Он неожиданно повернулся, схватил ее за плечи и притянул к себе. Она услышала счастливый смех, когда стала барахтаться в его руках, пытаясь вырваться.
— А это тебе ото всех социально необеспеченных!
Его поцелуй согрел ее холодные губы.
Он повалил ее в снег, прижав к земле тяжестью своего тела.
— А как же твоя рана?
Рассмеявшись, он вскочил и протянул ей руку.
— Я видел это однажды в кино. Действует безотказно.
— В следующий раз это не пройдет.
— В следующий раз?
Не желая поддаваться его шаловливому настроению, она пошла вперед. Никто из ее поклонников не вел себя так по-детски. Она не могла припомнить случая, чтобы кому-то в голову пришло играть в снежки. Но Марк, падающий в снег, чтобы она подумала, что с ним что-то случилось. Неужели он считает, что ее так легко провести?
Улыбка тронула уголки ее губ.
— Ты должна улыбаться почаще, — проговорил он, — моя бабушка говорит, что улыбка очищает душу.
— А если мне не нужно очищать свою душу?
Он поправил ее сбившуюся набок шапочку и взял Селию под руку.
— Когда ты прогонишь меня, с кем ты будешь играть в снежки?
— С Шеннон.
— Это совсем не то. Тебе нужен тот, кто мечтает вместе с тобой, плачет вместе с тобой, смеется вместе с тобой. Близкая душа.
— Насколько я понимаю, ты имеешь в виду себя.
— Да, это единственно верный вариант для нас обоих. Тебе не хватает меня, а мне — тебя.
— Я предназначена тебе, а ты предназначен мне. Не слишком ли это примитивно?
— Это предопределено судьбой. Ты можешь протестовать, можешь взбрыкивать своими изящными копытцами, но в конце концов ты будешь принадлежать мне.
— Я не верю в судьбу.
— Ты воспитана по пуританским законам. Нужно много работать, соблюдать предписанные правила и довольствоваться теми скупыми радостями, которые выпадают на твою долю.
— Жизнь совсем не так проста, — заметила она.
— Она проста или сложна в зависимости от того, какой мы ее делаем. Он остановился, чтобы полюбоваться кривобоким снеговиком, слепленным ребятишками. — Нужно слепить такого же, когда мы вернемся домой. Кстати, если следовать всем правилам ухаживания, то ты должна купить мне рождественский подарок.
Она расхохоталась.
— Но мы не говорили о правилах ухаживания, и я не собираюсь дарить тебе рождественский подарок.
— Прекрасно. Лучший подарок для меня то, что я нахожусь здесь. Это даже лучше, чем лошадь, которую отец подарил мне на день рождения, когда мне исполнилось семь лет. У тебя когда-нибудь была лошадь?
— Пони, — сказала она и пожалела, что ответила на вопрос, который касался ее прошлого.
— Как ты назвала ее?
— Чистокровные животные уже имеют клички с рождения. — Она забыла, как звали пони, и не хотела признаться в этом.
— А я назвал свою лошадь Спот[3].
— Но Спот — это собачье имя.
— Мой отец назвал его Дурень, потому что он был полукровкой с невозможным окрасом — рыжие и коричневые пятна там и здесь. Мне казалось, что Спот звучит благозвучнее, чем Дурень.
— Немного. — Сознавая, что не стоит слушать дальше о его отце и лошади или о чем-либо еще из его прошлого, Селия повернулась, чтобы перейти улицу. — Мы уже почти пришли.
Марк потер покрасневшие руки.
— Тебе бы следовало надеть перчатки, — пробормотала Селия, — не хочешь зайти в магазин или кафе, чтобы согреться?
Он стал изучать меню, прикрепленное к окну одного из кафе.
— Горячий шоколад — звучит неплохо в такой мороз.
Войдя внутрь, она зажмурилась, привыкая к яркому освещению, а Марк в это время оглядывал столики.
— Нет ни одного свободного, похоже, что нам придется сидеть за стойкой.
Но там тоже не было двух свободных мест.
— Мы можем пойти в другой ресторан, — предложила Селия, но, обернувшись, увидела, что Марка уже нет рядом. Она заметила, что несколько человек встали с высоких стульев у стойки и направились к выходу. Но тут появился Марк и потянул ее к двум стульям, стоящим рядом.
— Я предупредил всех, что нужна тишина, — я хочу сделать тебе предложение.
Было похоже, что он не шутит. На них уже оглядывались. Посетители замолчали, ожидая дальнейших событий. Маленький ресторанчик наполнился шепотом, передаваемым от столика к столику.
— А что ты скажешь, когда я откажу? — прошептала она.
— Ну зачем отказывать? — Марк разглядывал меню, потом спросил у подошедшей официантки: — Какие фирменные блюда в вашем ресторане?
— У нас неплохое чили.
— Значит, два чили. Как насчет вина? У вас есть «Дом Периньон»? — Официантка отрицательно покачала головой, и он вздохнул. — Тогда только два горячих шоколада.
Селия подождала, пока официантка отойдет, потом заговорила:
— Я не могу есть, когда на меня все смотрят.
Марк встал со стула, опустился на одно колено и взял ее за руку.
— Ты будешь моей, Селия? Я обещаю тебе свою душу и сердце, луну и солнце, посудомоечную машину и…
— Встань, — сказала она, стараясь не рассмеяться, — ты уже знаешь мой ответ.
Поцеловав ей руку, Марк встал и оглянулся.
— Она сказала «да», господа.
— Я не сказала…
— Ты и не должна этого делать. Все уже предсказано звездами. Я извиняюсь за отсутствие романтической атмосферы. Обычно я водил своих знакомых женщин в какое-нибудь приличное место.
Внезапно ей стало не по себе, но она постаралась объяснить это чувством голода, а не возникшей ревностью.
На теплоходе он сказал, что все они были длинноногими блондинками, похожими друг на друга, как горошины в стручке, и отличавшимися от нее. Это доказывало, что она не принадлежит к тому типу женщин, которые ему нравятся.
— Меня не интересует твое прошлое, — солгала она.
— А мне очень интересно, как ты жила раньше. Луиза сказала, что после того, как ты расторгла помолвку с Чарли, ты встретила кого-то другого, кажется, доктора.
— Студента медицинского института, — неохотно поправила его Селия.
Марк подождал, пока официантка поставит перед ними горшочки с чили и блюдце с содовыми крекерами, и только потом спросил:
— Что между вами произошло?
— Мы просто расстались, и каждый пошел своей дорогой. — Она решила не сообщать, что Дерек исчез сразу же после того, как узнал, что Селия не имеет права воспользоваться своим наследством, пока ей не исполнится тридцать. Он сказал, что не может ждать одиннадцать лет.
