он присел на оттоманку, на которой герцогиня де Луна осматривала Дом.
— Скажите мне, ваша светлость, — начал карлик, — понимаете ли вы, что «una vez», то есть «одним разом», если вы угодите ее величеству, все так просто не кончится? Бланш захочет еще… и еще?
Де Немюр вздрогнул.
— Что это значит, сеньор Очо? Откуда вы знаете?..
— Ну… услышал случайно. Королева говорила об этом. Вы же знаете, — при мне она не стесняется. Так вы понимаете, на что идете?
— Понимаю. Но она согласилась. И я верю, что Бланш сдержит свое обещание.
— Она — женщина, дорогой герцог! А женщины — существа странные-противоречивые… капризные… непостоянные. Она слишком долго ждала вас! А что, если она вам скажет, что передумала, — куда вы денетесь? Будете, как герцог де Ноайль, исполнять все ее прихоти; будут вас таскать на привязи, как любимых болонок королевы, станете ее покорным рабом. И не на один год, уверяю вас!
— Не собираюсь, — сквозь зубы процедил де Немюр. — Один раз… и больше она меня никогда не получит!
— Ну ладно. Я вижу, вам неприятна эта тема. Давайте тогда вы расскажете мне о своей супруге, о вашей таинственной герцогине де Немюр. Где вы ее прячете? И почему хотите развестись с ней? — Карлик говорил это небрежным тоном, но не спускал с Робера глаз.
Герцог вскочил с кресла. Рука его судорожно сжала рукоять выхваченного кинжала.
— Что вы сказали? — вскричал он. — Негодяй! Вы читали мою записку!
Очо быстро протянул к нему короткую ручку:
— Ради Бога, говорите шепотом, монсеньор. Вас может услышать стража! И не размахивайте кинжалом. Я прекрасно знаю, что вы можете метнуть его в меня — и даже попасть. Но я знаю также, что вы не убьете безоружного. И, клянусь, я не желаю вам зла! Ну да… Я читал ваше послание к королеве. Она обронила бумагу, — а я поднял. Случайно, клянусь Святым Иаковом, к ордену которого вы принадлежите!
Де Немюр вдруг успокоился. Он снова опустился в кресло.
— Вы лжете, — почти равнодушно произнес он, — вы украли у Бланш мою записку. Впрочем, мне все равно. Не такая это великая тайна. Да, я женат, и уже несколько лет. И хочу развестись с моей женой.
— А почему, дорогой герцог, извините за любопытство? Вот моя дама — мы, знаете ли, читали вашу записку вместе, — высказала предположение, что ваша супруга не может подарить вам наследника…
Герцог опять вскочил; бледное лицо его перекосилось от ярости.
— Да вы просто издеваетесь надо мной! — воскликнул он, наступая на Очо. — Вы читали мою записку — С ВАШЕЙ ДАМОЙ?.. И смеете так запросто сообщать мне об этом? Да я вас удавлю голыми руками!
— Готов поспорить, что вы меня не тронете, — бесстрашно глядя на него, сказал карлик. — И знаете почему? Потому что я когда-то спас вам жизнь, Робер де Немюр! Я не из тех, кто требует благодарности за свои добрые дела… Но вижу, что вы чересчур возбуждены и действительно можете меня убить. Придется напомнить вам, как вас схватили в вашем собственном замке Немюр-сюр-Сен. И королева приказала тайно отвезти вас в Шинон — с мешком на голове, чтобы никто не узнал вас. В ту роковую для вас ночь я разбудил вашего друга Анри де Брие и сообщил ему, куда вас увезли, и почему. Если бы не я — граф не отправился бы в Англию, не умолил бы короля Людовика приехать в Шинон, где наш покойный государь и нашел вас в бреду и лихорадке, умирающего от истощения. Но и это еще не все. Именно я стал главным свидетелем вашей защиты перед его величеством, ибо я видел, как королева обманом завлекла вас в свою спальню и пыталась соблазнить вас. Я дал Людовику показания против Бланш. А потом уже признались и герцогиня де Луна… и ваш милейший кузен… и сама королева. Хотя я и люблю ее всем сердцем, но с вами она обошлась более чем бесчеловечно.
— В таком случае, — произнес, наклоняя голову, де Немюр, — я в неоплатном долгу перед вами, сеньор Очо. Простите мне все, что я вам наговорил. И требуйте награды — я дам вам все, что вы ни пожелаете.
