предстоит выяснить. И учти, на тебя теперь весь МУР в упор глядит и лично Вячеслав Иванович. Понял ответственность?
– Так точно!
– Вот и молодец.
Молодых надо учить! Это хорошо знал по своему опыту Николай Саватеев, который работал в МУРе уже четвертый год. Правда, еще в прошлом году, до присвоения ему звания капитана, уважаемый человек Александр Борисович Турецкий, лучший друг Вячеслава Ивановича, некоторым образом обидел Николая. Они с Грязновым послали его в магазин за бутылкой коньяка – выпал у них какой-то повод, – а когда он принес и поставил, «важняк» заметил Грязнову, что детям он бы не стал разрешать спиртное. И самое обидное, что Вячеслав Иванович согласился:
– Верно, Коля, тебе еще рано. Вот получишь капитана, тут мы тебе с милой душой, а пока – извини. Посиди в приемной, чтоб к нам чужие не заходили...
Но это, можно сказать, давно было. В прошлом году. Поэтому какие теперь обиды!
Мягкий женский голос объявлял на английском и русском языках о начале регистрации билетов на рейс номер... вылетающий... Пассажиров просят пройти к стойке номер... И вдруг в привычные звуки суматошного аэропорта ворвалась непривычная фраза:
– Равиль, зайди, пожалуйста, срочно в линейный отдел!
Минут через пятнадцать в кабинет майора милиции Христенко вошел высокий и худой парень в комбинезоне и форменной голубой куртке носильщиков Шереметьева. Навстречу ему со стула поднялся белобрысый крепыш, по возрасту – его ровесник, протянул руку, представился:
– Капитан Саватеев, МУР. – Потом он ткнул большим пальцем за спину, на сидящего совсем молодого парня: – Лейтенант Жигалов, мой помощник.
– А-а, – догадался носильщик, – это вы все по поводу того мужика, да? Позавчерашнего, да?
– Ну?
– Так я ж вспомнил!
– Присядьте, расскажите.
– Так чего сидеть-то, мне работать надо! Сейчас Гонконг повалит! Днем было, точно помню. А чего обратил внимание, да? Это я как раз сегодня подумал и вспомнил. У нас как. Бежишь, а сам Веркин голос слушаешь, чего объявит. Вот и было. Только, значит, Сингапур разгрузили, он с большим опозданием шел, товарищ майор, – Равиль обернулся к начальству, – а там во-от такие упаковки, – он руками показал размеры картонных ящиков, – их же больше шести на тележку и не поставишь, и в смене, как назло, трое не вышли – Трофимов, Рыжих и этот, новенький, как его...
– Ты давай по делу, Равиль! – перебил майор. – Людям же некогда слушать про твои проблемы.
– Так а я про что? Дело и есть. Людей-то нету! Бегаешь за двоих! Вот я и бегу, да? И Верку слышу. Чудно говорит: «Господин Апостол, пройдите на регистрацию...» – ну и называет куда. Мне это не нужно. А сам думаю: вот уж и апостолы летают, кто следующий? Патриарха вашего однажды видел, еврей этот, в шляпе, – тоже летал, армянскому Вазгену однажды две большие сумки к машине подвозил. Ну наш верховный мулла – я и не говорю, сколько раз тут видел! А вот апостолов не видал! И тут мужик – чего он мне запомнился? – останавливает меня вот так, пальцем, – Равиль тронул себя указательным пальцем в плечо, – потом поднимает его вверх и говорит: «О, Берлин?» И смотрит на меня. Я не сразу сообразил, что ему на берлинский надо, на «Люфтганзу». Ну и говорю: «Вам в Берлин, что ли?» А он кивает: «Берлин, Берлин». Показываю ему налево, где вылеты. Справа-то мы как раз Сингапур принимали. Он и побежал. Нет, быстро так пошел – высокий мужик, а лицо длинное и бледное, будто он больной, да? Ну он туда, а я – к дверям. У меня работа была.
– Значит, по-вашему выходит, что он летел в Берлин?
– А я знаю, летел он или нет? Может, провожал. Хотя нет, у него же сумка такая была – кофр называется. Кожаная и на «молниях», с замочками. Только эти замки, товарищ майор, один смех! Их же вскрыть – как два пальца!
– Ты не по делу не выступай, Равиль! – строго заметил майор. – Если к тебе больше вопросов нет, можешь быть свободен. Как, капитан?
– Последний вопрос: фоторобот соответствует? – Саватеев показал Равилю фотографию.
