Вторым пыжом Андрей прибил в стволе картечь, из тонкого носика пороховницы присыпал порох в затравочное отверстие и на полку, подступил к бойнице.
– Обходят! Обходят!
Татары, поняв, что взять импровизированную крепость в лоб у них не получается, по широкой дуге двинулись в обход. Однако стрельцы дружно навалились на сани, на которых и стояли бревенчатые щиты, быстро, быстро потолкали их вдоль берега, прикрывая собравшийся в кучу обоз. Степняки, пытаясь использовать момент, уже ринулись в атаку, метясь в еще не закрытый участок.
– Пали!
Матях, помогавший толкать свой щит, вместе со всеми схватился за пищаль, прильнул к бойнице.
Ногайцы мчались во весь опор, не переставая метать стрелы, и щит мелко дрожал от множества ударов. То тут, то там из бревен показывались острия наконечников, прошивших бревна насквозь. Рядом с Андреем, громко вскрикнув, опрокинулся стрелец, чуть отполз и сел на сани, громко ругаясь: стрела торчала из плеча, ее кончик – из лопатки. Судя по тому, что насквозь не пробила – раскромсала какую-то кость.
Русские ждали. Пищаль – она не лук, далеко не выстрелишь. Матях, полагаясь на опыт бывалых воинов, тоже не торопился, глядя поверх граненого ствола, как татары бросают луки в колчаны, опускают длинные остроконечные пики.
Б-ба-бах! Бах! – всадники начали кувыркаться вместе с конями, едко пахнуло жженой серой. Андрей поймал кончиком ствола, не имеющего даже примитивного прицела, ногайца с большим медным диском, висящим на груди, нажал большим пальцем кнопку. Фитиль упал на полку, на ней коротко полыхнуло огнем, тонкая струя пламени ударила в сторону – а татарин мчался со скоростью мотоциклиста, ограбившего банк и Матях, сопровождая цель, чувствовал, что еще мгновение – и степняк уйдет из-под прицела.
Б-бах! – приклад ударил в плечо с такой силой, что боярского сына развернуло. Пространство перед ним заволокло дымом.
– Ур-ра-а! Москва-а-а!!! – это навстречу татарам через оставшийся незакрытым просвет помчалась кованая конница.
– За мной, мужики! – Андрей бросил разряженную пищаль, схватил соседскую, из которой раненый стрелец так и не выстрелил, подхватил и закинул за спину чей-то бердыш. – Ур-ра-а!!!
Он выбежал в просвет меж щитов, промчался через густую дымовую завесу, и остановился перед кровавой полосой из бьющихся в судорогах, истекающих кровью, умирающих существ. Убитых среди людей и коней было мало. Большинство оказалось покалечено, ранено, просто придавлено тяжелыми тушами. Татары, что гарцевали за этим жутковатым препятствием, глядели не на Андрея, а вперед – туда, откуда на них накатывалась закованная в сталь русская конница. Матях остановился, поднял тяжеленную пищаль, нажал на спуск, дождался выстрела и с облегчением бросил неподъемное оружие. В этот раз он смог увидеть последствия своего выстрела: широко разлетевшаяся на дистанции в пятьдесят метров картечь пробила темные, сразу начавшие кровоточить отверстия в телах сразу двух коней, сбила их всадников, а кроме того – упало еще двое татар, находящихся дальше, глубоко в строю, но на линии огня.
В этот раз одинокий русский воин – из стрельцов за Андреем никто так и не побежал – привлек к себе внимание. Сразу трое нукеров отвернули, поскакали на него прямо по распластанным телам, ломая кости и расплющивая конечности своих бывших соратников.
– Ну, идите, идите, – Матях скинул с плеча бердыш, показавшийся после пищали невесомой пушинкой, зажал его в руках, удерживая вертикально. – Давай!
Усатый, с бритым подбородком татарин в отороченном мехом остроконечном шлеме метился копьем ему точно в сердце, но в тот миг, когда стальному острию с болтающимися чуть ниже тремя беличьими хвостами до цели оставались считанные сантиметры, боярский сын двинул всем бердышом слева направо, снося обеими руками копье в сторону, а потом резанул оказавшимся точно перед животом врага добротно отточенным полумесяцем топора в обратном направлении. Судя по тугому толчку, пришедшемуся на правую руку, если ногайца и не разрезало при этом до позвонков, то уж из седла выкинуло точно. Смотреть, чем все кончилось, у Матяха времени не имелось – второй татарин уже заносил над ним свою саблю. Парировать удара боярский сын не успевал, а потому извернулся всем телом, выдернул из-под клинка плечо, весь выгнулся, с неожиданной искренностью возопив Богу о помощи. И помощь пришла: сабля, разрубив новенький налатник, с обиженным лязганьем скользнула по пластинам бахтерца, а Андрей, со всей силы ударив бердышом снизу вверх, вогнал его кончик степняку под подбородок.
Третий татарин, подъехав к боярскому сыну, молча упал с седла. Из его живота, груди, из глаза торчало по стреле. Андрей оглянулся: дым уже развеялся, и кто-то из своих получил возможность прицельно расстрелять ногайца, выручая не в меру отважного товарища. Стрельцы же, не ставшие поддерживать безумную атаку, торопливо толкали сани вперед, подводя гуляй-город к врагу на дистанцию пищального выстрела.
Татары видели опасность, и даже изредка пускали стрелы, но сделать ничего не могли. Отступить для них означало – показать спину кованой рати. А такой подарок равносилен самоубийству, порубят всех, как цыплят. Стрелять тоже нечем – колчаны опустошены в начале атаки. Единственный шанс выжить – это ломиться вперед, и опрокинуть либо стрельцов, либо бояр.
Матях отбежал за щиты, схватил брошенную на сани пищаль, начал ее торопливо заряжать.
– Фитиль потуши, боярин! – крикнул кто-то. – Зелье полыхнет!
– Туши, потом поджигай, – упрямо мотнул головой Андрей. – Этак выстрелить ни фига не успеешь.
Порох, пыж, шомпол, картечь, шомпол, пороховница, затравочное отверстие, немного пороха на полку… Готов!
Он поднялся к бойнице, выставив ствол. Татары показались совсем близко, чуть не на расстоянии вытянутой руки – и Андрей сразу нажал на кнопку. Его выстрел слился с дружным залпом остальных стрельцов. В этот раз не проявляя самодеятельности, Матях отступил, бросил пищаль, схватил бердыш, ожидая, когда сквозь дым прорвутся первые из ногайцев и полезут через щели гуляй-города в лагерь.
Минута. Другая. Третья…
Ветер лениво развеял дым, и стало видно, что татары уносятся в степь, а по пятам за ними, рассыпав строй, гонится кованая рать.
Это означало, что сражение окончено.
