для этой работы.
– Очень интересные решения… Но, реализуемо, я полагаю. И, что? Мне поручается эта работа? А как же мои обязанности в Арткоме? И Вы ведь знаете, я заканчиваю сейчас автоматическую винтовку, а это…
– Владимир Григорьевич, дорогой! Давайте по порядку! Реализуемо?
– Да.
– Сроки?
– Зависит от людей, производства…
– Все, что Вам необходимо, получите. Сроки?
– Три месяца для первых 10-ти образцов. Минимум.
– Много. Определяйтесь, как успеть за два. На размышление Вам три часа!
– Но, Михаил Лаврентьевич, помилуйте!
– Не помилую. Даже и не просите. Это поручение Императора.
– Я понимаю, но если речь идет только о штучной доработке готовых… На коленке, так сказать. Есть на примете несколько умельцев. Но это же все партизанщина! Ведь я не случайно начал про патент, а Вы меня перебили. У нас ни нормальных чертежей, ни оснастки, ни приспособлений! Мы не знаем терморежимов и много чего еще! Если говорить о серии при нашем производстве это… Это месяцев десять. Может чуть меньше при полном картбланше на все! Я в таких условиях быстрее доведу до испытаний свою винтовку!
– Владимир Григорьевич, а хотя бы несколько десятков доработать из готовых Маузеров сможем? За пару месяцев?
– Да доработать, доковырять, сможем, скорее всего. Но это же проблему армии не решит… Только имейте в виду, гарантий, что заклиниваний не будет, я дать не смогу – нужен нормальный цикл испытаний… Как я понял, Вам такие маузеры нужны для каких-то специфических задач… Каких – не спрашиваю…
– Вы правильно поняли. Речь идет об оснащении небольшого отряда, которому предстоят операции в тылу противника, причем может статься, что превосходство японцев в численности может быть в несколько раз.
– Я уж понял, что наша разведка что-то такое удумала. Постараемся. Но… Но раз уж нас свела судьба, Михаил Лаврентьевич! Очень прошу Вас, донесите до Государя, что главное – массовая автоматическая винтовка для армии! А то случиться может как в крымскую кампанию, не дай Бог! Они успеют на автоматику перейти, а мы все копаемся. Так и до беды не далеко!
Банщиков покачивая головой с улыбкой слушал мои душевные излияния. Не буду таить: у меня тогда закрался червь сомнения. Показалось, что он добился желаемого ответа по Маузерам, и теперь торопится завершить наш разговор, другими проблемами не интересуясь. Внутри меня даже начинало подниматься возмущение, что меня собираются так бесцеремонно оторвать от того, что представлялось сверхзадачей, может быть даже целью жизни!
Но, слава Богу, я ошибся… Ошибся так, что в итоге мне долго было неловко, за то, что засомневался в 'государственности' этого удивительного человека, столь много сделавшего в последствии для наших вооруженных сил и промышленности. Но понимание этого придет потом. Пока же я ожидая скорого окончания нашей беседы, с трудом сдерживал свое раздражение от того факта, что мое любимое детище – автоматическая винтовка на основе мосинской, оказывается отложенной в дальний ящик…
Неожиданно Банщиков встал. Не глядя на меня прошелся пару раз по кабинету, после чего подойдя ко мне полез во внутренний карман, что-то там напряженно выискивая.
– Ага! Вот он… Слава богу, здесь. Вот… По поводу автоматической винтовки, – с паузой между фразами проговорил мой собеседник, – Владимир Григорьевич, что вы об этом скажете…
На стол передо мной лег еще один листок, по состоянию близнец первого. Но на нем кроме схемы оружия, были еще и карандашные изометрические изображения отдельных деталей, патрона, штыка, магазина… Пока я всматривался в этот набросок, Банщиков подошел к двери и со словами, 'Сидите, сидите, я только чаю попрошу, и вернусь', вышел из кабинета.
