Лучинки в сторону Барьера. Надо отыскать подходящее место и срочно подлечиться.
Иначе как умопомешательством я эту дурацкую атаку спрятанного дома не назову. Диво, что хватило остатков разума обойтись без настоящей магии, на одних заклинаниях. И все же — резерв опустошен на три четверти. Ничего не скажешь, развлечение удалось, теперь главное — чтобы на дело хватило. Нет, рано мне еще во взрослые игры играть — ни выдержки, ни самообладания. У меня сейчас не самая подходящая ситуация для того, чтобы срывать злость.
Никогда не увлекался боевой магией, но сегодня нужные заклинания вспоминались сами собой. Даже не знал, что успел столько их изучить. Злость на Темного, инквизиторов и все неблагоприятные обстоятельства ядовитой волной выплескивалась вместе с плетениями.
На мой взгляд, град яростных, а потому неточных и смазанных ударов защиту не поколебал, но, видно, что-то все же повредить удалось: сработала активная составляющая. Стена дома выстрелила в меня горстью престранных кривых энергетических конструктов, выглядящих так, будто их автор пытался сделать из бытового «перегноя» что-то типа боевой «ихарской гнили», но не знал как. Классическое плетение в самых неожиданных местах топорщилось встроенными решетками и выглядело совершенно фантасмагорически. Я когда ЭТО увидел, чуть свою защиту включить не забыл. Зато бессмысленная ярость поутихла, а когда один из конструктов обошел защиту и ударил в левую руку, наконец проснулся разум.
И вот я торопливо иду в сторону Барьера и без того невеликими остатками силы подпитываю целительский амулет, который не дает заклинанию распространиться, но и выковырять энергетическую решетку из руки не может. Не сталкивался он никогда с таким. Я — могу, она глубоко вгрызться не сумела, самоделка все-таки, но здесь этим заниматься нельзя, инквизиторы учуют. Не здесь — тоже учуют, но если в кои веки все пройдет как надо, то это уже не будет иметь значения. Раз все равно придется себя обнаружить, сделаю это так, как будет удобно мне, а не им, тем более это вполне соотносится с резервным планом. Как же я надеялся, что удастся обойтись без него.
А сейчас — придется отклониться от кратчайшего маршрута и заскочить еще в одно место.
Как я и надеялся, Лесь был уже дома. Едва я начал выбивать барабанную дробь по двери, как она распахнулась и господин помощник архивариуса обалдело уставился на меня. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но магический резерв продолжал медленно таять, и я решил приберечь вежливость на потом. Выживу — извинюсь.
— Помнишь, ты обещал мне услугу?
Такое начало разговора произвело должное впечатление. Лесь сбросил оторопь, подобрался и шире распахнул дверь.
— Проходи. Тебя сегодня ближе к вечеру Гончие спрашивали. — Вот и сбылась шутка Риссаха. В архив тоже пришли. — Сказали, что тебе грозит опасность — ты ненароком прищемил хвост тому типу, которого они ищут, так что если кто из нас тебя увидит, должен передать, чтобы ты прямым ходом шел к ним, пересидеть в безопасности, пока они с нарушителем разберутся.
МНЕ угрожает опасность со стороны того типа, которого они ищут? Какая интересная трактовка.
Лесь шикнул на выглянувшую в гостиную жену, которая оглядела меня и понятливо скрылась в своей комнате, и спросил:
— Во что ты влез?
— В такую штуку, о которой при дамах говорить неприлично. Не беспокойся, я сейчас переоденусь и сразу уйду, только ты должен будешь кое-что сделать.
— К инквизиторам пойдешь?
— От них, и как можно дальше. Нет, запретной магией я не балуюсь, но встречаться не хочу. Объясняться придется слишком долго.
Не переставая говорить, я скинул плащ и форменный камзол и зарылся в сумку. Ну конечно, как иначе? Обычную одежду я, оказывается, на самое дно упаковал. Морщась от неприятных ощущений в левой руке, я осторожно вытащил вещи. Хоть и не больно, спасибо амулету, но все равно ощущения те еще.
Приятель со странным выражением лица покрутил в руках расползающийся гнилыми ошметками окровавленный камзол.
