственной пристрелке, но также сбивало пристрелку и японцам. На вражеских кораблях видели и прячущиеся за корпусами больших кораблей приземистые силуэты русских минных судов, поэтому сразу сокращать дистанцию не спешили.
Флагманский 'Кассаги', не удержался от соблазна сразу покончить с почти безбронным, если не считать боевой рубки, вспомогательным крейсером. На мостике 'Штандарта' Колчак, наблюдающей за японцами из рубки, прикрытой листами 75-миллиметровой броневой стали, злорадно процедил, – 'купились, голубчики'. Он как мог, на треть, ослабил огонь японцев по единственной полноценной боевой единице их отряда. По 'Мономаху' стреляли только 'Читосе' и 'Иосино'. За первые десять минут боя крейсер-яхта получил семь попаданий пятидюймовых снарядов, один из которых прошел сквозь легкий борт без взрыва. Носовая трудъба была наполовину смята взрывом, кормовые орудия повреждены осколками, а на верхней палубе разгорались два очага пожаров. Еще один восьмидюймовый разрыв у борта продырявил румпельное отделение, и теперь корабль реагировал на перекладывания руля с солидным запозданием. Впрочем, по сравнению с 'Мономахом', и это было пока курортом.
Старый крейсер получил шестнадцать попаданий пяти и шестидюймовыми снарядами, и четыре нокаутирующих восьмидюймовых удара. Во тут-то и начали сбываться предсказания Попова. 'Мономах' горел в средней части как деревенская изба подожженная молнией, потерял три орудия разбитыми и три временно поврежденными, над броневым поясом борт был пробит в четырех местах, но… Но сам броневой пояс пока держался. Только один их попавших в него трех восьмидюймовых снарядов смог его пробить, но и тот разорвался в угольной яме. Тем временем сзади все ближе приближались еще два крейсера, судя по всему японских, но подробнее за дымом рассмотреть их пока не получалось.
Казалось, что жизнь дерзких русских кораблей заступивших дорогу самому современному крейсерскому отряду Императорского флота измеряется уже минутами. У них не было никаких шансов остановить три 'собачки', самая слабая из которых – 'Иосино' – превосходила по силам 'Мономаха' раза в полтора, но… Но соотношение сил в морском бою иногда играет не столь определяющую роль как на суше. Удача порой может заменить больший калибр, хотя это и случается раз в сто лет.
Для начала 'Иосино' поймал давно полагающийся ему по законам вероятности снаряд с 'Мономаха'. Прямо под основание первой трубы. И окутанный паром резко сбавил ход. Отстав от головной пары Девы, крейсер начал нацеливаться под хвост транспортной колонне и Попов разрывался между необходимостью продолжать бой с оставшимися противниками и что-то делать для прикрытия трампов от неминуемо подходящего к ним вражеского крейсера. Сигнальщик уже начал семафорить 'соколам' приказ атаковать крейсер, когда прямо по курсу 'Иосино' встали три снарядных всплеска.
– Смотрите! Смотрите, те японцы, что нас догоняют по 'собачке' влепили! – раздался вдруг восторженный крик лейтенанта Гирса.
– Да, Николай Михайлович, Вы определенно правы. И сдается, что это не случайный выстрел. Похоже, там все-таки наши. Это же пристрелочный полузалп. Смотрите внимательнее. Вот! Второй! Это точно наши! – раздался с левого крыла мостика голос старшего штурмана полковника Шольца.
– С марса передают: похоже, что первым идет 'Светлана'!
– Ну, коли так, то второй трехтрубник должен быть 'Палладой'. Нашего полку прибыло! Ура! Наши идут!
Над палубами избиваемых русских крейсеров прокатилось отчаянное 'Ура'. И даже пушки, казалось, застучали веселее.
Поняв, что на этом курсе уже через десяток минут два подходящих русских крейсера займутся им всерьез, командир 'Иосино' повернул за флагманом, что было вполне логично, и открыл частый огонь по купцам, выбрав для начала ближайший к нему четвертый в колонне пароход. Сам 'Иосино' пока обстреливался с кормы 'Палладой' и 'Светланой', а с носа по нему вели огонь канониры кормового плутонга 'Мономаха'.
Вскоре несчастная 'Малайя' проглатывала уже снаряд за снарядом. Команду из гражданских моряков никто не учил заделывать снарядные пробоины, и учения по тушению пожаров проводились на порядок реже, чем на боевых кораблях. Увы, сейчас матросам пришлось вспомнить именно эти навыки. Впрочем 'Малайя' была обречена по любому – ничем не защищенный транспорт не может долго противостоять огню орудий полноценного крейсера… Примерно через десять минут расстрела 'Иосино' попал-таки шестидюймовым снарядом в его котлы. Взрыв огнетрубного котла куда серьезнее чем взрыв даже восьмидюймового снаряда…
На мостике флагманского 'Кассаги' контр-адмирал Дева был доволен. 'Иосино' быстро утопил первый русский транспорт, и сейчас пристреливается по следующему. Если он и не сможет его добить, все-таки долго подставляться под огонь двух крейсеров не следует, то эсминцы уже получили приказ, обрезать корму 'Мономаху', и атаковать транспорта. 'Кассаги' минут за десять выбьет из строя 'Штандарт', а скорее всего просто утопит эту наглую яхту, она уже горит по всей длине. 'Читосе' должен на равных продержаться это время с неожиданно живучим 'Мономахом'. Потом если старый русский крейсер и не удастся утопить, он просто не сможет догнать японцев пока те будут топить передние транспорта.
– Торпеда! – раздался неожиданный крик сигнальщика.
'Логично,' – подумал Дева, наблюдая за пенной дорожкой выпущенной с 'Штандарта' торпеды. Русские пытаются использовать свой последний шанс нас отогнать, только смысл, на такой дистанции это бесполезно'.
– На всякий случай, примите три румба влево, – отдал Дева приказ командиру 'Кассаги', капитану 2 ранга Идэ. И в этот момент над морем прокатился рокот глухого удара, перекрывшего вой и разрывы снарядов.
– Взрыв на 'Читосе'!!! – раздался голос того же сигнальщика, еще до того как крейсер лег на новый курс.
Переведя взгляд на идущий в кильватере крейсер Дева не мог поверить своим глазам! Казалось, что выдуманный когда-то японскими рыбаками Годзилла, разбуженный звуками орудийной стрельбы, всплыл на поверхность, и откусил половину борта первому попавшемуся ему кораблю. Которым на свою беду оказался именно 'Читосе'. Дева пока не мог понять, что именно могло случиться на следующим за ним крейсере. Ни на 'Мономахе', ни тем более на 'Штандарте' не было орудий, способных пробить четырехдюймовый скос бронепалубы и вызвать взрыв котлов или погребов боезапаса, но… Но как будто опровергая это окутанный клубами дыма и пара 'Читосе', почти не снижая скорости, стремительно валился на правый борт, чтобы уже не выпрямиться никогда…
Из четырех сотен членов его экипажа голландский трамп вечером спас двух моряков, находившихся на спасательном плоту русского типа. С их слов и была составлена потом картина гибели корабля. После переноса 'Мономахом' огня с головного японца на 'Читосе', в тот попало всего три снаряда. Почему один из них разорвался практически на торпедном аппарате левого борта, почему сдетонировала боеголовка торпеды, и почему от взрыва вырвало почти половину борта? Просто цепь случайностей, судьба продолжала кидать кубик, и этому кораблю не выпало 'жизнь'.
