как явился, посмотрел на пятно на стене и вывел бы из него какое-нибудь страшно умное заключение, которое помогло бы вскоре найти убийцу. Вы записываете? Тогда я диктую…
Когда с именами было покончено, комиссар поблагодарил Марию Антоновну и спрятал блокнот.
– Скажите, месье… А правда, что барон Корф может быть причастен к убийству? Люди говорят…
– Да? Кто именно из людей?
Ему показалось, что Туманова смутилась.
– Не подумайте ничего дурного, просто до меня дошли кое-какие слухи… Он ведь был ранен в голову, кажется? От этого иногда бывают такие неприятные последствия…
– Вы считаете, молодой барон мог убить графа Ковалевского?
– Некоторые так говорят. Дело в том, что барон Корф был влюблен в одну балерину, Лизу Корнелли. Сейчас она довольно известна, а тогда ничего из себя не представляла. Так вот, у Поля что-то с ней было, а он не умел молчать о своих победах. До меня дошли слухи, будто граф задел барона своим замечанием…
Комиссар молчал, и, видя выражение его лица, Мария поторопилась добавить:
– О, разумеется, это всего лишь слухи, но знаете, как говорят: дыма без огня не бывает.
– Это не барон Корф, – сухо сказал Папийон. – У него, как и у вас, несокрушимое алиби.
– Вот как? – воскликнула Туманова, широко распахивая глаза. – Я очень рада! Понимаете, люди так злы, мне самой не раз довелось испытать на себе…
Радость женщины показалась комиссару наигранной. Подумалось: скорее уж она бы обрадовалась, если бы барон Корф убил Ковалевского из-за нее самой, а вовсе не из-за известной балерины.
– Нет, это не барон Корф, – повторил комиссар, убеждая не то себя, не то собеседницу. – Скажите, сударыня, вам было известно, что граф носил с собой ключ от черного хода?
Мария удивленно приподняла тонкие брови:
– По правде говоря, нет. А что?
– После убийства мы обнаружили, что ключ графа исчез. К тому же дверь черного хода была открыта, когда слуга вернулся в четверг в особняк. – Папийон достал из кармана ключи покойного. – Вы видели когда-нибудь эту связку?
– Нет, – покачала головой Мария, – не припоминаю. Хотя… погодите-ка… – Женщина наклонилась, слегка прищурившись. – Один ключ я узнаю – он от моей прежней квартиры, у меня был такой же. Думаете, ключ от двери черного хода взял тот, кто убил графа?
– Подобный вывод напрашивается сам собой, сударыня.
– Значит, – пожала плечами красавица, откидываясь на спинку кресла, – Поля убил кто-то из слуг.
– У них у всех были свои ключи. Не проще ли в таком случае сделать дубликат своего ключа вместо того, чтобы красть ключ хозяина?
– Хорошо, давайте подумаем, – легко согласилась Мария. – Может быть, ключ потерялся? Но нет, кольцо слишком толстое, он не мог просто взять и соскользнуть. Что еще? Например, ключ сломался, и граф выбросил его, а новый забыл присоединить к остальным. Или… А что, если он сам отдал ключ кому- нибудь?
– Кому?
– Не знаю. В газетах пишут, что граф был в доме один. Вероятно, он собирался с кем-нибудь встретиться?
– Вы имеете в виду женщину?
– Может быть. Беда в том, что я мало знаю о последних месяцах жизни Поля. Если бы знала, то, конечно, сказала бы вам.
Туманова улыбалась и, глядя на комиссара, покачивала кончиком туфли. Тем не менее Папийон спросил:
– Вы упоминали, что покинули свою прежнюю квартиру в феврале. А когда вы виделись там с графом в последний раз?
– Какое это имеет значение? – с неудовольствием нахмурилась Мария.
– Поверьте, имеет, сударыня. Иначе я бы не спрашивал.
– На последней встрече я попросила его вернуть мои письма, – довольно сухо ответила собеседница. – Была зима… то есть то, что вы тут, во Франции, именуете зимой. Думаю, это было в феврале.
– В начале или в конце месяца?
– Не помню. Кажется, в середине. – На сей раз в ответе дамы звучал неприкрытый сарказм.
Папийон поднялся.
– Если вы вспомните еще что-нибудь, сударыня, здесь мой телефон… – Полицейский протянул хозяйке квартиры свою карточку.
Мария равнодушно поглядела на нее и положила на стол.
Комиссар не сомневался, что она порвет карточку, едва он скроется из виду. Слишком много мелких тайн своей собеседницы ему удалось вытащить на поверхность, чтобы дама испытывала к нему теплое чувство.
– Я уже рассказала вам все, что знала, комиссар. – Женщина вздохнула, вставая с кресла. – Странное дело: в романах расследования выглядят так увлекательно, а в жизни…
Комиссар вежливо извинился за то, что разочаровал госпожу Туманову, и ретировался. В передней напротив горничной стоял и мял в руках шляпу неизвестный ему молодой человек – русоволосый, вихрастый, с птичьим носом и близко посаженными глазами. Увидев комиссара, он уронил шляпу. Покраснел, нагнулся за ней, а затем шагнул в гостиную. Прямо с порога спросив:
– Мария Антоновна, это полицейский?
– Ну что вы, Петенька, как маленький, – раздался кокетливый голос красавицы. – Да, знаменитый комиссар Папийон сделал мне честь своим посещением… Знакомьтесь, комиссар: Пьер Нелидов, мой кузен. Собирается поступать в Сорбонну…
– Очень приятно, – вежливо промолвил полицейский. – К сожалению, вынужден идти, дела… Прощайте, сударыня.
Папийон взял из рук Элен свою шляпу и вышел за дверь.
– Что ему было нужно? – проворчал за его спиной молодой человек. – Зачем он приходил?
– Успокойтесь, Петенька, – ласково произнесла Мария. – Ничего страшного не произошло. Месье комиссар считает, что Поля убил мой муж.
– Иван Васильевич? – потрясенно промолвил Нелидов. – Ну… ну… это я уже и не знаю, что такое!
Из-за закрытой створки до комиссара, спускавшегося по ступеням, донесся взрыв звонкого смеха.
Глава 12
Графиня Ковалевская
Дверь растворилась, когда Амалия уже устала ждать и стала подумывать о том, чтобы уехать. На пороге стоял слуга – скорее всего, тот самый, который обнаружил тело.
– Меня зовут баронесса Корф, – представилась она. – Я хотела бы поговорить с вами, если вы не возражаете.
Одновременно с сердечной улыбкой баронесса вложила в руку слуги золотой.
Николай Савельев покосился на монету, и этого было достаточно, чтобы Амалия успела проскользнуть в дом. Волей-неволей слуге пришлось затворить дверь.
– Право, сударыня, даже не знаю, чем могу вам помочь, – пробормотал камердинер покойного графа.
Амалия окинула его быстрым взглядом. Невыразительная внешность. К тому же черты лица словно стерлись от усталости и недавних переживаний. Но взгляд неглупый, может быть, с капелькой настороженности. Еще бы, ведь она явилась незваной гостьей в дом, где произошло ужасное убийство.
– Мой сын был знаком с вашим хозяином, часто общался с ним здесь, в Париже, – сказала баронесса. – И мы оба очень хотим, чтобы преступник, лишивший графа Ковалевского жизни, был найден.
– Дай-то бог! – горячо воскликнул слуга.
– Как вас зовут? – спросила Амалия.
– Николай Савельев.
– А отчество?
