ничего не знал наверняка!
Но больше всего меня сбивала с толку собственная невозмутимость: я почему-то ничего не боялся. Ни того, что уже происходило, ни того, что могло случиться. Откуда-то у меня появилась дурацкая уверенность, что ничего плохого со мной не произойдет. Ни здесь, ни в любом другом месте. Вообще никогда! Героизм, граничащий с маразмом. Еще совсем недавно я ничем подобным не страдал... Может быть секрет храбрости - мой 'магический кукиш', надежно припрятанный сэр Лонли-Локли? А может быть тому, кто мной интересовался, было выгодно иметь дело с недальновидным храбрецом?
Как бы там ни было, больше в тот день я не заснул. До сумерек наливался камрой и читал все тот же третий том Энциклопедии, умнея с каждой строчкой.
Уже потом я понял, что события развивались в полном согласии с традициями волшебных сказок, которыми я зачитывался в детстве. В первую и вторую ночь мне показывали нечто вроде 'киножурнала' перед сеансом в старом кинотеатре. А настоящие ужасы, как и положено, откладывались на 'роковую' третью ночь.
Начать с того, что с наступлением сумерек на меня навалилась тяжелая сонная одурь. Это было более чем странно, поскольку на закате я всю жизнь испытывал прилив бодрости, порой совершенно неуместной. Тем не менее, бороться с сонливостью становилось все более затруднительно. Я попробовал разнервничаться, представив себе красочный набор кошмаров, которые, несомненно, овладеют мной во сне. Бесполезно! Я испытывал какое-то странное умиротворенное спокойствие. Где уж тут было нервничать! Не помогала даже мысль о грандиозном позоре, который свалится на меня в случае провала. Снисходительные утешения сэра Джуффина и презрительно поджатые губки леди Меламори. (Представить себе все колкости Мелифаро у меня просто не хватало воображения!) Не помогло даже это. Блаженная дрема наваливалась на меня как мягкая подушка, ставшая орудием ласкового душителя... Но у меня с собой было кое-что посильнее убогого воображения. Неужели я мог отправиться на опасное дело без бутылочки с бальзамом Кахара!? Он-то и спас положение.
Выпить пришлось немало. Но я не жалуюсь: бальзам Кахара не только мощное тонизирующее средство, но и самый вкусный напиток, который мне доводилось пробовать! Позже сэр Джуффин Халли заверял меня, что выпив бальзама, я еще и спровоцировал того, кто за мной охотился, на поспешные действия. Мой анонимный недоброжелатель решил, что если уж я применяю для самозащиты магию всего-то восьмой ступени, меня не стоит считать серьезным противником. Беспомощная банальность моего поступка вынудила таинственное существо принять самое опрометчивое решение за всю свою странную жизнь.
Я не стал спорить с Джуффином. (А покажите мне того, кто стал бы!) И все-таки мне кажется, что этот зловещий парень, изрядно обалдевший от одиночества и своего призрачного существования, просто не смог больше ждать. Какая уж тут логика? Мертвый Магистр хотел взять мою жизнь. Был вынужден попытаться это сделать. Чем раньше, тем лучше. Если я все правильно понял, моя 'Искра', или как там это называется, была той самой порцией, которой ему не доставало, чобы наконец вырваться на свободу. Он так долго шел к цели! Капля по капле впитывал силу всех, кто попадал в эту камеру. И однажды сэр Махлилгл Аннох оказался настолько силен, что смог забрать первую чужую жизнь, необходимую для того, чтобы вернуть свою собственную, отчасти утраченную. Потом он смог взять еще одну жизнь, и еще...
Последняя порция сделала призрак Великого Магистра настолько могущественным, что он смог проникать в сны обитателей соседних камер, надежно защищенных непроницаемыми (для магии живых, но не для него, мертвого) стенами. Он хотел одного: забрать столько чужих жизней... или чужих 'Искр', сколько понадобится, чтобы воскреснуть по-настоящему. И парень уже стоял на пороге успешного завершения своего эксперимента длиною в целую жизнь... и в целую смерть впридачу. Оставалось взять еще один глоток таинственного напитка, именуемого здесь 'Искрой'. И этот 'глоток' третью ночь кряду сидел перед жаждущим и не желал засыпать! Конечно парень решил сыграть ва-банк. Лично я не уверен, что сам на его месте поступил бы иначе!
Кроме того, что бы там не говорил сэр Джуффин Халли, но мой противник был очень близок к успеху... Гораздо ближе, чем я решаюсь себе представить!
Начать с того, что когда в дальнем углу моей тюремной спальни начал вырисовываться силуэт незнакомца, я просто оцепенел от ужаса. Разумеется в моем распоряжении было достаточно информации, чтобы заранее подготовиться к такому повороту событий. Но оказалось, что к этому просто невозможно быть готовым.
