прежде чем начать допрос.
– Тебя кто прислал? – спросил я, несколько ослабив свою хватку. Тем более что моей руке тоже необходимо было передохнуть.
В ответ он разразился такой непотребной руганью, что пришлось снова закрутить гайки покрепче. Он взвыл, рванулся и чуть не бросил меня на пол.
Конечно, я применял к нему физическое насилие, что запрещается правами человека. Но я сомневался, что данный индивид еще не утратил это звание. К тому же не я поджидал его в чужом подъезде, не я первым ударил его по руке. Я защищался, а сейчас мне надо было добывать первичную информацию по горячим следам.
– Я не расслышал, – сказал я, ткнув его носом в холодный пол и став сбоку, чтобы не получить от него пинка ногой. Хорошо бы его связать, хотя бы брючным ремнем, но я до сих пор, как пацан, ношу джинсы без ремня, на бедрах.
– Так кто? – повторил я вопрос.
– Хер в пальто, – невнятно огрызнулся он, не поднимая головы, и тут же весь съежился, ожидая нового удара.
– Не бойся, сынок, – сказал я, хотя был старше его лет на пять, не больше. – Тебя еще не бьют. Это в ментовке получишь все по полной программе, и расскажешь им то же самое, о чем я пока тебя ласково прошу... Так я слушаю, слушаю.
– Придурок! – выдал он наконец нечто более членораздельное.
– Уже хорошо, – сказал я поощрительно. – Но только для начала.
– Нас Бах прислал тебя охранять... Счас менты нарисуются, понял, нет?
Я так и сел, вернее, собрался сесть, поскольку с трудом увернулся от удара по зубам. Вполне, впрочем, заслуженного удара.
– Хорош, – сказал я, вскочив на ноги и отбив новый выпад. – Заканчивай, говорю! Ну виноват. Учту при дальнейшей совместной работе.
И поднял обе руки вверх. Он сидел на полу и потирал руку, глядя на мою повинную физиономию с затухающей злобой. Протянул руку за пистолетом.
Что ж, не я ему его выдавал. И не мне, новоиспеченному стряпчему, его отбирать за незаконное хранение.
– Машина у вас есть? – спросил я.
Он кивнул. Наверняка за углом стоит все тот же джип с неизменным Волохой за рулем и его неизменными намеками.
Мы вышли из подъезда. Милиция явно не спешила мне на выручку. Хотя, возможно, соседка и не подумала им звонить. Ей было больно смотреть, как я кручу руку какому-то худосочному парнишке. Она, может, угадала, что я не прав, совершая это беспочвенное насилие. Угадала по глазам этого парня, в которые мне было недосуг заглянуть и которые выражали адскую муку не столько от боли, сколько от совершаемой несправедливости.
Я ошибся наполовину. За рулем, правильно, сидел Волоха, только машина была другая, всего-то отечественная «девятка». Волоха подмигнул мне как старому своему корешу. Сейчас опять начнет доставать меня своей печалью по безвременно усопшему Лехе, подумал я.
Рядом с ним сидел успешно сбежавший от моего гнева напарник безвинно пострадавшего. Он вылез из машины и стал усиленно шептаться с потерпевшим. Вот и у меня есть свои телохранители, подумал я не без гордости. Значит, кое для кого представляю некую ценность...
А проще говоря – дожили, Юрий Петрович! Вас, бывшего следователя генпрокуратуры, как пахана, охраняют бандиты, а вы тут переполняетесь чувством законной гордости по этому поводу. Вот они, приметы нового времени... А впрочем, всегда хочется чем-то гордиться. Хотя бы этим, если нет ничего другого.
– Какие проблемы? – спросил Волоха, закуривая.
– Русаковскую, двенадцать, знаешь? – спросил я, наклонившись к его окошку.
– Там этот, Райский, живет, – вспомнил он. – А что, случилось что-нибудь?
– Может случиться, – сказал я нетерпеливо, посмотрев на часы, – поехали!
