костяными гончими, расчистив место для рукопашной с драконами.
Но тогда у него был посох, избыток силы, позволивший сражаться с тварями третьей стадии неупокоенности, почти как с обычным противником. И хотя уже долгое время некромант Кэр Лаэда обходился безо всяких подсобных магических инструментов, считать их совсем уж бесполезными было бы глупо.
Здесь не было гончих, не было кракунов, по виду диковинной помеси волка с глубинным кракеном, закованным в чешуйчатую броню. Здесь лежали драконы, они, и только они, что означало: погост миновал первую и вторую стадии очень быстро, так что никто из его «обитателей», если только можно так выразиться, не смог подняться на поверхность.
Пройти мимо этого некромант никак не мог.
Погост должен быть уничтожен.
– Ну что ж, Рыся, – вслух сказал Фесс драконице, вновь принявшей человеческий облик, – пора за работу.
Однако первый же подсчёт заставил некроманта досадливо поморщиться. Тогда в Больших Комарах «любезность» отца Этлау дала ему поистине огромную силу. Человеческое жертвоприношение – венец магии крови; неудивительно, что молодой чародей, едва ступивший за порог Академии, справился с тварями, служившими вечным кошмаром великих некромантов прошлого!
Сейчас всё обстояло куда сложнее. Заклятья против костяных драконов сами послушно выстроились в памяти Фесса, однако взять столько силы ему сейчас было неоткуда. Не смогла бы помочь даже его верная, как смерть, звезда: требуемое положение небесных светил делало её просто невозможной, впервые в практике некроманта. Лучи наложились бы один на другой, вершины оказались бы обращены в глубь фигуры, что просто испепелило бы чародея, имевшего глупость прибегнуть к подобному построению.
Фесс ошеломленно проверял себя вновь и вновь – всё с тем же результатом. Он привык, что магия начертанных фигур, магия символов и рун (привет тебе, старина Парри!) не даёт сбоев. Пента-, гекса-, окта – и прочие граммы исправно выручали некроманта, так что он полагался на них чуть ли не как на главный источник силы. И вдруг такое!..
Нет, ошибки нет. Гибель Кристалла Козьих гор всё-таки сместила магические векторы, оставшиеся восемь приняли на себя ранее предназначавшиеся девятому потоки; однако это не могло не сказаться на требуемом положении светил и прочего. Редко, но всё же возникали такие ситуации, когда требуемую магическую фигуру было просто не изобразить на плоскости.
Какое-то время некромант потерял, пытаясь прикинуть возможные апроксимации; но тщетно. Погрешность становилась слишком значимой, сравнимой с требуемым результатом.
– Папа? – озабоченно подала голос Рысь.
Некромант не ответил. Он попытался воззвать к Тёмной Шестёрке – давно уже, вернув долг, он не обращался к ним по-настоящему; но древние боги молчали, Фесса словно окружала густая стена тишины, в которой тонуло всё: и звуки, и мысли. Во всём мире остались только трое: он, Рысь и погост, под землёй которого зрели костяные драконы.
Он не сомневался – это дело рук птенцов, запах магии Салладорца невозможно было ни с чем спутать. Это чародейство сделало работу многих лет за считанные дни; на подобное у Сущности требовались годы. Её сила просачивалась тонкой струйкой сквозь охранительные барьеры, а птенцам, похоже, хватило всего лишь пройти мимо кладбища; или же они сделали это сознательно?
Когда-то молодой некромант Неясыть покинул Ордосскую академию с толстыми конспектами в заплечной суме. Всё взятое с собою давно пропало, осталась лишь память, однако сейчас она не подвела. Надлежало обратиться к стихиям, если всё остальное недоступно. Некромантия враждебна и Воде, и Ветру, и Огню, и Земле, но всё-таки может их использовать. Скверно, бедно, кое-как, но может. Свободные стихии вечны, они не знают смерти, не нуждаются в возрождении: они явились в первый миг рождения нового мира и умрут вместе с ним, раз и навсегда, без надежды на возвращение.
– Придётся задержаться, – с досадой бросил Фесс. – Быстро не управиться, и оставлять такое за спиной тоже нельзя.