— Убедил. Так что делать надо?
— Вот, держи. — Я протянул ему сумку, в которую запихнул все амулеты, кроме «отвода глаз» и целительского, и вытащил шкатулку, медный стакан, охру, уголь, свечу и ритуальные кинжалы. Заверну в плащ и в руках понесу. Недалеко уже. — Зайдешь на конюшню Итаха Двубородого, скажешь, от заклинателя Киорсаха пришел, возьмешь мою лошадь и отправишь вместе с этой сумкой с какой-нибудь оказией в Катхору. Деньги в сумке есть, бери сколько надо. — Золото, выделенное Мастером на покупки, я, помня о количестве безработных проходимцев, сразу по приезде в Нилхору положил в хороший банк. Гномий — тратить-то их у гномов придется. А моими деньгами пусть пользуется, как сочтет нужным. — Пускай там точно так же на конюшню пристроят и проплатят, скажем, на две недели.
Лесь кивнул, помог натянуть запасной камзол и задумался.
— А тебе только Катхора подойдет? У меня шурин в Тиллахор едет с обозом послезавтра, и ему, в принципе, без разницы — на своей телеге прокатиться или на чужой.
— Тиллахор это где? — Всегда считал, что знаю северную провинцию, но такого названия не слышал.
— Городок в дне пути от Катхоры. Дыра дырой. Всех достопримечательностей — замок еще предпоследней династии. — Ого! — У него поблизости родня живет. То есть теперь — у нас.
— Сойдет. — Все равно я только приблизительно знаю, куда мне надо. Провинция та же, и хорошо. — Все, спасибо, я побежал.
Я дернулся в сторону двери, но Лесь меня придержал.
— Постой, у него хоть неприятностей не будет? А то я сам твое имущество отвезу куда скажешь.
— Не будет. Проблемы у меня, а не у моих вещей, а про лошадь вообще никто не знает. Ну, кроме конюха.
— Понял. Удачи там.
Да уж, сегодня мне ее явно не хватает. Я взял со стола куль с ритуальными предметами и, благодарно кивнув, выскочил на площадку.
Найти подходящий тупичок с заколоченными безлюдными домами не составило труда. Барьер все еще пролегал в Нижнем городе, а тот район, который я для себя выбрал в качестве рабочего, подходил под одно-единственное определение — трущобы и, судя по всему, предназначался под снос.
Благодаря «отводу» никто не видел, как я свернул в этот отнорок, значит, любопытных можно не ждать. По своей инициативе сюда вряд ли заходят, так что я не стал ломиться в заколоченные дома, а расположился прямо на мостовой.
В этот раз круг охватывал не только свечу со стаканом, но и шкатулку. Охряные знаки вобрали в себя свет и теперь бросали мягкие рыжие отсветы на бурые от грязи дома. Пар вытек из медного стакана тонкой струйкой и сложился в пустой вечерний тракт и карету с гербами на дверцах, мчащуюся на север. Усатый возница с гиком подхлестывал лошадей, надеясь до темноты проехать еще немного.
Отступник, как и другие лидеры заговора, решил переждать волнения подальше от столицы, но в отличие от своих товарищей не стал ждать утра. Видно, в присутствии инквизиторов чувствует себя не слишком уютно: хоть и не его ищут, а все равно лучше держаться подальше.
Я вгляделся в герб, запоминая: три серебряных гонта в зелени, и дал заклинанию команду показать сам объект поиска.
«Окно» дернулось, наплыло на карету, иллюзорная стенка, сотканная из удушливо-ароматного пара, растворилась, и я увидел немолодого сухощавого дворянина с сединой на висках. Дорогая, но неброская одежда, добротный меч в потертых ножнах. Из украшений — только печатка с фамильным гербом. Мужчина дремал, привалившись к обитой бархатом стенке. Судя по спокойному выражению лица, дурные предчувствия или вещие сны его не тревожат.
Я подтянул ближе уголь и кинжалы. Поверх охряной вязи легла метка присоединения, за которой последовала цепочка символов, ведущая за угол, к Барьеру. Настолько близко, насколько смог подойти без риска срабатывания тревожного сигнала. Последний знак начертил на стыке двух камней и воткнул в щель
