— Да, — презрительно скривив губы, процедил де Немюр. — Вполне возможно. Рауль надоел ей за несколько лет, что она провела в его объятиях… И она, как и королева, решила сменить его на меня!
— Графиня де Руссильон? В объятиях Рауля? С чего вы взяли?
— Она сама мне сказала, — глухо произнес Робер. — Сказала, что давно принадлежит де Ноайлю. Что несколько лет является его любовницей.
«Так вот почему ты согласился стать любовником Бланш, Робер де Немюр! Вот почему у тебя такой плачевный вид! Ты влюблен… ты просто умираешь от ревности!» — подумал уродец.
— Нет, монсеньор! Доминик де Руссильон — любовница Рауля? И давно?.. Ложь — и я могу вам это доказать!
— Попробуйте, — с деланным равнодушием сказал де Немюр, снова усаживаясь в кресло.
— Легко. Известно ли вам, герцог, что это за комната?
— Розовая гостиная? Просто комната. Понятия не имею.
— В таком случае я вам разъясню. Вы, наверное, не знаете и о том, что наша дорогая королева выбирает себе в дамы исключительно девственниц?
— Вот как? — спросил герцог, и в его серых глазах мелькнул огонек интереса.
— Да. Их обычно осматривает герцогиня де Луна — в этой самой Розовой комнате, на оттоманке, на которой я сейчас сижу. Графиня де Руссильон не стала исключением, — ее тоже здесь осматривали… И она оказалась невинна.
— Я вам не верю, — сказал Робер.
— Ну да. Вы поверили Доминик. Удивительное дело — мы, мужчины, не доверяем самым жарким уверениям женщины, что она целомудренна, и требуем веских доказательств. И, в то же время, противное заявление — я, дескать, уже не девушка, — принимается нами на веру и сразу же. То же произошло и с вами, монсеньор, — и вот вы уже презираете графиню де Руссильон, и даже не хотите слышать ее имя. А не я ли говорил вам, что женщины непредсказуемые и странные создания? Конечно, случай почти беспрецедентный, — чтобы невинная девушка объявила себя давно познавшей мужчину… Но, может быть, у нее не было другого выхода? Может, вы сами, ваша светлость, спровоцировали ее на эту ложь?
Де Немюр вспомнил поляну с папоротниками. Тело Доминик под своим телом. Ее полузакрытые глаза… быстрое дыхание… Божественный вкус ее губ… Вспомнил, как скатился с нее, содрогаясь внутри от неутоленного желания. Как сказал ей, что не имеет прав на нее. И ее яростный и полный боли выкрик в ответ: «На меня имеет право лишь мой муж! Я давно принадлежу ему!» Значит, она солгала?.. Зачем? Он в любом случае не овладел бы ею.
А Очо продолжал:
— Я иногда захожу поболтать на ночь с первой дамой ее величества, Инес де Луна. Она не слишком общительна, но я знаю к ней подход — пара бутылок отличного вина, и Инес из грозы девушек королевы превращается в мирную овечку… И довольно говорливую. Вот как-то я имел с нею беседу — и узнал, что графиню де Руссильон королева велела раздеть догола перед осмотром. Спрашивается — зачем? Выяснить, девственница ли новая дама, можно, просто подняв ей юбку. Оказалось — за Доминик де Руссильон подглядывали. Вот видите это кресло, в котором вы сидите, герцог? В львиной голове вместо глаз — две дыры. За креслом — тайный ход. Там стоял человек — догадайтесь, кто? — и подсматривал за обнаженной графиней. И не за ней одной. Думаю, и за Мадлен де Гризи он тоже наблюдал.
Герцог встал, взял шандал и поднес к креслу.
— Да, действительно. Две дыры, — сказал он. — Рауль?.. Это был он? — Робер вдруг вспомнил едкие слова Доминик, брошенные ему, когда в первый ее вечер во дворце он поднялся к апартаментам дам королевы: «Ведь в моей комнате нет кресел, из-за которых так удобно подглядывать за девушками!»
— Да, это был герцог де Ноайль. Он смотрел на графиню де Руссильон. С согласия ее величества, конечно… Пока вы разговаривали с Бланш в соседней комнате. Кстати — посмотрите на дыры внимательней. Рукой пощупайте… Что-нибудь чувствуете?
