Андрей не унимался до тех пор, пока по броне не застучали откидные приклады… После десятого удара, наконец, наступила тишина.
— Мертвая тишина! — крикнул Макс, хлопая себя ладонями по оглохшим от стрельбы ушам.
— Не ори, мы слышим, — сказал Денис.
— А?
— Понятно. Теперь до завтра будет горлопанить.
— Интересно, мы кого-нибудь убили? — поинтересовался Андрей, высунувшись из люка.
— Пару лягушек и время, — пробурчал Сергей, с укором взглянув на Стаса.
— Я стреляю только по людям, — сказал он в свое оправданье. — Если их не вижу — не стреляю.
— Все правильно, — согласился Денис. — Под Грозным увидел бойцов на броне и сразу выстрелил. Молодец.
— Хватит уже, проехали. Ты лучше похвастайся очередным провалом. Я ведь предупреждал, что убийца из местных джигитов. Здесь тебе не тюрьма, где за лишнее слово на пику садят.
— Вот именно, здесь еще круче — война.
— И все равно — мотив ваш притянут за уши.
— На войне мотив один — враг, и задается он изначально. Как говорил старик-орденоносец — это понятие самодостаточное и в дополнениях не нуждается. Возможно, для мирного времени повод и выглядит малозначительным, а для военного — более чем.
Сергей, счищая грязь с бушлата, покачал головой.
— Поражаюсь я тебе, Антишерлок: умудряешься собственную позицию своей же защитой опровергать.
— В смысле?
— Ты ж сам сказал — для специфичных условий характерны и специфичные мотивы. С чем, спрашивается, споришь? Или для тебя война — это обычная жизнь?
Стас слегка замялся, но попыток оправданья не оставил.
— И все равно я считаю, что шпион зарезать не мог — слишком подозрительно. А вот кавказец — запросто. Горячая кровь.
— Для курортного пансионата — наверное, подозрительно. А на войне, где каждый день гибнут сотнями, да при нашей-то неразберихе — вряд ли. И потом, что здесь подозрительного, если мы до сих пор сомневаемся в шпионской руке. Все верно рассчитано: грешим-то на кавказцев.
Молчавший до этого Андрей, вдруг разразился философской мыслью.
— Незначительный мотив — это характеристика жестокого и циничного образа убийцы. Что ставит его в отдельный ряд.
Стас посмотрел на наводчика, как на предателя.
— Ты где таких слов нахватался, умник?
— По криминологии реферат в свое время писал. Тема сходной была.
— Вот и засунься в свой колодец со своим рефератом. Хватит пережевывать одно и то же. Я, между прочим, совсем другое хотел сказать.
— Так скажи, кто мешает.
— Я и говорю. Если ваш шпион и существует, чему я, естественно, не верю, то это уж точно не капитан. Может, разведчики здесь тоже под обстрел попали, что он, по-вашему, в своих палил? Хорошенький агент: одной рукой информацию сливает, а другой собратьев крошит.
Андрей, прищурившись, окинул взглядом противоположный берег.
— Я там в прицел окопчики видел. Значит, постреливают регулярно. Не в бою же они их рыли.
— Вот и я о том же, — удовлетворенно кивнул Стас.
— Что он сказал?! — крикнул Макс.
Денис, задумавшись, отмахнулся.
— Домой, говорит, пора.
— Это правильно! — поехали, пока светло…
Обратная дорога всегда короче прямой. К тому же, небо к вечеру прояснилось, видимость стала почти идеальной. За бортом потянулись станицы бывшей Кавказской Линии. Прославленная Наурская, знаменитая смелыми казачками, которые во время Кавказской войны 19 века сами, без мужчин (казаки были в походе), отразили нападение аварского хана. За ней — колоритное село Чернокозово, известное своей огромной, с заборами выше кремлевских стен, тюрьмой. Строгие порядки, установленные здесь казаками, наводили ужас даже на самых отчаянных горцев. Отсюда до Моздока было рукой подать…
К воротам овощебазы подъехали в сумерках. Не успели загнать БТР на территорию, как из ангара выскочил взволнованный Влад.
— Где вы были?! Я уже целый час здесь сижу!
Бойцы, молча спрыгнув с брони, успокоили перепуганного друга, как могли.
Денис похлопал его по плечу.
Макс — по груди.
Сергей сбил на нос шапку.
Стас отпустил саечку…
— А, вообще-то, можно было обойтись с ним поласковей, — сказал Андрей, заходя в ангар, где на составленных в ряд табуретках лежали многочисленные кульки с продуктами.
Все с ним согласились и, сняв с себя грязную, как сама грязь, амуницию, бросились к батарее, умываться. Много времени это не заняло. Через пять минут чистенькие (если это слово здесь уместно) бойцы уже сидели за импровизированным столом.
— Вот теперь, здравствуй, Владик, — с доброй улыбкой сказал Сергей, выворачивая ножку из куриной тушки. — Спасибо тебе за ужин.
— Докладывай, как прошел день, — откусив чебурек, прошамкал Денис.
— Значит, так. Прапорщик…
— Об этом потом. Сначала о заявке.
— С заявкой проблем нет, все уже приготовленно. Завтра придет транспорт, добью остаток.
— Молодец. Теперь, давай о шпионах.
— Значит, прапорщик, после встречи с вами, целый день ходил с загадочным лицом, а к вечеру не утерпел и похвастался духовской лентой.
— Пред кем?
— Перед всеми. Сказал, что друзья трофей с передка подогнали. Намекнул, что скоро еще кое-что выкатят.
— Другого я и не ждал.
— А?! — крикнул Макс.
Влад закрыл уши.
— Он что, глухой?
— Я и забыл, что ты не слышишь, — спохватился Денис. — Помнишь, я тебе утром сказал, что к вечеру будем знать результат операции?!
— Да! И что?!
— Вот и узнали! Прапор оказался обычным прохиндеем и треплом!
— Почему?!
— Трофеем перед всеми хвастался, намекал, что скоро еще кое-что получит!
Макс понимающе кивнул. Ясно, что вражеский агент не стал бы кичиться духовским трофеем и уж тем более, умолчал бы о своих темных делишках, точнее, вообще бы с ними не связывался.
— Понятно! Балаболка, не шпион! — крикнул он, заставив всех болезненно поморщиться.
Сергей, доев курицу, перешел к копченой колбасе.
— Итого — минус два, — сказал он, составляя трехэтажный бутерброд.
— А кто первый? — спросил Влад.
— Рыжий.
— Вы его уже проверили?
