посмотреть на них.
И Хилма пошла за хозяйкой в освещенную ночником детскую, где окруженные всеми возможными знаками заботы и комфорта спокойно спали двое маленьких мальчиков.
— Они прелестны, — восторженно проговорила Хилма.
— Да, они мне тоже очень нравятся, — охотно согласилась миссис Элтон с плохо скрываемой гордостью.
Хилма улыбнулась, подумав, что и сама она тоже прелестна. Хорошенькая тридцатилетняя миссис Элтон была воплощением благополучной жизни. От нее веяло какой-то необыкновенной добротой и спокойствием. Даже стоять рядом с ней в полумраке этой со вкусом обставленной комнаты было удивительно приятно.
«Наверное, более или менее такой будет и моя жизнь с Роджером», — подумала Хилма, и эта мысль доставила ей тихую радость.
— Какое, должно быть, счастье иметь таких красивых детей, уютный дом и все прочее, — как бы самой себе промолвила Хилма.
— Да, мне очень повезло, — с улыбкой согласилась миссис Элтон. — И я это хорошо знаю. По-моему, секрет хорошей жизни — получать удовольствие от того, что у тебя есть. Я имею в виду не считать, что так и должно быть.
— Возможно, — с задумчивой улыбкой ответила Хилма.
— Я действительно получаю огромное удовольствие от своих детей. И я всегда напоминаю себе, как мне повезло, что Тоби довольно рано достиг успеха в жизни. Я могу дать мальчикам более или менее все, что считаю нужным, и не беспокоюсь о том, как это обеспечить. Ну, и потом, разумеется, вы имеете больше возможности получать от детей удовольствие, когда освобождены от всех прочих забот и не должны делать для них все сами. Я не хочу сказать, что не делала бы этого, — она улыбнулась и погладила сначала одну спящую головку, потом другую, — но очень приятно, что большую часть работы выполняют за вас и вы спокойно можете заниматься детьми, не раздражаясь от усталости.
— Да, я вас понимаю.
Хилма внутренне удивилась, что хозяйке дома пришла в голову мысль сказать все это именно сейчас.
«Почти как предсказание, — подумала Хилма. — Эта приятная женщина и чудесная комната как будто олицетворяют собой образ жизни, который я сознательно выбрала. Хорошо знать заранее, как все это будет».
Обернувшись к миссис Элтон, она улыбнулась и сказала:
— Большое вам спасибо, что вы позволили мне посмотреть на ваших мальчиков, было бы очень жаль быть у вас в доме и не увидеть их.
Она имела в виду все, а не только детей.
Спустившись вниз, они обнаружили, что джентльмены, потягивая шерри, обсуждают пейзажное садоводство.
— Да, это великолепная мысль… просто великолепная, — говорил Роджер. — У нас тоже может быть что-то в этом роде, Хилма. — Он с энтузиазмом обратился к вошедшей в комнату Хилме.
Она испытала странное, но приятное чувство, что ее впустили в какой-то магический круг. Этот разговор о детях, домах, садах… без малейшего беспокойства о средствах… все это оказалось очень приятным. Ты начинал ощущать удивительный душевный покой и комфорт.
— Вы не возражаете, если мы пообедаем пораньше? — спросила миссис Элтон. — Тоби удалось достать билеты на первое представление в «Коронет», и мы приглашаем вас в театр. Мы подумали, что вам это доставит удовольствие.
«Приятный сюрприз… просто так, мимоходом… всего лишь элемент повседневной жизни этих людей», — напомнила себе Хилма и почувствовала себя очень довольной и счастливой.
За обедом миссис Элтон сказала:
— Мне очень жаль, что я не встретилась с вами на маскараде. Мы только несколько минут виделись с Роджером, а вы в это время танцевали с кем-то… А, нет. Я вспомнила. У вас что-то случилось с платьем, не так ли? Очень неприятно! Это всегда так не кстати…
Хилма согласилась, что это безусловно так, и поинтересовалась, понравился ли Элтонам бал.
— Да, разумеется. Там ведь было очень много приятных людей. На этих благотворительных вечерах никогда заранее не знаешь, кто там будет. Но в этот раз мы получили огромное удовольствие.
Поддавшись порыву, от которого она никак не могла удержаться, Хилма спросила:
— Это вы, кажется, познакомили Роджера с Эвелин Мурхауз?
— Наверное, мы.
— Очень милая девушка, — заметил Роджер, хотя имел в виду скорее ее финансовое положение.
— Да-а, — протянула миссис Элтон многозначительно.
Хилма улыбнулась ей.
— Значит, вам она не нравится?
— Нравится. Думаю, что нравится. По правде говоря, Тоби она нравится больше, чем мне.
Ее муж рассмеялся.
— Ты слишком многого хочешь от позолоченной лилии, дорогая. Я знаю Эвелин Мурхауз с того времени, когда она была вот такусенькая. — Он отмерил от пола какое-то невероятно маленькое расстояние. — И с тех пор она всегда имела все, что хотела. Нельзя ожидать, что такая девушка не была бы эгоистичной и властной.
— Да, наверное, ты прав, — согласилась жена с некоторым сомнением в голосе. — Но я все равно считаю, что Бак Вэйн чересчур хорош для нее во всех отношениях. Я часто думаю, понимает ли он, какой груз принимает на себя.
— Это что, ее жених? — поинтересовался Роджер.
— Да.
— Что ж, я думаю, он не попросил бы ее руки, если бы не хотел, чтобы она стала его женой. — Для Роджера в жизни все было предельно просто и ясно.
— Но здесь были некоторым образом особые обстоятельства, — задумчиво заметил Тоби, а жена добавила:
— Думаю, всегда есть доля риска в браке, где большая часть денег принадлежит жене.
— О, безусловно! — Роджер был шокирован. — У них именно так обстоит дело? Согласен, что ситуация не из приятных.
— А что за особые обстоятельства? — спросила Хилма, стараясь не показать своей заинтересованности.
Миссис Элтон наморщила лоб, пытаясь припомнить.
— Это как-то связано с наследством. Кажется, Баку не оставили денег, чтобы сохранить фамильное поместье в Шропшире, а Эвелин, каким-то образом узнав об этом, захотела его купить. Ей очень импонировало, что у него такие именитые предки и все такое, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Теперь, дайте-ка мне вспомнить. Отец Бака умер совсем молодым, оставив двух сыновей. Так, Тоби?
— Да, Бак — старший. Их воспитывал дед. Он дожил Бог знает до какого возраста и умер несколько месяцев тому назад. Он никогда не любил Бака.
— Да, да, теперь я все вспомнила, — нетерпеливо вмешалась жена. — Дай мне рассказать. Это просто, как в романе. Этот дед был страшным мерзавцем. Я это хорошо знаю, потому что мои родители были из того же графства, и там никто слова доброго о нем не мог сказать. Он менял свое завещание буквально по два раза в неделю, просто из удовольствия смотреть на то, как унижаются и подхалимничают все родственники.
— А Бак? Бак не подхалимничал? — спросила Хилма, едва не показав, что знает, о чем говорит.
— Нет, конечно, не думаю, чтобы он это делал. Во всяком случае, он не вел себя так, как хотелось бы старику. И когда после его смерти прочли завещание, оказалось, что Баку завещан фамильный дом. Как старшему, он и так ему полагался, но этот мерзкий старик ухитрился каким-то образом не оставить ему ни пенни.
— Полагаю, что каждый имеет право оставлять свои деньги, кому он хочет, — нравоучительно