— Ну, много я не потребую, дорогой герцог. Я достаточно богат, и деньги меня не прельщают. Единственная моя страсть — чужие тайны. И, если вы удовлетворите мое любопытство, я буду считать, что мы квиты.
— Спрашивайте.
— Всего три вопроса, монсеньор. Имя вашей супруги? Где она? И почему вы хотите развестись с ней?
— Ее зовут Мари-Флоранс де Руссильон.
Карлик даже подскочил:
— Как? Родственница Доминик?..
— Ее родная сестра, сеньор Очо. Она приняла постриг больше семи месяцев назад — в картезианском монастыре. Я не могу вызволить ее оттуда. Она дала обет молчания, и ее замуровали в келье. Поэтому я хочу развода с нею.
— Вот так так! — воскликнул Очо. — И давно ли вы женились на ней?
— Давно. Больше четырех лет назад. Кажется, я ответил на все ваши вопросы?
— Я вижу, вам тягостно говорить об этом, монсеньор. Я вполне удовлетворен. — Очо так и подмывало спросить, как это де Немюр умудрился жениться, сидя в темнице замка Шинон. Но герцог и так отвечал ему явно через силу. — А теперь… Теперь вернемся к моей даме — той, с которой я читал вашу записку к Бланш. Так вот — моя дама, так же как и я, хочет вашего блага. Она относится к вам с большим участием, герцог де Немюр. Даже больше того — мне кажется, она вас любит.
— Вот как? И как же ее зовут? — равнодушно осведомился Робер.
— Графиня де Руссильон, — невозмутимо сказал карлик.
Де Немюр отшатнулся от него.
— Никогда не произносите при мне этого имени, сеньор Очо… Никогда!
— Почему? — кротко спросил уродец. — Что произошло между вами за те несколько дней, что вы держали эту девушку в одном из своих замков?
— Откуда вам это известно? Она сказала вам?
— О нет. Но я умею сопоставлять детали. Делать выводы. У вас есть высокий рост, красота, сила, милейший герцог. Мне всего этого Господь не дал. Но он дал мне немного ума… и иногда я пользуюсь, в отличие от большинства людей, этим даром. Вот сегодня утром, вернувшись с их величествами из Реймса, я увидел много странных и необъяснимых, на первый взгляд, событий. Сначала — графиня де Руссильон, очень внимательно слушавшая ваш разговор с испанским послом, не сводившая с вас глаз и, как вскоре оказалось. так и не вышедшая замуж за своего Рауля де Ноайля. Затем — вы, словно вставший из могилы и передающий Бланш записку. Мне все это показалось очень любопытным, и я провел весь день, узнавая, что произошло, пока нас — меня и их величеств — не было в Париже. И выяснились весьма интересные и странные вещи. Например, невеста герцога де Ноайля, графиня де Руссильон, заболевает в день своего венчания. Неизвестной и опасной болезнью, возможно, заразной, и к ней никого не пускают… Жених — Рауль де Ноайль — в тот же день покидает столицу — и только его и видели… Взял пять человек — и отправился искать лекарство для своей нареченной, — ну не смешно ли? Через три дня, в сумерках, к королевской караульной на мосту Менял подъезжает верхом юноша и просит позвать к нему Розамонду де Ноайль. Она уводит молодого человека с собой, — и он исчезает. А конь — рыжий андалузец, на котором приехал юноша, — на лопатке имеет клеймо конюшен герцога де Немюра. Я не поленился и сам осмотрел этого жеребца. И какой мы делаем вывод из всего этого?
— Какой? — спросил и де Немюр.
— Что графиня де Руссильон вовсе не лежала больная в покоях Розамонды. Она все эти три дня находилась с вами, дорогой герцог! Как вам удалось увезти ее — силой или уговорами, — я не знаю. Мне больше по душе первый вариант — люблю, знаете ли, похищения! И можете не говорить ничего… я уверен, вы будете все отрицать. Но я знаю, что я прав! И, что кажется мне наиболее странным, — что невеста вашего кузена за эти три дня полностью изменилась. О Рауле она и не вспоминает. А вот о вас печется как о близком человеке! Умоляла меня, прочитав вашу записку, не дать вам отправиться к Бланш. Спасти вас от этого унижения. И вы бы слышали — КАК она все это говорила! Тут любовь, монсеньор, клянусь честью, любовь!
