– Ну да, ну да, про Миройю! Что она сделала там, в пустыне! И как скамары вывезли её!.. Конечно, рассказывал! Конечно, помню!
– Н-ну вот, – постарался вернуть себе внимание скамар. – Вернулись мы, значит… и потом всё хорошо было. Славная добыча, славная еда, всё славно. Мы, конечно, слышали… разное. Про Чёрную башню и всё такое. С Мекампа тоже несколько полков стребовали. К нам, представь себе, засылали… Ну да у нас дураков нет – за такое дело головы класть. Мы, конечно, в три глаза следили за Салладором, как бы беда не пришла. Но у тех, видно, других дел хватало, – разбойник хохотнул. – Наши времени не теряли, да и я сходил по старой памяти… но это уже не то, не то, что в прошлый раз, с тобой.
– Как же ты здесь очутился?
– Так ведь не зря хлеб-то дозорные ели. Они-то и заметили этих… – Он мотнул головой, указывая на недальнее кострище. – Сперва не поняли. Тащатся какие-то юнцы, кто в чём, ни строя, ни знамени, ни поклажи… Их, естественно, вопросили: мол, кто такие?
– Могу себе представить, что случилось с теми, кому не повезло эдак вот «вопросить»…
– В самую точку, сударь мой некромант, в самую точку, – криво ухмыльнулся разбойник. – Осталось от дозорных… да, почитай, ничего не осталось. Опалило, как поросят. Даже больше. Но весть парни успели передать. Случилось так, что я с сотней крепких ребят оказался поблизости. – Ещё одна кривая усмешка, долженствующая показать, что очутился-то здесь скамар, само собой, не случайно. – Подошли к деревне, Сольки прозвание, а тут и они… Мы выждали, взяли в кольцо, окликнули. Думали, они говорить с нами станут, да какое там. Девка у них заправляет, бешеная, совсем бешеная: крикнула что-то, и трое мальчишек, что впереди шли, ка-а-ак начали огнём кидаться! Мы туда, сюда, за луки…
– Неужто все стрелы мимо?
– Мимо… – скрипнул зубами скамар. – А которые не мимо – они в воздухе жгли. Не успели мы оглянуться – а кругом уже всё горит, да так, что и не затушишь. Бабы, ребятишки – кто успел, убегли, а кто нет – в домах так и погорели. Мы с немногими сам-друг ушли. А потом уже и твои малыши пожаловали…
«Малыши» наградили скамара голодными взглядами.
– И смотрят-то они как погано! – пожаловался разбойник. – Того и гляди, сожрут не поджарив!
– Это ты точно заметил, – кивнул Фесс. – Так что же эти – ушли? Куда?
– Как шли, так и идут, – сплюнул разбойник. – На полночь. К эгестскому рубежу. Если только с Вечным лесом не сцепятся.
– Едва ли, – вздохнул некромант. – Та, кто их ведёт, отнюдь не глупа. Да и Вейде не захочет класть своих невесть для чего, если её Лесу ничто не будет угрожать. Скажи, скамар, ты готов ли…
– Нет, – угрюмо перебил его разбойник. – Мы, собственно, тебя дожидались, доглядчики передали, что ты следом за этими безумцами поспеваешь. Но с тобой за ними не пойдём. Это не некрополь. Это хуже. И шкура моя мне говорит, что лезть в это не стоит. Припасами, проводниками – этим поможем, не сомневайся. Чтобы твои малявки ещё кого-то на скорую руку не схарчили.
– Спасибо, – кивнул некромант. – Всё это нам очень пригодится. Но хотя бы следить за птенцами вы сможете? Пока они не покинут Мекамп?
– Как ты их назвал? Птенцы?.. Гм… сколько-то сможем. Но не рассчитывай, некромант, что мои парни пойдут дальше Агранны. Там горячо.
– Что значит «горячо»?
– Местные серые. Святые братья. Совсем город под себя подмяли. Многие им служат. Кто из страха, кто из корысти – Инквизиция не скупится. Мне с ними сейчас схватываться не с руки.
Рысь отвернулась. Фесс успел заметить презрительно поджатые губы.
Скамар не обманул. Уже на следующий день подоспели и проводники, и вьючные караваны с припасами. Поури двигались безлюдными тропами, в обход деревень и дорог; после уничтоженной деревни Старшая тоже избегала населённых мест. Конечно, многотысячное войско не иголка, в стоге сена не спрячешь. Слухи начали распространяться, пришлось взять восточнее, ближе к степному рубежу, где по речным водоразделам леса поднимались сплошной стеной – последний их всплеск, перед тем как окончательно уступить место степному разливу. Войско обогнуло Агранну по широкой дуге; немногие местные владетели, даже получив сведения об их движении, сочли за лучшее не лезть под ноги. Имя поури внушало священный страх даже за мекампскими рубежами.
