чересчур малой. Перед этой дверью на лавочке сидели два стража устрашающего роста. Оба вскочили, один оттащил лавку, второй вытащил из подставки факел, передал казначею.
Мрак вставил в замочную скважину ключ, попробовал повернуть вправо, попробовал влево, щелкнуло, потом провернулось еще два раза. Невидимый за толщью двери железный засов послушно выползал из петель. Наконец ключ уперся, дальше ни в какую. Мрак толкнул, дверь распахнулась.
Взгляду открылся просторный вытянутый зал. Под стенами по обе стороны статуи: от крупных, почти в рост человека, до крохотулек размером с мизинец. Блестят, то ли из серебра и золота, то ли просто помазаны для блеска. Казначей уверенно пошел к дальней двери, поменьше. Мрак выругался про себя, вытащил ключ. Снова пришлось повернуть не меньше чем шесть-семь раз, засов поскрипывал, выползал из петель неторопливо, нехотя.
– Давненько сюда не заглядывали, – сказал казначей с легким укором. – А это ж сердце державы, Ваше Величество!
– Неча в сердце лезть с сапожищами, – проворчал Мрак.
Дверь приоткрылась. Мрак толчком распахнул створки. Пальцы дрогнули, ключ выпал и тонко звякнул о каменные плиты пола. Мрак тихонько перевел дух, чтобы казначей не заметил.
Зал потряс. Втрое просторнее предыдущего, стены уходят в темноту, но на освещенном факелом участке ступить негде между сундуками, скрынями, что и на полу, и на столах, и даже один на другом. Некоторые украшены такими крупными самоцветами, что страшно и подумать, какие богатства в самих сундуках. Но еще больше зияют пустыми оправами, где явно были драгоценные камни, а теперь… теперь почему-то нет.
Казначей поднес факел к светильнику в стене. Тряпочный промасленный фитиль загорелся сильным оранжевым светом, но казначей оставался с факелом, почтительно подсвечивая Мраку. Мрак все еще ошалелым взором обводил этот гигантский зал-пещеру, полный сундуков, ларцев, скрынь.
– Всего лишь раз в месяц, – сказал за спиной Щускарь извиняющимся голосом. – Это не так часто Ваше Величество снисходит к этому презренному злату. Да и у нас оно долго не задерживается… хе-хе…
Мрак подошел к ближайшему сундуку, замка нет, хотя изящные дужки на месте.
Не придумав ничего умного, спросил тупо:
– А где замок?
Казначей с самым виноватым видом развел руками:
– Ваше Величество так часто заглядывало в этот сундук, что… рассердилось на замок и перестало им пользоваться.
Мрак откинул крышку. Сундук пуст, даже чист, словно после ограбления его еще и выскоблили изнутри. А то и вылизали.
– Можешь не объяснять, – буркнул он.
Он перевел взгляд на другие сундуки, пошел осторожно, крышки приподнимал справа и слева, везде пустые. А то, что он принимал за золотые кружочки монет, тускло блестящие в багровом свете факела, оказывалось всего лишь орнаментом.
Казначей следовал по пятам, сочувствующе вздыхал. Мрак прошел вдоль стены, все сундуки оказались пустыми. Посмотрел на оставшиеся под стеной напротив. За спиной сдержанно вздохнуло.
– И там все так же?
– Так же, – ответил казначей печальным голосом.
– Сколько же я должен взять?
Он напрягся, но казначей ничуть не удивился, развел руками.
– Если Ваше Величество так и не решилось повысить жалованье, как просит Геонтий… то две тысячи золотых монет, а если повысили, то три.
– А здесь найдется хоть одна монета?
Казначей кашлянул, промямлил:
– Разве что где-то в щель провалилась… но в сундуках, ларях – вряд ли. Вам в прошлый раз уже не хватило, помните? Пришлось задержать выплату денег армии. Вы сказали, что заплатите сразу за два месяца. К счастью, раньше у нас такого не было, армию не обманывали, так что вам… то есть нам, поверили. Вот эти два месяца пришли…
Мрак чувствовал себя так, словно потолок над ним затрещал, огромные глыбы ужа падают, вот-вот обрушатся всей тяжестью на плечи. И не удержать, разве что успеет выпрыгнуть в сторону.
– Вот что, – сказал он веско, – вот что… Я как-то совсем забыл, что сегодня выплата. Понимаешь, звездное небо – это так прекрасно! С ним обо всех мелочах жизни забываешь. Вот я и забыл про эту мелочь… сколько, ты говоришь?
– Две тысячи, – ответил казначей тихо. – Или три.
– Я ж говорю, мелочь, – сказал Мрак. – На небе знаешь сколько звезд? Как-нибудь расскажу… Геонтию передашь, что жалованье войску – две с половиной. Три – это многовато, а две с половиной – в самый раз. Три тысячи – это грабеж! Моя казна такого не выдержит. Две с половиной тысячи – это и так слишком. Все равно пропьют.
Казначей покачал головой, снова развел руками:
– Что мне ответить?
– Буду думать, – объяснил Мрак. – Так и скажи, тцар изволит думать! То на звезды изволил, понимаш, а теперь изволит думать. Головой, понимаш? Может быть, те золотые статуи распилим на золото. Расплавим то исть. А то стоят, место занимают. Все время спотыкаюсь! Может быть, я воздумаю что-нить еще. Пойдем отседова, тут уже делать нечего.
