Эмили скривила губы.
– Должен?
– Тебе этого не понять, – ответил Крис.
Он устроился сзади и прижался к Эмили, одной рукой покровительственно обхватив ее под грудью.
Так ей нравилось. Нравилось, когда он ее обнимал, нравилось просто находиться рядом. Печалило ее совсем другое.
Она вперила взгляд в аккуратно отпечатанные страницы с графиками, поеживаясь от того, что делал с ней Крис Она чувствовала, как он куснул ее шею. Эмили подумала о синусоиде в ее домашнем задании: одна половина изогнута, вторая вогнута.
На полу… Вначале это показалось отличной идеей. Как монахи. Но когда рядом находилась Эмили, изгибы ее тела манили больше· Крис не переставал удивляться, как в одно мгновение Эм была такой до боли знакомой, как сестра, и тут же становилась загадкой.
Из головы не выходили слова Карлоса. Все вокруг полагают что они с Эм спят. Само собой разумелось, что однажды они поженятся, тогда какая разница? Но Крис хотел быть с Эмили не только поэтому. И девушка это знала.
Она позволяла себя целовать. Иногда позволяла запустить руку себе под рубашку. Он никогда не пытался опуститься ниже талии. Если на то пошло, и она тоже.
Крис прижался к ней покрепче и стал целовать ее в шею. Она изогнулась в его объятиях.
– Мы не будем заниматься математикой, верно?
Он покачал головой.
– Я уже сделал математику, – признался он.
– Просто отлично! – проворчала Эм, поворачиваясь к нему лицом. – А мне что прикажешь делать?
Он собирался уже ответить: «Позанимаешься завтра», но произнес совсем другое и, сам не осознавая, что делает, схватил Эмили за запястье и прижал ее руку себе между ног.
– Потрогать меня, – выдохнул он.
На мгновение ее пальцы сжались. Крис мечтательно закрыл глаза. Потом Эмили отняла дрожащую руку и резко села.
– Я… я… не могу, – прошептала она и отвернулась.
Ошеломленный Крис – неужели она плачет? – встал на колени.
– Эй, – негромко позвал он, – прости!
Он, боясь прикоснуться к Эмили, протянул ей руки. Она взглянула на него широко раскрытыми, полными слез глазами. Прошла минута, и она бросилась к нему на шею.
– Я больше всего люблю это время года, – заявила Гас.
Она сидела у Мэлани на крыльце, пила лимонад. Не по сезону теплая весна, сошел последний снег.
– Ни тебе черных мух, ни комаров, ни снега.
– А грязь? – возразила Мэлани. Ее взгляд был прикован к чему-то за лесополосой. – Крутом одна грязь.
– Уж лучше грязь, – ответила Гас. – Помнишь, как мы позволяли Эм с Крисом вываляться в грязи, как поросятам?
Мэлани засмеялась.
– Я помню, как драила после этого ванную, – сказала она.
Обе женщины вглядывались в начало подъездной аллеи.
– Да уж, веселые были деньки! – вздохнула Мэлани.
– Не знаю, не знаю. Дети до сих пор катаются по земле… но уже по другим причинам.
Гас глотнула лимонада.
– Вчера я застукала их в спальне Криса.
– И что?
– Честно признаться, ничем таким они не занимались.
– Откуда ты знаешь?
– Просто чувствую. – Гас нахмурилась. – А ты что думаешь?
– Я бы не была так уверена, – ответила Мэлани.
– А если и занимаются, то что? Однажды они так или иначе займутся сексом.
– Да, – медленно сказала Мэлани, – но не в пятнадцать же лет.
– Шестнадцать.
– Ошибаешься. Крису – шестнадцать, а Эмили – пятнадцать.
– Пятнадцать с половиной.
– Она же девочка.
Гас поставила свой лимонад.
– И что это меняет?
– Все. – Мэлани покачала головой. – Дождемся, когда Кейт стукнет пятнадцать.
– Я верю, как верю сейчас Крису, что Кейт будет достаточно взрослой и умной, чтобы принимать правильные решения.
– Нет, ошибаешься. Ты захочешь как можно дольше удержать свою маленькую дочку от взрослой жизни.
Гас засмеялась.
– Эмили для тебя навсегда останется маленькой дочкой, – сказала Гас.
Мэлани повернулась на стуле.
– Вспомни себя, свой первый раз, – убеждала она. – Сейчас Эмили моя. Но позже она станет принадлежать Крису.
Гас секунду помолчала.
– Ошибаешься, – мягко возразила она. – Даже сейчас Эмили принадлежит Крису.
Минувшей весной Крис начал подрабатывать в «Тенистом поместье» – небольшой детской площадке, на которой не было ни тени, ни поместья. Тут стояла пластмассовая конструкция, похожая на осьминога, песочница и древняя карусель, на которой можно было покататься всего за двадцать пять центов.
Крис запускал карусель. Это была монотонная, тупая работа – собрать деньги, усадить детей на лошадок, пристегнуть ремни безопасности, нажать кнопку, запускающую мотор, потом дождаться, пока лента Каллиопы завершит полный круг, выключить мотор и ждать, пока карусель медленно остановится. Крису нравился сладкий запах, исходивший от малышей, которых он усаживал в седла. Ему нравилось раскачиваться на опорной стойке, когда карусель замедляла вращение, помогать детям отстегнуть ремни и спуститься вниз. Нравилось брать влажную тряпку, чтобы в конце дня вытереть лошадкам гривы, нравилось смотреть в их застывшие круглые глаза.
В этом году хозяин карусели выдал ему собственный ключ.
Была пятница, невероятно теплый вечер для апреля. Крис с Эмили сходили в кино, но было еще слишком рано, и Крис не хотел идти домой. Они бесцельно катались по городу, пока он не завернул на стоянку перед детской площадкой.
– А что! – обрадовалась Эмили. – Пойдем покатаемся.
Она выбралась из машины и побежала прямо по грязи. Когда Крис ее догнал, она уже сидела на качелях, глядя в ночное небо. Он пошел в противоположную сторону, услышал, как его окликнула Эм, и собственным ключом открыл пульт управления.
В свете луны лошадки задвигались.
Обрадованная Эмили слезла с качели и подошла поближе.
– Когда тебе дали ключ? – удивилась она.
Крис пожал плечами.
– На прошлой неделе.
– Это же здорово! Можно залезть?
Он обхватил ее за талию и поставил у белой лошадки, которую она больше всего любила.
– Чувствуй себя как дома, – предложил он.
