теряют…
– Головастики, что ли? – спросил Томас брезгливо. – А почему теряют?
– Как напоминание, – сказал Олег, – о том великом проступке… твои попы сказали бы – грехе, который совершили их хвостатые родители.
Томас поглядел на смерч, что перевалил горы и тяжело двигался в их сторону, перевел недоверчивый взор на лягушку:
– У нее были хвостатые родители?
Олег усмехнулся:
– Еще какие! Земля тряслась, когда такая жабушка выходила из пещеры… или из болота. Не знаю, в чем жила. Когда шла через лес, самые высокие деревья были до коленей… ну, пусть до пояса. Ударами хвостов такие жабоньки рушили скалы! Хвосты у них были – ого! Даже утолщение мозга постепенно перемещалось из переднего конца спинного мозга в самый конец. Это с той поры стали говорить, что один умен сперва, а другой потом… Мол, задним умом крепок. Кто говорил? Конечно же, они, лягушки… Но я лично не знаю более безгрешных и оболганных созданий, чем лягушки. Да и не только я… Знаю еще одну философскую школу в Афинах, там ищут иное объяснение, почему лягушки рождаются с хвостами, а потом теряют…
Пока говорил, он непрестанно гладил лягушку, она перевернулась на ладони кверху пузом, блаженно шевелила лапами. Олег сказал несколько слов, от которых у Томаса мурашки помчались по спине, обгоняя друг друга, бережно посадил пузатое земноводное на камешек, снова сказал что-то негромко, но настойчиво.
Лягушка вздохнула, переступила с лапы на лапу, устраиваясь на камне поудобнее, раскрыла пасть. Томасу показалось, что лягушка смотрит на калику с укором, но лишь еще раз вздохнула, квакнула негромко, прочищая горло, квакнула громче, а потом выдала такую жуткую трель, что Томас пошатнулся и невольно отступил на шаг, будто невидимый кулак ударил в железную грудь.
– Еще, – попросил Олег настойчиво. – Еще, моя красавица… И побыстрее, а то нас сейчас накроет.
– Она царевна? – спросил Томас. Смерч вроде бы остановился, но лишь затем, чтобы подождать каких- то красных мух, что в великом множестве вились по обе стороны. Присмотревшись, Томас с холодком узнал крылатых чертей. Их было настолько много, что не нужно быть великими воинами, достаточно навалиться разом, чтобы раздавить обоих.
Олег отмахнулся с пренебрежением:
– Брось. Как будто небеса различают, кто из нас царь, кто не царь.
– А лягушка?
– А лягушка…
Далекие раскаты прервали его слова. С противоположной от гор стороны наползала тяжелая туча, среди темно-багровых глыб метались злые молнии. Томас со страхом видел, как из черноты выстреливали огненные копья, и там, куда попадали, дымилась земля, вспыхивал огонь, а земля становилась спекшейся, горелой. Вслед за молниями двигалась серая стена дождя.
– Лягушка? – спросил он неверяще.
– Она, – подтвердил Олег. Взгляд стал острым. – Ее бог любит, всегда у него дождя выпросит… Разве у вас не так?
– Так, – подтвердил Томас. – Когда лягушки квакают, всегда потом дождь… А молния не прибьет?
– Не можешь отбить мечом? – удивился Олег. – Тогда уворачивайся, если такой неуклюжий.
Стена дождя приблизилась, похожая на падающую гору. Томас сжался, ожидая чудовищный удар, но когда на плечи и голову обрушилось море ледяной воды, всерьез испугался, сможет ли подняться под такой тяжестью. Мелькнул мокрый, как тюлень, калика, исчез в грохоте дождя, грома, блеске молний. Томас побежал следом, спотыкаясь на мокрых камнях, падал, но звон железа тонул в грохоте грома, оглушающем шуме дождя, а когда вбежал на открытое место, ноги задевали брошенные молоты, стальные клинья, крюки.
Он старался не приближаться к скалам, там в норах и под каменными навесами укрылись от ливня надсмотрщики и невольники, такой дождь не длится долго, а калика, наверное, уже давно на той стороне…
Ноги подкашивались, он чувствовал, что уже потерял направление. За спиной быстро светлело, грохот обогнал, туча ушла вперед, там вздымалась пыль и блистали багровые молнии, но сколько ни оглядывался, не видел ни чудовищного смерча, ни огромной стаи крылатых зверолюдей с трезубцами.
Вздрогнул, когда сзади раздалось мощное:
– Ну и прешь… Еле догнал!
Томас огрызнулся, скрывая невольный испуг:
– Не прохлаждаться пришли.
– Да уж, жарковато… Но мы почти пришли. Вон там чернеет стена, а в ней дыра, куда верблюд пройдет. Там и есть Ченнир.
Томас в удивлении озирался:
– А как же… желтый дым?
– Был желтый, – успокоил Олег. – Только в темноте он серый. Да и смешивался с другими. Вперед!.. Будет и еще дым, не переживай.
Каменная стена уходила в темное небо, слабые блики мерцали на острых гранях, все оставалось в тени. Томас забеспокоился, что уже миновали щель, ни черта не видно, калика хладнокровно заметил, что цвет еще как-то можно объяснить, но запах скрыть труднее. Томас не понял, при чем тут запах, но через пару шагов ноздрей коснулся гадостный аромат, смутно знакомый, калика довольно хмыкнул, указал Томасу на
