«проклятой машиной для передачи изображений».

Немного позже он выдал кое-что похлеще: назвал пляж «театром».

Последние шесть дней — с тех пор как Уилбур уехал из Оушн-Сити, про который он однажды сказал, что это место идеально для агукающих младенцев и усталых родителей, чтобы вернуться в Манхэттен к открытию новой картинной галереи, — Гарри расшифровывал свою рукопись. У него был очень оригинальный шифр — «стенография», как Сюзи назвала его каракули, увидев их. Ей они были абсолютно непонятны.

Миссис О'Рейли сказала о Гарри, что он целеустремленный человек. И она была права. Когда Гарри смотрел телевизор, то видел только экран — ничего другого для него не существовало.

Когда играл — то тоже полностью отключался от всего остального.

Сейчас он работал над толстой рукописью, которая была предусмотрительно завернута им в кожу и потому не сильно пострадала в Атлантическом океане, и был явно одержим этим занятием.

У Сюзи хватало своих дел. Ее ничуть не беспокоило, что Гарри не разговаривает с ней. Не улыбается той глупой улыбкой, бесившей ее. Не берет за руку, не поддразнивает, не ходит с ней на пляж под руку, не целует…

— Проклятье!

— Я восхищаюсь вашим лексиконом, — раздался голос Гарри у нее за спиной.

От неожиданности Сюзи едва не выпала из шезлонга.

— Убирайтесь-ка вы! — проворчала она, даже не взглянув в его сторону. Стоило ей обернуться и увидеть ослепительную улыбку Гарри, манящую глубину смеющихся глаз, как сразу вспомнились бы его объятия и поцелуи и сколь приятны они были… Все, хватит! О таких вещах даже вспоминать опасно…

— Если вы настаиваете, мадам, — его тон, впрочем как и слова, был насмешливым. — Я знаю, старые женщины порой капризны, словно дети.

— Гарри Уайлд! — воскликнула Сюзи с возмущением и повернулась к нему так быстро, что чуть не опрокинула шезлонг. — Вы обещали при мне даже не упоминать слово «старость»!

— Да, сердце мое. — Гарри ухмыльнулся. — Привлечь ваше внимание несложно, если хорошо знаешь вас. Вы уже видели сегодняшнюю почту? Вот, — он помахал перед ней конвертом, — это может вас заинтересовать.

— Ваше свидетельство о рождении! — Сюзи вскочила с шезлонга и, подбежав к Гарри, выхватила у него из рук конверт. Дрожащими пальцами она вскрыла его и вытащила оттуда свидетельство о рождении на имя Уильяма Роберта Артура. — О, Гарри, — захлопала она в ладоши от радости, — получилось! Теперь вы абсолютно другой человек.

Гарри поморщился и почесал левое ухо — он всегда так делал, когда волновался.

— В чем дело? — Сюзи прижала конверт к груди.

— Вы не хотите прогуляться по пляжу? — спросил он, не поднимая глаз.

— Нет, ваша идея не кажется мне привлекательной. Я что-то такое сказала, что вам не понравилось?

— И Уилбуру.

— Уилбуру? Но ему-то что за дело?! — Сюзи почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. То же самое было с ней в то утро, когда Гарри сказал ей, что он из 1813 года.

— Давайте все-таки прогуляемся и поговорим об Уильяме Роберте Артуре. — Гарри взял Сюзи под руку и увлек за собой на пляж.

Было видно, что ему просто необходимо поговорить с ней, но они уже довольно долго прогуливались у самой кромки воды, а Гарри все молчал, сосредоточенно глядя себе под ноги, омываемые легкими волнами.

Когда Сюзи была готова вот-вот взорваться, Гарри наконец сказал:

— Я не могу быть Уильямом Робертом Артуром.

Сюзи остановилась как вкопанная.

— Вы не можете… Что? Он ухмыльнулся. Да как он смеет ухмыляться ей в лицо?!

— Я сказал, что не могу быть Уильямом Роб…

— Заткнитесь, ради Бога! Я уже это слышала и не желаю повтора! — Сюзи вырвала свою руку и с яростью продолжила:

— Гарри Уайлд, если бы у меня был с собою кинжал, я бы не задумываясь вонзила его в вас — и не единожды. Почему это вы не можете быть Уильямом Робертом Артуром?

Он подошел к ней так близко, что на его обнаженной груди можно было рассмотреть каждый золотистый волосок в отдельности.

— Потому, Сюзи Харпер, что мне нравится, когда вы зовете меня Гарри Уайлдом, — произнес он и обнял ее за плечи. — Очень нравится, заверяю вас. Чрезвычайно нравится.

— О, Гарри, — простонала Сюзи, кладя голову ему на грудь и не зная, сердиться ей или плакать. — Упрямый, тупоумный, надменный, прекрасный англичанин. Что же мне делать с вами? Он засмеялся.

— Ну, например, посоветоваться с Уилбуром, сердце мое.

Сюзи подняла голову.

— Что? Зачем?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату