-- А ты?
-- Брысь... Здесь и без сопливых скользко...
Вдали послышался крик, нарастающий рев. Из узких улочек выплескивался вооруженный народ. На этот раз не бросались сломя голову, а впереди бежали лучники. Несколько стрел взвились в воздух. Одна воткнулась у ног Мрака, две пролетели мимо.
Таргитай попятился, закрывая собой оборотня. Меч заблистал, принимая на себя стрелы. Одна за другой они со звоном отскакивали в стороны.
Стражи и вооруженные горожане окружили двух варваров широким кольцом. Лучники вышли вперед, стрелы взвились, как туча ядовитых комаров. Таргитай, сцепив зубы, с трудом удерживал Меч. Тот стремился разрубить на лету каждую стрелу, даже если та, как успевал увидеть Таргитай, ударила бы на излете безвредно в волчью душегрейку с ее толстой кожей.
Мрак опустился на колени. От слабости, со страхом понял Таргитай, хотя старался убедить себя, что оборотень просто избегает его Меча: тому приходилось отражать стрелы уже и со спины:
Горячий пот заливал глаза Таргитая. Меч выворачивал руку, кисть распухла. Пальцы онемели, он с ужасом чувствовал, что вот-вот выпустит рукоять из потной ладони.
Голос Мрака был едва слышен:
-- Молодец, Тарх... Ты победил целую толпу...
-- Я не победил, -- возразил Таргитай одними губами, -- я их только убил...
Издали нарастал торжествующий рев. Уже слышались насмешливые крики. Варваров пытались достать камнями, комками грязи, бросали даже щепки.
Таргитай слышал как сквозь землю голос Мрака, но в ушах стояли звон и шум крови в жилах. Потом прорезались чужие голоса -- непривычно тонкие.
Меч перестал дергаться, Таргитай выронил его к ногам, трясущимися руками вытер пот.
Вся площадь была покрыта обугленными телами. Поднимались дымки от сгоревшей одежды. В двух шагах от Таргитая расплывался, как воск на солнце, массивный бронзовый щит, пока не растекся серой лужицей.
К ним бежал Олег. Алатырь-камень на конце посоха светился белым, в нем бешено метались змеистые полоски, будто там приготовилась к броску злая молния.
-- Эх, -- сказал Мрак горестно, -- теперь уже точно не выбраться...
-- Чего? -- не понял Таргитай.
-- Всех магов переполошил. А в таком старом городе их как собак небитых...
Таргитай с трудом поднял Меч. Тот показался тяжелым как бревно.
-- Ну и пусть Мы все завязли, как жуки в патоке.
Оборотень, в котором жизни оставалось меньше, чем в зимней мухе, прохрипел упрямо:
-- Не скажи... не скажи...
С третьей попытки сумел подняться на ноги. Секира оттягивала руки, но от нее словно бы вливалась жизнь. Мрак на глазах оживал, обезображенное лицо кривилось в злой гримасе.
-- Ну, волхв... Ну, удивил...
Олег подбежал, взъерошенный, с выпученными глазами. Его губы прыгали, он трясся, обеими руками сжимал Жезл. Применение огненосной мощи на городской площади его самого напугало больше, чем горожан.
Спросил невпопад:
-- Таргитай, что с твоей одеждой?
Тот тупо сквозь завесу пота взглянул на свою изорванную, пробитую стрелами душегрейку.
-- Ну... гусеницы...
-- Какие, к черту, гусеницы?
-- Ну, если есть гусеницы, что ткут, то почему нет, которые жрут?
Олег с отвращением махнул рукой.
-- Дикий ты человек... Хотя бы на моль сослался.
Глава 4
Узкая улочка вывела на шумный разноголосый базар. Пронеслись, как стадо туров, сшибая столы и лотки с товаром. За ними погналась целая толпа, на что и рассчитывал Олег, поднялась суматоха. Пошли мелкие драчки, ворье спешило хватать упавший товар, торговцы с криками защищали. Когда погоня достигла базара, невры уже увидели перед собой старую покосившуюся башню, наполовину вросшую в землю. Огромные глыбы, из которых была сложена башня, потрескались, осыпались щебнем. Узкие окна на высоте второго поверха были перекрыты толстыми гратами.
-- За башню! -- крикнул Олег хрипло. -- Укроемся, авось не заметят!
-- Авось, -- прохрипел Мрак над ухом. -- Ты ж всегда хотел наверняка.
-- Хотеть можно до упаду.
Таргитай с разбегу налетел на шершавый камень. Олег протащил Мрака вокруг башни, а Таргитай горестно вскрикнул:
-- Входа нет!
-- Олег, это по твоей части.
-- Кем ты меня считаешь?
Таргитай щупал камни, бил ногой, пытался всадить пальцы в щели. Глыбы от тяжести сплющились, как глина, щели сомкнулись, гранит от старости тек, как воск, камни срослись, а века стерли следы.
На площадь с криками выбежали люди. Оружия блестело еще больше, словно народ сбежался со всего Города. Острые глаза Мрака разглядели в толпе корчмаря, он с усилием выпрямился, взял секиру обеими руками.
-- Этот -- мой. За сегодняшний обед убить мало...
Таргитай перестал метаться вокруг башни, с оголенным Мечом встал рядом с Мраком. Олег судорожно щупал камни, тыкал острием Жезла. В щели не влез бы и муравей. Мрак пробурчал с каким-то странным облегчением:
-- Наконец-то...
-- Нас убьют? -- спросил Таргитай.
Мрак покосился на юного друга. В чистых синих глазах Таргитая не было страха, только непонимание и обида.
-- Да, эти в плен брать не будут.
-- но...
-- Потерпи, -- сказал Мрак таким непривычным тоном, что даже Олег за их спинами остановился на миг: в голосе лютого оборотня прозвучала ласка и по прямой, как ворона летит, к журке, которую упрямо именовал корчмой. Он
-- Все-все?
-- Отмучаемся.
Внезапно с той стороны башни раздался дикий крик Олега:
-- Сюда! Сюда, остолопы!
Там заскрипело, завизжало. Из-за башни валом ударила густая пыль. Таргитай расчихался, закашлялся. С Мраком обогнули башню, там зияла широкая дыра, из косяка торчали обломки досок, похожие на ощерившиеся зубы. Свежие щепки хрустели под сапогами. Мрак заорал радостно:
-- Она!.. Как сейчас помню! Эту дверь я вышиб в потемках, как сейчас помню!
-- Впотьмах? -- не понял Таргитай.
-- Ну да! Я что-то съел поганое... или поганого... в глазах темнело...
Олег, красный как вареный рак, обеими руками оттягивал, упершись ногами, широкую плиту. Он пыхтел, постанывал, от него, как от коня, шел мощных запах пота. За плитой зиял просторный ход. Слабые светильники озаряли широкую мраморную лестницу.
-- Ну, -- буркнул Мрак, мечтательное выражение на волчьей морде растаяло, -- пора помочь, а то у Олежки пупок развяжется. Волхвы больше языком работники... Как ты -- ложкой.
Таргитай счастливо вспикнул и первым ринулся в проход. Только бы не убивать снова, не дать Мечу проливать и пить, хоть и чужую, но все же человеческую кровь!
Он успел поставить ногу на первую ступеньку, когда сзади тяжело грохнуло. Раздался страшный крик и