Те несколько минут, пока его не было, а я оставался один на один с этим помятым листком бумаги, перевернули во мне все… Это, несомненно, была автоматическая винтовка. Но ничего подобного я никогда не видел и даже не представлял себе! Красота и гармоничность линий, завораживающая новизна форм деталей, автоматики… И сколько тут штамповки! Это оружие можно делать тысячами! Десятками тысяч… Это было чудо! Просто чудо…
Когда Банщиков вернулся, я, как он мне рассказал позже, сидел столбом с абсолютно сумасшедшими глазами, и очнулся лишь после того, как он взял меня за руку.
– Господи… Кто это нарисовал, Михаил Лаврентьевич? Если это работает… Это либо сумасшедший, либо гений… Но второе – скорее. У кого же это срисовали наши разведчики? И… И все, что мы сейчас делаем, это… Это просто не сравнимо.
– Этого человека сейчас нет среди живых. Остался лишь один такой рисунок. И он может сделать нашу армию непобедимой. Если Вы возьметесь…
– Я! Мне разрешается ЭТО взять с собой? Я могу попытаться сделать ЭТО?
– И не только. Скоро я получу для вас эскиз ручного пулемета на основе этой конструкции, а еще пулемета под винтовочный трехлинейный патрон с металлической лентой. Что в принципе, как Вы понимаете, позволяет создать технологически и технически единую систему пехотного стрелкового оружия. Государь намерен поручить именно Вам доработку конструкции и организацию работы по запуску в серийное производство этой линейки автоматического оружия.
Но сначала, я прошу Вас, нам срочно нужны Маузеры. Вот вам мои карточки. Буду нужен – ваш в любой час дня и ночи. А сейчас давайте чайку попьем, а то что-то в горле пересохло. На службу вас так же отвезут…
После чая, вкус которого я даже не почувствовал, я спросил Банщикова:
– Простите, Михаил Лаврентьевич, может, я пройдусь, а?
– Э, нет… Только после того, как ЭТО будет закрыто в вашем сейфе. Пойдемте я вас провожу. И… действительно очень рад знакомству! Не обижаетесь, что вывалив все это на вас, рушу ваши задумки про автоматическую трехлинейку?
– Я оружейник… Как таким можно обидеть? Хотя вопросов у меня по схеме и отдельным деталям пока больше чем ответов… И никого ведь не спросишь!
– А вы запишите и отдайте мне, мало ли что, один мой знакомый за границей на разных заводах бывал, может, что и подскажет. Договорились? И рапорт по людям, мастерским и деньгам подавайте с прицелом на эту конструкцию, буду ждать завтра. Времени на раскачку у нас совсем нет. Если не возражаете, совет: сажайте на Маузер кого нибудь из Ваших умельцев, хоть молодого Дегтярева, а сами занимайтесь автоматом. Давайте будем так новое оружие называть.
– Дегтярева?
– Ну, да. Василия Алексеевича. Вам ведь Николай Михайлович Филатов его работу уже показывал? Он сейчас в опытной мастерской Ораниенбаумского оружейного полигона трудится?
– Нет, признаться, не припомню…
– Да? Ну, так Вы выкройте минутку, посмотрите. Руки, глаз и голова у этого юноши дорогого стоят. Оружейник от Бога. Не ошибетесь! Ну, всего Вам доброго, до встречи!
Вот при таких необычных обстоятельствах и состоялось мое знакомство с человеком удивительной судьбы Михаилом Лаврентьевичем Банщиковым. Тогда я, и так уже сверх меры перегруженный важнейшей и неожиданной информацией, постеснялся спросить как и откуда стало известно ему о выдающихся способностях и таланте Василия Алексеевича, в то время молодого и практически никому за рамками нашего цехового мирка не известного слесаря-оружейника…
Карета катила по Невскому. Солнце весело припекало через стекло. Но я не видел ни набухающих на деревьях молодых почек, ни смеющихся стаек гимназисток. Я не слышал ни цокота копыт, ни криков мальчишек – газетчиков… В висках шумело, а сердце колотилось так в первый и в последний раз в моей жизни. В тот день… В тот волшебный весенний день, когда я впервые увидел рисунок будущего 'русского автомата'…