Птенцы опережали преследователей на три-четыре дневных перехода; след их почти исчез, после уничтоженной деревни Старшая стала заметно осторожнее.
Хотя проводники исправно вели войско следом за ускользавшими посланцами Салладорца, Фесс не мог избавиться от неприятного осадка – куда лучше, если бы с ним сейчас шёл сильный отряд бывалых скамаров. Поури безраздельно преданы своей Ишхар, и – некромант полностью отдавал себе отчёт – их гибель всё-таки будет значить для него меньше, чем людские смерти. Цинично, но это так. А врать себе – последнее дело.
И тем не менее поури оставались чужими. Совсем, совершенно чужими. Скамаров Фесс хорошо понимал, а вот карликов не понимал вовсе.
Армия шла по следу птенцов, однако очень скоро выяснилось, что последыши Эвенгара оставили по себе и другую память.
Первыми тревогу подняли проводники-скамары. Среди них оказалось несколько тех, что ходили с Фессом к салладорскому некрополю; они-то и прибежали с недобрыми вестями.
– Что-что? Погосты? – насторожился Фесс, выслушав поневоле сбивчивый рассказ. – Может, просто мертвяки поднимаются, как у вас тогда было?
– Нет, господин некромант, никак нет. – Здоровенный скамар трясся от ужаса и поминутно оглядывался на мрачных карликов-поури, никогда не отходивших далеко от возлюбленной своей Ишхар. – Тех мертвяков ходячих мы б отличили. Тоже донесли б твоей милости, но без шума и пыли. А здесь… видывали мы этих мертвяков, во всех видах видывали, но такого…
Некромант и Рысь переглянулись.
– Наверняка от птенцов, папа. – Девочка-дракон редко пользовалась мыслеречью, когда оставалась в человеческом облике, но сейчас изменила собственному правилу. Ни к чему разбойнику слышать их разговор и сеять потом панику.
– Наверняка, – согласился Фесс. – Пойдём и посмотрим?
– Ты ещё спрашиваешь, пап! Огонь в горле застоялся! – задорно отозвалась драконица.
…К старому, давно заброшенному погосту-жальнику они летели, низко прижимаясь к верхушкам деревьев. Скамар не преувеличивал – давящий страх расползался по лесу, и Фесс невольно вспомнил не столь давние события, эльфийскую тень Дренданна и умирающие деревья вокруг. Здесь лес стойко встречал напор нечистой силы, вбирал её в себя, но платил дорогую цену – старые могучие великаны жертвовали собой, иссыхали, обрушивались, чтобы не пропустить тёмное облако далеко в чащу, туда, где гнездятся птицы и роют логова звери.
Некромант привычно зажмурился. Глаза мало что скажут в его профессии, во всяком случае, пока не началась рукопашная с неупокоенными.
Да, заброшенное кладбище. Здесь нет раскопанных изнутри могил, не валяются прогнившие обломки гробовых досок, не покосились возведённые над последним приютом смертных сколоченные из досок крест- накрест перечёркнутые стрелы – здесь, похоже, нашли покой сплошь добрые чада святой матери нашей, Церкви Спасителя. Но отчего же его, некроманта, берёт оторопь, когда он только задерживает свой взгляд на этом погосте?
Ответ не пришлось искать долго. Блаженной памяти Большие Комары и их кладбище, где из могил успели вырваться костяные гончие, а в подземных коконах дозревали, ожидая своего часа и кровавого пиршества, создания куда страшнее, злобнее и сильнее воскрешённых псов – костяные драконы.
Некогда в Больших Комарах Фессу пришлось рисовать круг, очерчивать его серебряным кинжалом, бормотать формулы и так далее. Где теперь тот кинжал, где посох, где любимая глефа?.. Всё сгинуло, однако взамен пришло много иного: так, ему сейчас уже почти не требовалось никаких заклятий, чтобы увидеть под безмятежным кладбищем настоящий выводок костяных драконов.
Тогда Фесс воспользовался силой, мягко говоря, не шибко-то своей: просто перехватил её у преподобного отца Этлау, принёсшего в жертву двух «прелюбодеев». До сих пор некромант помнил потоки чёрного огня, темнее окружающей ночи, а быть может, потоки ожившего мрака. Его чары тогда покончили с