— В одном из отверстий как будто зазубрины. От чего-то острого. Нож?
— Кинжал, дорогой герцог! Как вы думаете, кто его метнул?.. Ваш кузен едва не остался без глаза, подсматривая за Доминик. Эта девушка умеет за себя постоять! И она же, если вы присмотритесь, изрезала около кресла всю обивку стен. Искала, вероятно, потайной ход.
— Да, я вижу. И, раз Рауль смотрел на нее… Это доказывает, что он никогда до этого не видел ее обнаженной. Зачем бы он стал наблюдать за графиней, если бы давно обладал ею? — почти сам себе сказал де Немюр.
Он обдумывал все услышанное и увиденное сейчас. Доминик обманула его, сказав, что принадлежит Раулю! Но она поклялась ему в этом. Богородицей… всеми святыми…
«Нет… Я уверен — она не девственница. Она была слишком страстная. Никакого стеснения, испуга, смущения. Она хотела меня — едва ли не больше, чем я — ее! Разве девственница вела бы себя так? Нет. Доминик такая же развратная и похотливая, как и Бланш! А Очо или обманывает меня, или сам чего-то не знает».
Де Немюр выпрямился и повернулся к карлику.
— Я не хочу больше обсуждать эту тему, сеньор Очо. Доминик де Руссильон меня не интересует.
— Пожалуйста, — легко согласился уродец. — Знаете что, дорогой герцог? У меня здесь, на окне, есть отличная бутылка бургундского. Лучшее вино из королевского погреба! Я сам выбирал его. Не хотите промочить горло, перед тем, как отправиться в… скажем так, ваш ночной вояж? — Говорил он небрежно, но опять очень внимательно смотрел на герцога.
Де Немюр заколебался — и уже готов был отказаться, но карлик, словно отвечая на ход его мыслей, добавил:
— Открою вам маленький секрет, монсеньор. Ее величеству нравится, когда от мужских губ исходит легкий аромат вина. К тому же вы такой бледный. Сразу порозовеете, обещаю! И ведь я не предлагаю вам всю бутылку — один кубок, не более!
— Давайте, — сказал де Немюр. Во рту у него и впрямь пересохло.
Очо подбежал к окну, налил из бутыли в кубок и подал его герцогу. Де Немюр осушил его. Вино, действительно, было превосходное… но был какой-то слабый непонятный привкус. Однако, не отравить же его вздумал карлик? Робер усмехнулся про себя — что за чушь!
Вино сразу ударило ему в голову. Это оттого, что сегодня он вообще не притронулся ни к завтраку, ни к обеду, ни к ужину. Ну ничего… Пока он дойдет до спальни королевы, — всё выветрится.
Де Немюр подошел к зеркалу — тому самому, которое чуть не разбила Доминик, — и взглянул на себя еще раз. Да, румянец окрасил его щеки. В серых глазах появились огоньки. Он уже не выглядит ходячим мертвецом. Похоже, Очо дал ему воистину чудодейственный напиток!
Карлик тоже был весьма доволен. Герцог выпил вино. Как скоро оно подействует? Очо это узнает, — уродец не собирался пропустить сцену свидания де Немюра и королевы.
Он подошел к Роберу:
— Идемте, монсеньор! Время пришло. Уже без четверти двенадцать. — Карлик взял канделябр, нажал на скрытую в кресле пружину, и оно бесшумно отъехало в сторону. Герцог без особого удивления увидел потайной ход, — он знал, что такими ходами опутан весь королевский дворец.
— Мы пройдем прямо в опочивальню Бланш, — сказал Очо. — Дайте мне ваш кинжал, монсеньор. Так, на всякий случай. Ведь вам сейчас понадобится совсем другое оружие, верно? — Де Немюр отстегнул кинжал и отдал его карлику, который спрятал клинок за пазуху. — А теперь пригнитесь пониже, ваша светлость. Старайтесь не касаться стен. Иначе ваша голова и ваш чудесный красивый костюм будут в паутине. И следуйте за мной.
8. Корабль остается в гавани
…Де Немюру показалось, что он шел за карликом не меньше получаса по то сужающемуся, то расширяющемуся бесконечно петляющему темному проходу, — это был настоящий критский лабиринт. И, в конце его, Робера ждала встреча с Минотавром, — правда, в женском обличье. По давно выработанной
