- Как так, Ева-Энн?!
- Я вот люблю ходить босиком. Так приятно пройтись по прохладной росе. А ведь как раз сейчас и выпала роса, Джон.
- Да? - подозрительно спросил джентльмен.
- Конечно. Ноги горят, а трава прохладна и свежа...
- И в самом деле, почему бы тебе не скинуть свои туфли и не...
- Как раз это я и собираюсь сделать! Она отошла в сторонку, наклонилась, скинула туфли, и вот уже замелькали изящные лодыжки и маленькие, но сильные ступни.
- А теперь ты, Джон! - приказал Ева, повелительно указав на щегольские сапоги джентльмена.
- Я? - испуганно воскликнул сэр Мармадьюк. - Но это невозможно, дитя мое!
- Почему? Тебе же больно!
- Больно, но я могу потерпеть.
- Это глупо, Джон! Снимай же свои сапоги, и ты увидишь, как приятно ступать по траве босиком.
- Ева-Энн, я никогда в своей жизни не ходил босиком, и мне слишком поздно начинать.
- Глупости, Джон! Попробуй и ты увидишь, как это здорово! Если хочешь, я могу отвернуться.
- Ну, если ты настаиваешь... - Сэр Мармадьюк невольно рассмеялся, уселся на землю и потянул за сапог, но тот не подавался. Сэр Мармадьюк снова потянул, но сапог проявил преступное своенравие. Сэр Мармадьюк горестно вздохнул.
- Мне нужно за что-нибудь зацепиться.
- Давай я помогу. - Ева-Энн бросила на траву свои туфли, опустилась на колени и, схватив сильными руками сапог, потянула. И - о чудо! - сапог безропотно освободил из заточения ногу джентльмена. - Теперь другую! приказала Ева, и сэр Мармадьюк молча подчинился.
Вскоре и второй сапог сдался.
- Благодарю тебя! - Он с наслаждением вытянул измученные ноги.
- Чулки тоже долой! - велела Ева.
- Но... - попытался было возразить сэр Мармадьюк, но девушка раздраженно топнула.
- Стыдись Джон! Смешно быть таким застенчивым.
Сэр Мармадьюк вновь рассмеялся и без дальнейших пререканий стянул шелковые чулки.
- Так-то лучше! - удовлетворенно воскликнула Ева, когда они снова тронулись в путь. - Разве не чудесно?
- У меня просто нет слов! Так куда мы направляемся?
- В Лондон!
- Хорошо, только вот найдем ли мы сейчас экипаж?
- Здесь вообще нет экипажей, Джон.
- В таком случае сядем в почтовый дилижанс.
- Никаких дилижансов, Джон! На дорогах наверняка выставят наблюдение, так что придется идти лесными тропинками и окольными путями. Пойдем пешком.
- Пешком?! - в непритворном ужасе воскликнул сэр Мармадьюк. - Пешком в Лондон?! Ева-Энн!
- Да, Джон, пешком.
- Но это слишком долгий путь, дитя мое...
- Но я выдержу! Я очень сильная, Джон! - поспешила уверить своего спутника Ева. - Если ты ... если ты пойдешь со мной...
- Конечно! - приосанился наш герой.
- Тогда для меня не имеет значения, длинна дорога или нет, с тобой я чувствую себя в полной безопасности, мой добрый друг Джон Гоббс.
Несколько минут они шли в молчании. Сэр Мармадьюк переваривал услышанное. Но вот вдали показались робкие огоньки какой-то деревушки, и он инстинктивно повернул в ту сторону, но девушка остановила его.
- Не туда, Джон.
- Но в деревне, наверняка, есть постоялый двор.
- Да, 'Колокольный Звон', но нам не стоит там появляться.
- Тебе нужен ночлег...
- Только не на постоялом дворе!
- Тогда где?
- Я еще совсем не устала, Джон, и совершенно не хочу спать. Давай пойдем дальше.
- Но ты же не можешь идти ночью, Ева!
- Могу, Джон, но если ты устал, то мы можем устроить ночлег в лесу.
- Нет, нет, - поспешно ответил сэр Мармадьюк. - Я могу идти столько, сколько ты пожелаешь, Ева-Энн.
Девушка кивнула и свернула на тропу, ведущую в обход деревни. Она шагала очень быстро, пока деревенские огни совершенно не скрылись из виду.
- И все-таки тебе нужно поспать, - снова начал сэр Мармадьюк.
- Да, пожалуй, - вздохнула она, - но только не на постоялом дворе! Когда мы захотим спать, то найдем какой-нибудь стог или сарай.
- Стог? - недоуменно переспросил сэр Мармадьюк.
- Да, стог, Джон. Разве ты забыл, как сам недавно очень сладко спал на стогу?
- Верно! Но то, что подходит мне, не годится для молодой девушки.
- Какая чудесная ночь! - Ева не обратила на последние слова своего спутника никакого внимания. - Такая теплая и спокойная. И мы с тобой вместе, и с нами Бог. В такую ночь не может случиться ничего плохого. - Она взглянула на луну, на ее равнодушный лик, и нашего героя вдруг пронзила острое чувство нежности к этой такой юной и такой беззащитной девушке.
Он смотрел на ее счастливую улыбку, на чудесные кроткие глаза, на нежный пухлые губы и не мог налюбоваться. 'И нет никаких убийц!' - от этой мысли на душе у него вдруг стало легко и покойно. Но вдруг кроткие глаза неистово сверкнули под внезапно насупившимися бровями, нежные губы словно окаменели, округлый подбородок решительно выпятился вперед, тонкие пальцы сжались в кулаки. Сэр Мармадьюк отвернулся, огорченный столь внезапной и малоприятной метаморфозой, и со страхом ожидая ответа, спросил:
- Ева-Энн, что произошло? Почему у тебя такой взгляд?
- Ах, Джон, - вскричала девушка, с силой топнув ногой, как я ненавижу, как я презираю саму себя, как кляну за низость и глупость.
- Но почему?
- Я вообразила, что влюблена в Роберта Дентона! А теперь мне стыдно от одной лишь мысли о нем, ведь сегодня, если бы не ты, я доверилась бы ему, я была бы сейчас с ним, в полной его власти! Он видел, как мерзкие лапы Брендиша хватали меня, и смеялся! Смеялся! Тот, кого я считала своим избранником!
- Но что случилось потом, Ева-Энн?
- Ты знаешь, Джон. Брендиш был убит.
- Ну и ладно, главное, ты цела и невредима. А Роберт Дентон остался в прошлом.
- Слава Богу! - прошептала она, - слава Богу и слава тебе, Джон Гоббс!
Она подняла на него глаза, полные нежности и признательности, протянула к нему руки, и в этом жесте не было ничего, кроме чистоты и невинности. Сэр Мармадьюк ласково пожал ее пальцы. Когда он заговорил, от его привычной важности не осталось и следа.
- Ева-Энн, - голос джентльмена предательски дрогнул, - ну скажи, скажи мне, что эти руки не обагрены кровью!
- Я не могу, - прошептала она.
- Ты кого-то выгораживаешь, Ева-Энн.
Она высвободила руки и отпрянула от него.
- Нет! Нет! Нет!
- Дитя мое, я не требую назвать его имя...