– А мне? Можно мне? – тотчас выпалила Рыся. – Огнём, а, пап? Выжечь тут всё, и…
– Дочка, здесь костяные драконы.
Драконица наморщила лоб. Конечно, она помнила рассказы Фесса, но, само собой, никогда не встречалась с этими тварями лицом к лицу.
– Грр! Тогда тем более. Это насмешка, это позор, это поношение моего племени! Кто-то украл наш гордый вид, наше благородное естество и обратил в этот кошмар! Я не я буду, если не прикончу их самолично! – выпалила драконица, сжимая пока ещё человеческие кулаки.
– Ты их не прикончишь, – мрачно заметил Фесс, оглядывая кладбище. – Костяные драконы невосприимчивы даже к твоему огню.
– Но их создала магия Салладорца! А я… а мне… в той деревне…
– Ты сожгла её следы, – возразил Фесс. – Не более того. А здесь надо сжечь даже не само чародейство, а её последствия. Костяные же драконы надёжно защищены от подобного оружия. Те, кто их создавал, знали своё дело.
– Но ты ж их перебил, пап! Тогда, давно, ты мне рассказывал! – возмутилась драконица.
– Тогда у меня была сила магии крови. Два человеческих существа, принесённые в жертву… я справился бы с сотней таких драконов.
Рысь хищно прищурилась.
– Мои сородичи тотчас предложили бы взять какого-нибудь поури и принести его в жертву. Он будет счастлив умереть за свою Ишхар. Всё просто.
– Так сделали бы другие драконы?
– Ну да, – Рыся опустила голову. – Но не ты… не я…
– Я же не дракон!
– Я тоже… то есть… не совсем. Можно послать поури в бой, на смерть… но убивать самим и при этом твердить про себя, мол, какая разница, всё равно им предстоит умереть, не здесь, так под стенами Аркина…
Фесс закусил губу.
– Ты права. Мы никого не станем приносить в жертву… до самой последней возможности. Нет, я попытаюсь справиться с этим погостом другими способами. Некромантия, по счастью, такая дама, что всегда имеет пару сильных карт в рукаве.
– Будем рисовать звезду? – осведомилась поднаторевшая в магической геометрии Рысь.
Фесс покачал головой.
– Стихии, дочка, стихии. Потребуется четыре «якоря». Сами по себе ни вода, ни огонь, ни воздух и ни земля не справятся с костяными тварями. Только если мы объединим их силу и вольём в нечто пятое… в своего дракона. Который и перебьёт их.
– Ой, как здорово! – Рыся даже захлопала в ладоши. – А я могу стать этим… пятым драконом?
– Что ты, что ты! Это существо не переживёт заклинания! Исполнит свою роль и исчезнет! И хорошо бы нам оказаться подальше в тот миг, когда оно сгинет.
…Хлопоты заняли весь день и затянулись далеко за полночь. Начинать при звёздном свете некромант не решился: ночь – это время неупокоенных. Солнечный свет они не слишком любят, хотя, конечно, никакое солнце не спасёт от того же костяного дракона.
Пришлось плести настоящую паутину, сцепляя друг с другом множество заклинаний, чтобы вот так, без магических фигур, без ритуалов – безо всего, забрать часть бесполезно растрачиваемой стихийной силы, обратив её из дарующей жизнь в убивающую смерть.
Ночь миновала, ещё дальше ушли птенцы, а Фесс всё ещё не мог сдвинуться с мёртвой точки. И лишь когда солнце поднялось в зенит, некромант наконец глубоко вздохнул и прошептал начальную фразу.
В углах погоста к тому времени возникло четыре «якоря» – на первый взгляд ничего особенного, горящий костерок, облепленный землёй матёрый валун, кружащаяся под ветром трещотка и округлая ямка с водой. Но это только если не знать, сколько сил и заклятий вложено в каждый из этих «якорей».
Взвыл ветер, покачнулась земля под ногами, яростно вспыхнуло солнце, а откуда-то из-за края неба надвинулась тёмная туча, проливаясь секущим ливнем. Но «якоря» так и остались, ровно потрескивал
