поднял забрала. – И все же не понимаю…
– Чего?
– Мы в аду или нет?
Калика вытер посох об одежду убитого, лишь тогда неспешно осмотрелся. В зеленых глазах появилось сомнение.
– Ну, если иносказательно…
– В задницу моему оруженосцу твои иносказания! Знаю, и на земле бывает ад… но я не понимаю, почему нашему противнику не выступить против нас открыто? Самому? Ведь мы в его владениях?
Калика молчал, лицо было сосредоточенным. Томас тряхнул его за плечо. Олег досадливо отмахнулся:
– Не мешай. Я мыслю.
– А я что? – обиделся Томас.
– А ты весь кричишь.
– Но я дело кричу!
– Крик всегда не дело. Но в чем-то ты прав. Непонятно… Я не думаю, что Сатане трудно нас сокрушить. Какая-то непонятная игра. То ли прощупывают наши силы… зачем?.. то ли кто-то из подручных Сатаны торопится прибить нас раньше, чем об этом узнает сам хозяин вашего ада.
Томас снял шлем, кое-как стащил панцирь и камнем начал колотить по железу, старательно выравнивая вмятины.
– Зачем? Может быть, он как раз спал на воротах, когда мы прошли? Я помню, как-то в крепости для своих рыцарей…
Калика прервал:
– Похоже. Но пока что посылает своих слуг. Однако сам вряд ли такой же мальчик для битья. И когда явится сам…
Томас усерднее замолотил по доспехам.
От черных скал несло сухим жаром. Томас тащился, обливаясь потом. Багровое лицо распухло, со лба срывались крупные мутные капли. Сухие камешки щелкали под железными сапогами, рассыпались, брызгали короткие тусклые искры. Каменная плита, по которой шли, была такой же мертвой и враждебной, как стена, которую едва не задевали плечами.
– Хоть бы какое дерево, – вымолвил он с тоской. – Хоть кривое… Какой я дурак, что проклинал в Британии. А сейчас расцеловал бы даже колючий терновник! Несмотря на то что он, проклятый, ободрал Господу нашему лоб, как мартовский кот когтями.
Земля потрескалась от жара, а в трещинах Томас со страхом и отвращением видел красную лаву. Оттуда несло жаром, как из жерла кузнечного горна, земля плавилась, ему чудилось, что под ногами колышется, словно идет по пленке на горячем молоке, вот-вот прорвется…
В одном месте трещина раздвинулась, притопив каменную плиту. Кипящая лава бурлила, оттуда несло таким сухим зноем, что у Томаса доспехи накалились еще издали. Он сказал зло:
– Такое озеро, а пустое… Наверное, приготовлено для тебя.
Калика покачал головой. Томас развел руками:
– Ну да, не одобряешь! Озеро мало? Или тебя в особом котле будут в смоле варить?
Олег снова покачал головой:
– Да нет, сэр Томас… Это не мой ад. Совсем-совсем не мой.
– Не забудь сказать, когда будем идти через твой! Я хочу взглянуть, что приготовили для тебя. Наверняка что-то особенное.
Олег шел молча, потом тяжело вздохнул:
– Если бы…
– Что? – не понял Томас. – Не знаешь, где твой ад?
– Нет его, – ответил Олег тоскливо. – Увы, я из того времени, когда ада еще не было. Как и рая. Вообще потустороннего мира не было! Кто умирал – переселялся в зверя, птицу, рыбу, дерево… Опять умирал, опять переселялся. Снова попадал в тело человека… Шел круговорот душ, никто земли не покидал.
Волосы зашевелились у Томаса на затылке.
– И как же ты…
– Да так. Свой ад и свой рай ношу в себе.
Он умолк, вскинул голову. Из раскаленного неба сыпался… снег. Томас поспешно поднял забрало, подставил снежинкам разгоряченное лицо. Не мираж, кожу покалывало приятной прохладой. Они тут же таяли, испарялись, но… снег в аду?
Олег сказал пораженно:
– Не иначе как твой Макдональд не так истолковал герб… там, на земле. Или женщина сказала правду.
– Макдональд да неверно истолкует? – поразился Томас. – Сэр калика… Ты в пещерах вовсе оторвался от жизни.
