не было понятно, как в него можно хоть что-то поймать.
— Только где он, интересно, браконьерничать собрался? — проворчал Хорос. — И, главное — на кого?
— Может, и не собирался? — предположил Гильза. — Так, просто купил…
— Что ты какое говоришь? — с укором сказал Хитрук. — Хорос ничего «просто так» не делает — тебе ли этого не знать?
— Это точно, — приуныл Гильза.
Следопыт, шедший чуть впереди, вдруг замер. Оглянулся и сказал:
— Все. След ведет прочь из этого мира.
— Идем туда! — решительно заявил детектив. — Период адаптации закончен, здесь нам ловить больше нечего!
Он небрежно указал назад, за плечо:
— К тому же кое-кто уже догадался, что наши «кости» были не так просты, как это могло показаться.
Гильза оглянулся. К ним со спины, действительно, приближалась изрядная толпа стиксов самого свирепого вида.
— Давай, Следопыт, вытаскивай нас отсюда, — озабочено произнес Хитрук. — А то, как бы нас здесь не съели. За мошенничество и с аппетитом.
5
Очередной мир произвел на Гильзу гнетущее впечатление.
Выход в него дался тяжело — даже для многоопытного детектива. Он кряхтел и болезненно потирал виски. Гильзу мутило, будто его заставили крутить высший пилотаж на самолете. Старик же оставался спокойным и непроницаемым.
Только несколько минут спустя друзья, наконец, смоли переключить внимание на окруживший их удивительный пейзаж.
Первое, что поражало воображение — это светило. Огромное, занимающее чуть ли не полнеба. При этом неяркое — такое, что, чуть прищурившись, его можно было разглядывать, не боясь ослепнуть. Багровое, со множеством темных, почти бурых пятен, оспинами покрывающими диск, с длинными, заостряющимися к концам, кривыми всполохами протуберанцев.
Трудно было отвести взгляд от этого небывалого зрелища.
— Умирающая звезда, — сказал Следопыт. — Этот мир убили хронофаги.
— Убили? — повторил Гильза.
— Да. Высосали до дна его время. Я еще помню этот мир цветущим и вполне благополучным. В какой-то момент люди здесь стали стариться с необыкновенной быстротой, и новое поколение не успело занять место уходящего. Кому повезло — успели сбежать в другие миры. Но большинство жителей так и сгинули здесь — ведь трудно понять изнутри, что происходит с твоим временем. Солнце этого мира быстро затухает, расширяясь при этом. Мудрецы говорят: еще немного — и оно сожрет этот мир, взорвавшись в ослепительной вспышке…
— Сверхновая звезда, — кивнул Хитрук. — Знакомая история. Не дай бог вот так попасть в меню к хронофагам.
— Они действительно питаются чужим временем? — озираясь, спросил Гильза.
Вокруг были древние руины. Куски стен, торчащие из черной сухой почвы, были настолько ветхими, что, то и дело, осыпались мелкой пылью. То в одном, то в другом месте слышался глухой шум: обрушивались остовы зданий. Все это казалось невероятным, если верить старику, заставшему этот мир живым и здоровым. Не хотелось бы, чтобы Земля разделила его участь.
— Именно так, — сказал Следопыт. — Только далеко не любым временем. Они гурманы, эти хронофаги. Они охотятся за особо насыщенным и оттого особо ценным временем. Время бездельников и глупцов их не интересует — оно безвкусно, как вата. А вот время умных, трудолюбивых и талантливых существ они любят. Это и был такой мир — мир творцов, художников и ученых. Теперь никто не узнает об их достижениях. Одна лишь пыль…
Он замолчал.
— Что же здесь делал Хорос? — проговорил Гильза. — Может, он все еще здесь?
— След его ведет дальше, — отозвался Следопыт.
— Тогда вперед! — скомандовал детектив.
— А как же адаптация? — удивился Гильза.
— Наверное, ты и не заметил, как здесь пробежал целый день? — сказал Следопыт. — Это и есть один из эффектов сожранного времени.
— Скорее отсюда, — побледнев, сказал Гильза. — У нас и так очень мало времени. Еще не хватало кормить им хронофагов.
Следующий мир был очень странен. Более того — невероятен.
Гильза сразу и не поверил, что это — реальность, а не какое-то видение. Ибо под ногами была не привычная почва, песок или камень.
Хрусталь. Сверкающий, переливающийся, прозрачный материал.
Здесь словно все было из этого «хрусталя» — и земля, и горы, и какое-то подобие растений. И даже небо казалось каким-то удивительным сводом из синеватого стекла. И воздух здесь был особенным — необычайно чистым, прозрачным, лишенным запахов — будто стерильным.
И хоть это попросту казалось невозможным — создавалось ощущение, будто все здесь наполнено жизнью.
— Что это? — завороженного озираясь, проговорил Гильза. — Где мы?
— Похоже, что это мир эфирных существ, — сказал Следопыт, разглядывая окружающий пейзаж с не меньшим любопытством, чем его спутники. — Надо же… Честно говоря, не думал, что мы попадем сюда. Этот мир с давних пор закрыт Барьером. Ведь эфирным тварям запрещено появляться в «нормальных» мирах. Похоже, тот, кого мы ищем, нашел лазейку в этом Барьере. Через нее мы и просочились сюда — аккурат по его следу.
— Эфирные твари… — повторил Гильза. — Так вот, откуда они пришли!
— Они не пришли, — напомнил Хитрук. — Их притащили на Землю какие-то предприимчивые проходимцы.
— Но Хоросу-то они зачем? — проговорил Гильза. — Если он пришел сюда с такой вот ловушкой…
— Значит, хотел поймать кого-то из них! По-моему, это очевидно.
Детектив уселся на выступ прозрачной скалы, привалился спиной к хрустальному склону.
— Что-то я утомился, — пожаловался он. — Эти прыжки из мира в мир, погони — все это, конечно интересно, но уже начинает надоедать. Все, что сейчас хочу — принять горячую ванну. А еще лучше — как следует выспаться и поесть. Да — выспаться и поесть! А лучше — сначала поесть, а потом выспаться…
Он прикрыл глаза, мечтательно улыбнулся. Следопыт тоже присел, скрестив ноги, на прозрачную поверхность. Наверное, он устал куда больше остальных: ведь именно ему приходилось тащить на своих плечах всю экспедицию.
Гильза пожал плечами и последовал примеру Следопыта. Провел ладонью по поверхности, заменяющей землю. Это было очень странно: земля как земля — мягкая, рассыпчатая. И при том — прозрачная. Он попытался рассмотреть, что там, в глубине. Но на определенном расстоянии прозрачность переходила в синеватую мглу.
Гильза прикрыл глаза. Его тянуло в сон. Наверное, давал о себе знать визит в мир, разоренный хронофагами, и он, как это ни парадоксально, действительно не спал почти двое суток…
