– Тцар будет еще более велик и славен в народе, ежели честь первым встретить кости героя доверит… Ну-ну, понятно же? Тоже герою, который спас тебя и все тцарство.
Додон с уважением покачал головой:
– Ну, злодей… До какой подлости додумался! Вот что значит главный постельничий. Дай я тебя, дорогуша, расцелую.
Он обнял, сердечно расцеловал постельничего. Тот украдкой отвернулся, сплюнул, вытер губы рукавом. У Додона от неумеренной жизни рот вечно был слюнявым, а от зубов несло гнилью.
– Так и сделаем? – спросил он.
– В точности, – решил Додон. – А кости Льдана захороним вблизи дворца. Народ будет бить лбами его могиле, а часть поклонов перепадет и нам. Авось из гроба не заметит.
– Зароем поглубже, – предложил Голик зловеще.
Медея и Гонта настороженно смотрели на возвращение Додона. Тот раскраснелся, сиял, глаза хитро бегали. Стражи опустили его кресло на помост, Додон простер длани. Воцарилась почтительная тишина.
– Льдан! – сказал он торжественно. – Кости великого Льдана наконец-то возвращаются на родину. Наши воеводы отвоевали в бою, теперь везут на захоронение в Куяву.
Ответом было недоуменное молчание. Потом пробежал шепоток, кто-то неуверенно выкрикнул здравицу мудрому тцарю. Хриплые голоса поддержали, и вскоре весь зал бушевал в восторге, когда всякий старался перекричать других, дабы тцар заметить изволил.
Наконец Додон милостиво остановил восторги, проговорил с веселостью в голосе:
– Мы отпускаем воительницу Медею в пожалованные ей земли. Бывшие владения Волка. Также велим Гонте отправляться со своими отрядами на защиту наших кордонов. А доблестный Мрак, уже защитивший нас однажды, пока останется…
– Это зачем же? – спросил Мрак настороженно, но в сердце безумно затрепыхалась надежда.
– Тебе оказана будет великая честь, – сообщил Додон. – Я поеду навстречу герою, поклонюсь ему вместе с народом. А ты поедешь со мной, своим тцарем.
Душа Мрака сложила крылья и камнем упала в пропасть. Все ждали от него какого-то ответа, он хотел было поправить, Додон-де не его тцар, но смолчал, в сравнении с несбывшимися мечтами все неважно, все тлен и мелкая суета. Кивнул:
– Поеду.
Додон тоже смолчал, хотя выглядело, что гордый невр мог бы и отказаться. Пусть. Не стоит об этом сейчас. Скоро все решится, как волится ему, тцарю Куявии.
Через два дня из ворот детинца галопом выметнулись дружинники тцаря и умчались, затем уже степенно выехали на сытых конях старшие дружинники, следом появилась раззолоченная повозка тцарей Куявии.
Сам Додон сидел верхом на коне. Коляска катила пустая. Для важности, да и вдруг в самом деле захочется укрыться от пыли и зноя, отдохнуть от тряски. Голик и бояре старались держаться поближе, кланялись угодливо, подбоченивались, горячили коней и вздымали дыбки, выказывая себя лихими конниками.
Мрак видел, как тцар посовещался с Голиком, кивком подозвал ближе. Мрак подъехал, темные, как ночная вода, глаза Голика сопровождали каждое его движение.
Додон выудил из складок одежды перстень с кроваво-красным камнем:
– Перстень Льдана. Он обладает свойством продлять жизнь и здоровье тому, кто его носит. Скачи вперед, и, когда гроб с костями героя окажется на земле Куявии, открой крышку и надень ему на палец.
– На правую руку, – добавил Голик. – Обязательно на правую. Мол, наше дело правое.
Мрак озадаченно повертел в руке перстень. Пожал плечами. Можно и надеть, хотя и нелепо надевать на костяшку. Наверное, что-то ритуальное.
– Сделаю, – пообещал он. – Ишь, с каким перстеньком расстаться не жаль. Что значит уважение к пращуру!
Голик сказал значительно:
– Ты тот, кому оказана высочайшая честь первым взглянуть на священные кости нашего великого пращура. А вторым будет после тебя тцар!
– Да я и не отпихиваю никого локтями, – пробормотал Мрак. – Пусть тцар глядит вволю. Хоть и на ночь возле себя положит. А мне бы и вовсе не глядеть на кости. Нагляделся.
– Нет-нет, – возразил Голик торопливо. – Народ должен видеть, как один герой встречает другого. Ну, хоть бы кости. Такие жесты запоминаются! Им придается значение.
Мрак пожал плечами:
– Надо так надо. Встречу, отворю гроб, надену. На правую так на правую. Только и делов!
Он прижал коня пятками, и тот, подобно скользкой рыбе, пытаясь выбраться из жестких объятий, рванулся вперед. Голик отряхнул с одежды комья земли, вздохнул с облегчением:
– Ну вот и все.
– Все ли? – усомнился Додон. – Нам еще и этого хоронить!
– Кого угодно зароем, – пообещал Голик.
Огромный черный жеребец несся тяжело, земля вздрагивала под ударами его копыт. Но мчался так, что
