увлечение.
— Считали меня тупым технарем? Ей стало неловко.
— Нет, но…
— Ладно, я не обижаюсь, — вздохнул Изотов. — Кем же еще вы могли меня считать? Все правильно.
Лариса решила направить разговор в прежнее русло.
— Какой камень вам по душе? — спросила она.
— Мне? Гранат… Здесь полно сланцев с россыпями гранатов. Знаете, необработанные камни имеют не тот вид, к которому привыкли любители ювелирных украшений. Поэтому человек, который ничего не понимает в кристаллах, запросто пройдет мимо. У меня полно горошинок граната, похожих на красноватые камешки.
— Покажете?
— С удовольствием, — обрадовался Изотов. — Знаете, поделки из благородной бадахшанской шпинели приводят в восторг знатоков драгоценных камней. Этот минерал известен с древних времен как лал. По преданию, именно лал украшал шапку Мономаха.
Лариса была увлечена разговором, но внутреннее напряжение не проходило. Она заметила, что освещение стало более тусклым.
— Напряжение падает, — успокоил ее инженер. — Обычное дело. Не пугайтесь.
И тут Мельникова вспомнила о задании Бахмета: она должна договориться с Изотовым, чтобы тот пустил в туннель съемочную группу. Она уже говорила об этом, но инженер пропустил ее намеки мимо ушей. Теперь ей предстояло напомнить о своей просьбе.
— Как здоровье Паршина? — как бы между прочим поинтересовалась она.
— Плохо. Еще неделю, как минимум, будет лежать.
— Вот беда, — притворно огорчилась Лариса. — Нам эпизод в туннеле снимать надо. Срочно. Сроки горят. Начальство грозится неустойку взыскать.
— Придется помочь…
Она ухватилась за его слова и добилась обещания через пару дней позволить группе производить съемки в туннеле. Глафира оказалась права: Изотов не смог отказать Ларисе.
— Покажите мне то самое заколдованное место, — неожиданно попросила она. — Это далеко?
Инженер нехотя согласился. Он уже собирался поворачивать назад.
— Три минуты ходу отсюда, — ответил он.
Внезапно лампочки вверху последний раз мигнули и погасли. Изотова и Ларису обступила кромешная тьма. «Как же так? — удивилась она. — А фонари на касках?» Но и те отказали…
До рассвета в альпинистском лагере никто не сомкнул глаз. Особенно Вересов. Он решил пока никому не говорить о золотом самородке, найденном в рюкзаке пропавшего Гоши Маркова. Самородок поверг Илью в полнейшее замешательство. Во-первых, где Марков мог его взять? Во-вторых, если нашел, то почему промолчал?
Вересов не первый раз в горах Памира, но о золоте ни от кого слышать не приходилось. Может, он просто такой невезучий? Впрочем, другие ребята обязательно похвастались бы подобной находкой. Шуточное ли дело? Самородное золото!
Многие знали, что на Памире есть медь, свинец, олово, цинковая обманка, драгоценные камни. Но золото?!
Илья никак не мог успокоиться. Он прикидывал, размышлял, сопоставлял, — и не пришел к сколько- нибудь подходящему выводу. Самородок оставался загадкой.
— Ты чего нервничаешь? — спросил Аксель-род. — Я гляжу, ты сам не свой. Из-за Маркова, что ли? Да вытащим мы его! Провал неглубокий…
— Почему он молчит? — перебил Вересов. — Почему на помощь не зовет?
— Мало ли… упал, ушибся… испугался, наконец. Не боись, Илюха, достанем мы Гошу. Все будет в порядке.
— А вдруг его там нет?
Аксельрод уставился на Илью непонимающим взглядом.
— Как это нет? Где ж ему еще быть-то? Следы туда вели, там оборвались… И карниз обсыпался. Не мудри, Вересов, не заводи себя понапрасну. Вот развиднеется, сразу и приступим к спасательной операции.
— Что база говорит?
— Они пришлют спасателей. Просили утром передать обстановку дополнительно. Может, у нас что-то изменится.
— Ясно.
На самом деле в мыслях у Вересова никакой ясности не было. Сказать Сане о золоте или нет? Илья чувствовал: есть какая-то связь между самородком и ночным происшествием. Только вот какая?
— Саня… у меня новость, — с трудом выдавил он. — Я кое-что нашел в рюкзаке Маркова.
— Что?
Аксельрод сразу насторожился.
— Смотри…
Илья достал из кармана самородок и показал другу. В едва брезжившем свете золото выглядело как обыкновенный камешек. Аксельрод так низко наклонился, что едва не клюнул носом ладонь Вересова.
— Не разгляжу толком. Дай фонарик!
Илья понял, что мысль о золоте даже не пришла другу в голову. В свете фонаря самородок тускло и зловеще блеснул, как мутный желтый глаз. Аксельрод отпрянул.
— Это что… золото?…
Собственное предположение показалось ему невероятным. Он провел рукой по лицу и снова посветил фонариком. Золото все так же лежало на твердой, загрубевшей ладони Вересова.
— Ты че, Илюха, дуришь меня? — недоверчиво вымолвил Аксельрод. — Нашел время!
— Тихо… — Вересов оглянулся, хотя в палатке они были одни. — Никому ни слова. Только ты и я. Понял?
Тут до Аксельрода наконец дошло: Илья его не разыгрывает, а говорит совершенно серьезно. И самородок на его ладони — самый настоящий.
— Откуда у Гоши золото? — почесывая затылок, спросил он. — Где он его взял?
— Есть три варианта. Первый: золото Марков принес с собой. Почему? Зачем? А черт его знает! Второй: золото он нашел здесь, в горах.
— И промолчал? — не выдержал Аксельрод. — Никому ни слова?
— Саня, это не сланец и не горный хрусталь. Пойми сам. Гоша парень молодой, неопытный… Соблазнился, жадность взыграла. А может, испугался.
— Чего? Что мы его ограбим?
Илья опустил глаза. Ему не хотелось так думать о Маркове.
— Мы должны перебрать все варианты, — сказал он.
— Ладно. Какой третий?
— Самородок могли подсунуть Гоше в рюкзак. Этого Аксельрод уже не вынес.
— Ну, ты, Илюха, даешь! — возмущенно прошипел он. — Совсем того… загнул! Подсунуть! Это кто ж у нас такой прыткий? Мы с тобой отпадаем. Потапенко тоже. Остается Кострома. Главный злодей! Ты хоть сам в это веришь?
Вересов тяжело вздохнул.
— То-то и оно, что не верю. Если золото Маркову подсунули, то, кроме Потапенко и Саворского, сделать этого никто не мог.
— Ты Толика подозреваешь?
— Да никого я не подозреваю! — взорвался Вересов. — Но откуда-то появился самородок в рюкзаке Маркова? Что он, материализовался из пустоты?
Аксельрод молча качал головой. Он понимал правоту Ильи, но соглашаться с ней не хотел.
