Толстяк подбежал к молодому человеку:
– Рад видеть вас… – Запустил руку в карман, выудил купюры и сунул их девице в бюстгальтере цвета циркового бордо. – Вот деньги, Дашка, вот!.. – Подтолкнул студента в спину: – Пойдемте, коллега! Иначе все хорошие места займут!
– Я не Дашка! – бросила вдогонку девица, впрочем, беззлобно и жеманно.
– Я – Сесиль!
– Сценический псевдоним, – прокомментировал Карлович, сдавая пальтище в гардероб. – Они здесь все Клеопатры и Офелии, пилятушки, милые мои!.. Пальто шаляпинское, у театра выкупил! Все равно таких плеч и задища, как у меня, не сыскать! Вот только не бас у меня, а тенор!..
В полутемном коридоре Карлович взял молодого человека под руку и повел в еще более темное пространство, где метался луч света.
– Лидочка от вас в восторге! – прошептал толстяк. – Ну, да вы сами об этом знаете!..
А в мечущемся луче света так же металась прекрасная девица. Впрочем, металась она в ограниченном пространстве, то есть на маленькой сценке, из которой до самого потолка рос металлический шест. Что только не выделывала девица с этим шестом! Она взлетала по нему стремительно, затем, ухватившись за металл только ногами, медленно скользила в преисподнюю. При этом она как бы ненароком роняла верхнюю деталь туалета, обнажая на редкость соблазнительные плоды своего девичества…
В зале оказалось достаточно свободных столиков, окруженных диванами «а-ля плюш», и Карлович потянул нового знакомца за столик возле самой сцены. При этом от старого эротомана не ускользнула реакция студента Михайлова на происходящее действо.
Толстяк отчетливо увидел, как вспыхнули глаза гения, когда девица грациозно отщелкнула бикини, раскрывая секрет своего лона. Огромная татуированная бабочка красным крылом старалась укрыть самое таинство, но тщетно, отчего глаза студента Михайлова разгорались все более и испускали искры наподобие бенгальского огня.
Однако, как он страстен, подумал тенор, а вслух сказал небрежно, что девица из новеньких, прежде никогда здесь им не виденная.
В углу ворковали цветастые стриптизерки, ожидая своего выступления на сцене или приватного танца за столиком.
– Можете ответить мне честно? – придвинулся толстяк к студенту.
– Отчего же нет? – откликнулся молодой человек, но Карлович прекрасно видел, что данными мгновениями все существо спутника находится в лоне новенькой девицы, которая откровенно, даже с задором открывала взгляду свой прекрасный бутон с так и не долетевшей до розового цвета бабочкой.
– Вы – стрейт? – выдал свой вопрос толстяк в ухо молодого человека.
– Что? – не понял студент Михайлов.
– Вы только с девочками или с мальчиками тоже?
– Я не понимаю, – ответил, на секунду оторвавшись от сцены, молодой человек.
– Глаза ваши прекрасные сверкают только от женского тела или мужская плоть вас тоже волнует?
– Ах, это… Нет-нет, только женщины…
Если бы студент Михайлов не был увлечен созерцанием загорелых ягодиц, то, вероятно, заметил бы огорченные глаза тенора Алика.
– Я тоже охоч до женщин, но время слегка охладило мой пыл и заострило эстетическое…
Танец закончился, и томный голос диджея объявил:
– Для вас танцевала божественная Орнелла!
Девушка мгновенно собрала разбросанные аксессуары и исчезла за кулисой.
Организовалась пауза, и Карлович захлопал пухлой ладошкой по плюшевому диванчику, призывая бесхозных красоток, толкущихся в ожидании клиентов, прибыть на свободные места. Стайка тотчас вспорхнула по-воробьиному и через мгновение приземлилась за столиком тенора. Алик театрально заулыбался и, обняв разом всю стайку, спросил, как поживают милые пилятушечки.
– Алик, – заверещали наперебой девицы. – Аличек, мы шампанского хочем!
– Поди, самого дорогого?
Вместо ответа свежие ротики, блестящие помадой, облепили мягкие щеки тенора, сопровождая поцелуи нескромными звуками.
– Бутылку «Дом Периньон»! – воскликнул толстяк, на что девицы тотчас отлипли от него и почти хором спросили:
– На всех?
– Две «Периньона» или два «Дома»!!!
Девочки были щедры для щедрых клиентов. Одна, лысая, с глазами «миндаль», всосала губы тенора, а остальные защекотали худыми пальчиками с силиконовыми ноготками в интимных местах толстяка, отчего у того родилось в душе прекрасное настроение.
– И всего-то за два «Периньона» счастье! – вырвал свои губы из глубокого плена Карлович. – А что дальше будет!!!
Однако молодой человек сник, к шампанскому не притрагивался, а на девичьи приставания вяло отмахивался.
– Что с вами, гений? – воскликнул Карлович. – Что лик ваш потускнел?.. А ну, Динка, поищи у него что-