– Да чего суетиться, не понимаю... – Волоха с недовольным видом достал сотовый телефон и набрал номер.
– Серега, здорово! Ну чего там у вас, все нормально? Да вот мой объект чего-то забеспокоился... Хочет спешить к вам на выручку. Как он там? Сидит смирно и не рыпается? Так я ему то же самое говорю...
Он протянул мне трубку.
– Не веришь, сам спроси.
– Ладно, – согласился я. – Я ему сам позвоню, чтобы выезжал.
Пока набирал номер Вадима, ругал себя последними словами. Действительно, что на меня вдруг нашло? Ведь знаю, что Бах охраняет нас с Вадимом, как ближайших родственников. И все равно не оставляет меня чувство неясной тревоги...
И оно меня так и не оставило, даже когда увидел возле консультации поджидавшего меня Вадима. Он приехал почти одновременно со мной, но его эскорт был пожиже – всего-то «шестерка», можно сказать, одноразовая, и сопровождали его совсем уж безусые юнцы.
Вадим стоял у входа в консультацию, поджидая меня.
– Волоха, – сказал я, прежде чем распрощаться, – отойдем на пару слов.
Мы отошли в сторону, закурили. Из моей пачки. Сколько я его знаю и за ним наблюдаю, из своей он еще не закуривал.
– Мне не дает покоя эта история с твоим лучшим другом, – сказал я. – Хочу найти, кто его замочил.
– А разве менты не ищут? – спросил он.
– Ну сам посуди, – вздохнул я. – Одно дело – искать тех, кто убил порядочного, всеми почитаемого человека, что вызвало общественный резонанс, и другое дело – убили какого-то блатаря. Ну ты же умный человек, не мне тебя учить...
– Ясно, – мотнул он головой и пустил дым мне в лицо.
– Я пошутил, – сказал я. – Конечно же ищут.
– Но не очень стараются, – он мотнул головой.
Странная у него была манера. Другие кивают, а этот именно мотал. Как лошадь.
– И что ты за это хочешь? – спросил он и сплюнул на окурок, прежде чем бросить его на асфальт и растереть ногой. Работал на лесоповале, ясное дело. Или на химии. Там вот так приканчивают окурок.
– Мне нужны «лифтеры», – сказал я. – Те самые. Ну ты знаешь, кто эту девочку трахнул в лифте. Поспрашивай у своих, может, знает кто? Или слыхали. Посадят за них сына твоего хозяина, вам же непоздоровится...
– Это как пить дать, – согласился он. – Бах, он такой. А если получится так – я выведаю, скажу тебе, а ты замнешь для ясности, как твои менты?
– Ты сначала выведай, – сказал я, оглянувшись. – Это, кстати, в твоих же интересах. Ну можешь попридержать свою информацию, если не веришь... Но обязательно узнай. А вдруг я тебя не подведу?
На том мы с ним и расстались, заинтригованные друг другом.
– Что-нибудь раскопал? – спросил я Вадима, когда мы с ним, опаздывая, шли через вестибюль.
– Потом, – отмахнулся он озабоченно. – Все потом.
Возле его кабинета, как если бы он был светилом медицины, уже скопилась очередь взыскующих справедливости. Здесь Вадим был на высоте. Это возле моей кабинки сидела всего-то одна посетительница. Зато какая! Просто глаз не отвести. А я и не отвел.
– Привет, – улыбнулась Наташа.
– Привет, – сказал я.
В кабинке я бросил кейс под стол. (Не знаю, зачем я его вообще таскаю. Так, для видимости. Здесь все таскают. Пока что все мои деловые бумаги вполне можно уместить в боковом кармане пиджака.)
– Значит, ты здесь работаешь? – она не без любопытства (но без насмешки, это точно) оглядела приют убогого, то бишь начинающего адвоката.
– Запомни, здесь я только протираю штаны, – сказал я с некоторым вызовом. – Моя работа – это нечто другое. Это происходит там, где я снашиваю подметки.
