– Никогда не поверю!
– Идущий медленно, но без остановок, обгоняет резвого, но…
– Да поняла, поняла…
ГЛАВА 15
На залитом ярчайшим солнцем деревянном плато к ним понесся огромными прыжками, при каждом шаге высоко взлетая в воздух, Забелин. Молодой, крепкий, брызжущий энергией. Саша косилась на него ревниво, и Енисеев, желая сделать ей приятное, сказал строго:
– Так нельзя прыгать, любая стрекоза схватит! И чем вы так испачкались, как мясник? Не забывайтесь, муравьи – чистюли. За плохо вымытые руки могут разодрать на лоскутики. Вымойтесь, проферомоньтесь. Пренебрежение к правилам не бесстрашие, а нечто другое.
Саша сияла, а Забелин, недовольно бурча, отправился приводить себя в порядок. Енисеев бросился головой в бездну. Саша прыгнула следом, обогнала, точнее, спланировала поближе к муравьиной тропе Дмитрия. Вокруг самого Дмитрия громоздились такие россыпи крупных глыб, что хватило бы выстроить новую Трою. Всю неделю Дмитрий, обучая муравьев личным примером, строил с муравьиным усердием причудливые вавилонские башни и тут же рушил их, уподобясь разгневанному богу.
Он весело оскалил белые зубы на еще больше потемневшем от загара лице:
– Дела идут, контора пишет! А знаете, Димка все чаще вертится возле меня. Признал своего, паршивец!
Саша сказала ревниво:
– Мой Сашка тоже отличает меня.
– Среди муравьев?
– И среди людей, дубина. Разве что к Евмирмикию Владимировичу относится с большим почтением.
– Ну, – протянул Дмитрий, – Енисеев на особом статусе! Нас больше любят, зато его больше уважают… Даже муравьи.
Енисеев хмуро подумал, что комплимент довольно сомнительный. Его и раньше уважали, даже Климаксов, а муравьи в формикаруумах так вообще, наверное, почитали за муравьиного бога. Но радости это не принесло, счастья – тем более. Каждому хочется, чтобы его еще и любили. Иначе зачем даже самые злобные мизантропы заводят собак?
– Активные фуражиры, – сказал он подчеркнуто педантично, – а Сашка и Дима активные, не только наиболее развитые, но и более любознательные из муравьев, – встретив новое явление, – а вы новое явление, – непременно исследуют на предмет потенциальной опасности для муравейника. Или пользы…
Дмитрий жизнерадостно отмахнулся:
– Кто поверит такой тарабарщине? Наши тезки привязались к нам потому, что мы хорошие парни!
– Долой всякую науку, – поддержал хороший парень Саша и победно посмотрел на мирмеколога.
Енисеев отвел взгляд. Вопреки предсказаниям Овсяненко она не стала полной калекой, но все тело хранило жуткие слезы паучьих жвал. Сейчас бешеное солнце медленно плавит бугры сизых шрамов, они опускаются, выравниваются, оставляя широкие мертвенно-белые следы. Ее ноги теперь казались просто перепачканными белой глиной. Только лицо оставалось чистым, если не считать белесого шрамика на щеке. Да глаза стали еще крупнее, потеряли холодный прицеливающий прищур. Временами в них мелькали намеки на теплоту, понимание.
Теплые ладони воздуха покачивали гусеницу над головами муравьев соблазнительно, провоцирующе. Муравей Дима тоже суетился, двигал сяжками, поднимался, щелкал жвалами.
Дмитрий похлопал Диму по литой башке, похожей на башню танка: «Учись, дурень, доктором наук станешь». Положил самую большую глыбу под раскачивающейся гусеницей. Дима выжидающе посмотрел на Дмитрия, и тот нетерпеливо вспрыгнул, патетическим жестом воздел руки к гусенице.
Муравьи метнулись к нему, Дмитрий полетел кубарем вместе с глыбами пирамиды. Саша язвительно хохотала, но Дмитрий, поднявшись, сообщил неунывающе:
– В моей группе парни сообразительные! Не таких натаскивал. Как-то дали мне стадо допризывников…
Пока он рассказывал о педагогических талантах, муравей Дима попрыгал без толку под лакомством, вернулся к людям. Возможно, тоже привлеченный рассказом тренера и необходимостью исследовать новые явления. Между сяжек у муравья Димы сидел крохотный муравьиный кузнечик, он деловито покусывал Диму за нижний членик антенны. Дима довольно двигал сяжками, выгибал шею, чуть ли не прикрывая глаза от удовольствия.
Вдруг кузнечик щелкнул задними лапками. Дмитрий не успел отшатнуться, как маленькое чудовище ляпнулось ему на голову. Кузнечик тут же лягнул его по уху крепкими лапами, прыгнул обратно. Ксеркс угрожающе раздул брюшко, недовольно глядя на людей, но кузнечик устроился на прежнем месте, и Дима снова вернулся к нормальным размерам. В мощных челюстях кузнечика, непривычно огромных для такого маленького монстрика, бился отвратительный клещ с раздутым от крови брюшком.
Дмитрий недоверчиво потрогал шею. Пальцы нащупали вздутость. Саша повернула его к себе спиной, ахнула, увидев кровавую гематому.
– Как же он… – проговорил Дмитрий растерянно. – Так бы и всего высосал, а я бы и ухом не повел?
– Побрызгал анестезином? – предположила Саша шутливо, но глаза ее были испуганными. Теперь она ощупала собственную шею, пустила пальцы по всему телу, свободному от корсета. – Или еще как?
– У этих клещей есть обезболивающее, – подтвердил Енисеев. – Иначе бы им не выжить.
Дмитрий с великим изумлением смотрел вслед тезке. Муравей неторопливой трусцой побежал к стене растительных гигантов.