Да, я наконец-то испугался, действительно испугался! Хотя сам по себе незнакомец вовсе не выглядел так уж страшно... Скорее забавно. Дядя был очень маленького роста. Причиной тому было его непропорциональное сложение: нормальных размеров мускулистый торс был вынужден передвигаться на очень коротких ногах. Мне бы захихикать, но эта нелепость пугала еще больше. Морщинистое лицо незнакомца казалось очень красивым. Огромные глаза какого-то особенного синего цвета, совсем как у моих котят. Но у людей я таких глаз не видел никогда... Длинные волосы и такая же длинная борода были заплетены в многочисленные косы, вероятно в соответствии с какой-нибудь древней модой. 'Трудно следить за модой, сидя в тюрьме. Особенно, если ты - призрак', - подумал я. Рассуждение было очень даже в моем духе и доказывало, что все не так плохо.
Но кое-как справившись со страхом, я понял, что случилось кое-что похуже. Мною овладело оцепенение. Вообще-то, 'оцепенение' - это слабо сказано. Меня разбил настоящий паралич. Я не мог пошевелиться. 'Действуй, дорогуша, - заорал маленький умный парень, обитающий внутри меня, - то, за чем ты сюда приперся, началось! Делай же что-нибудь!' - Но все было бесполезно.
Я ведь прекрасно понимал, что нужно прекратить хлопать глазами и просто выпустить Лонли-Локли. Но не мог произвести даже элементарное действие, необходимое для того, чтобы показать ночному гостю мой 'смертельный кукиш'. От меня, кажется, уже ничего не зависело. Я понял, что пропал.
- Твое имя Персет, ты - кусочек жизни. Я искал тебя, тихо сказал мне Махлилгл Аннох (вне всяких сомнений, именно так звали моего нового знакомого), - не бойся. Я шел к тебе по дороге, с одной стороны была тюрьма, с другой - кладбище. И только ветер гудел: 'У-у-у'! Но я пришел...
Пришел он, видите ли! Мог бы и помолчать, тоже мне непризнанный поэт-символист! Я подумал, что сдаваться человеку, который при первом знакомстве начинает изъясняться претенциозными метафорами, было бы просто нелепо... И понял, что не сдамся. Между прочим, я писал стихи получше, когда мне было всего восемнадцать! Не знаю как, но я его одолею!
И тут начали твориться совсем странные вещи. Я ощутил, что снова начинаю 'твердеть'. Мне показалось, что я превратился в маленькое, очень твердое, зеленое яблочко, из тех, что могут грызть только сумасшедшие семилетние мальчишки, которые вообще грызут все, что попадает к ним в рот. Потом меня посетила безумная мысль: я понял, что такой взрослый мужчина, как мой противник, ни за что не станет грызть маленькое твердое кислое яблочко, каковым я являюсь. Это бредовое утверждение не требовало доказательств и... окончательно вернуло мне уверенность в собственных силах. Честное слово, я напрочь забыл о своей человеческой природе, и о свалившихся на меня человеческих же проблемах. Мы, кислые зеленые яблоки, живем своей непостижимой беззаботной жизнью...
Коротконогий мой друг действительно скривился. У него было лицо человека, уже сутки разгуливающего с полным ртом уксуса и неспелой хурмы. Парень здорово растерялся, и вот в этот-то момент маленькое твердое зеленое яблочко снова стало Максом, который наконец-то смог пошевелиться! Встряхнуть кистью левой руки, сделать одно-единственное неуловимое движение. И в центре тюремной спальни появился сэр Лонли-Локли, к моему величайшему облегчению и полному изумлению несчастного призрака. Думаю, одного вида Шурфа Лонли-Локли вполне достаточно, чтобы удивить кого угодно, даже если наш Мастер Пресекающий ненужные жизни появляется не так внезапно.
- Ты привел Доперста, парень! - Возмущенно крикнул Махлилгл Аннох. - Ты не Персет!
- Сам ты не Персет! - Обиженно буркнул я.
Растерянность призрака была нам на руку: сэру Шурфу требовалась хотя бы одна лишняя секунда для того, чтобы снять испещренные рунами защитные рукавицы. Не мог же он все это время сидеть у меня в пригоршне, обнажив свои смертоносные руки! Тогда уж мне следовало просто принять яд, чтобы хоть умереть в собственной постели.
Пока мы с мертвым Магистром препирались, Лонли-Локли получил эту необходимую секунду. Даже немного больше. Думаю, что мой опасный 'товарищ по заключению' успел здорово расслабиться за эти годы, имея дело исключительно с беззащитными перепуганными узниками. Я его и так порядком озадачил