Тот взял, посмотрел близко, отодвинул, пожал плечами.
– Вроде он. Только тут усов нет, а у него были.
– Какие усы? – насторожился Саватеев.
– Обычно какие. Как волосы, светлые. Короткие такие, во! – он на себе показал пальцами.
– Ясно, спасибо. Вы свободны. – А когда носильщик вышел, Саватеев сказал майору: – В гостинице у него точно не было усов. Значит, для маскировки мог вполне приклеить. А во сколько был этот берлинский рейс?
– Сейчас поглядим, – ответил майор и, сняв телефонную трубку, принялся звонить в диспетчерскую. – Кто это?
Лидь Иванна? Христенко беспокоит. А что, Марины нету?.. А чего с ней случилось? Не, правда? А чего ж не сказала? Ну вы, бабы, все такие! Как чего, так это... Ха! Ну молодец! – Прикрыв ладонью трубку, радостно сообщил муровцам: – Она три дня взяла. Маринка-то замуж, говорят, выходит! – И снова в трубку: – Ну надо ж! Повезло, говоришь, девке? Ну ладно... ладненько. Скажи, Лидь Иванна, у тебя там есть чего про берлинский борт, не, не вчерашний, тут позавчерашним дневным интересуются... Погляди, а? – И подмигнул Саватееву: – Тоже баба в соку! У них там, у диспетчеров, – все ядреные!.. Чего говоришь? Во сколько?.. И без задержек?.. Ага, ну ладненько, а Маринке, значит, наши поздравления, давай, ага.
Саватеев достал блокнот с ручкой и терпеливо ждал объяснений от словоохотливого майора, который все никак не мог успокоиться и пережить свадьбу какой-то «ядреной» Маринки – улыбался, чмокал губами, качал головой. А сам он был пухлый, вальяжный, сильно лысеющий со лба и очень напоминал известного «и. о. премьера», как его изображают в «Куклах» по телику.
– Ну чего скажу... – вернулся к делу майор. – Опозданий не было. Пассажиров – комплект. Ушел по расписанию. Ступайте в администрацию, там вам покажут список пассажиров. А смена, которая обслуживала этот рейс, выйдет только завтра, как я понимаю. Ну это семечки, вам скажут. Есть еще вопросы? Нет? Ну и ладненько. Заходите, если чего.
Он приподнялся на стуле и пожал капитану руку, лейтенанту так махнул...
Совпадение было просто удивительным. В списке пассажиров, которые улетали в Берлин, оказался господин Апостолу, с «у» на конце. Думитриу Апостолу, вероятно, румын. И возможно, именно тот, который опаздывал на регистрацию. А регистрация на берлинский рейс закончилась в четырнадцать часов. Значит, если расписать действия киллера буквально по минутам, это мог быть именно он. Профессионал высочайшего класса, который исключает любые случайности. Обратный билет уже в кармане – выстрел, второй – машина – аэропорт – самолет – ку-ку! Только его тут и видели. Румын, улетевший в Германию. Это как же получается? Чтоб выполнить заказ, Россия теперь из-за границы киллеров выписывает? Не государство, конечно, нет, а те, кому у нас это надо... Ну журналист – ладно, а американский-то консул нам зачем? Не стыкуется что-то...
Саватеев посадил Жигалова на телефон в диспетчерской, чтобы тот выяснял, кто, где и когда продал авиационный билет этому Апостолу. Сам же отправился искать тех людей, через чьи «руки» проходил изображенный на фотороботе человек.
Ребята-пограничники, к его великому сожалению, ничего путного сказать не могли.
Оставалось надеяться на таможенников. Зоя Николаевна Махоткина обслуживала позавчера пассажиров «Люфтганзы». Жила она недалеко, в поселке Хлебникове, туда автобус ходит.
Взяв не без труда ее адрес, поскольку таможенное начальство никак не хотело понять трудности Московского уголовного розыска и не собиралось открывать адреса своих сотрудников – помогло лишь вмешательство генерала Грязнова, – Николай Саватеев отправился в Хлебниково.
Зою Николаевна все звали просто Зоей, это форма ее важной делала, а так – девчонка девчонкой. Понравилась она Николаю – смышленая, улыбчивая. Но прежде чем начать отвечать на вопросы капитана, Зоя удостоверилась, что разрешение на это ей дано начальством. Она не преминула даже воспользоваться телефоном в машине Николая и позвонила в аэропорт. Серьезная оказалась девушка и в высшей степени ответственная. Иначе и нельзя, словно оправдываясь, заявила она, работа у них такая.
