Получили не те, Получили лишь те,
Кому я б ее отдал и так.
Смысловое ядро эпизода не в переменной, а в постоянной составляющей. Растащили меня -- и уже неважно, кто -- друзья ли, недруги: в основе своей они схожи.
Растащили меня, но я счастлив... -- мне в этом горьком соседстве слышится отзвук раннего Я, конечно, вернусь -- весь в друзьях... Что общего? Соединение несоединимого, сочетание несочетаемого, вернее, того, что не соединимо, не сочетаемо в нормальном, естественном мире, но оказывается сочетаемым в той реальности, которую воссоздает поэт.
Мы часто обнаруживаем у Высоцкого неясные ситуации: то ли друг, то ли враг, а то и не друг, и не враг, а так... В поэтическом мире Высоцкого граница между добром и злом проходит по линии неясного, невнятного, двусмысленного. Когда одно и то же место стремятся занять взаимоисключающие, не сочетающиеся смыслы: недруг кажется другом, друг оказывается врагом. Таков перевернутый мир, в котором существуют многие герои Высоцкого.
Другой постоянный спутник мотива дружбы -- мотив одиночества. Ощущение дружеской принадлежности к тем, кто рядом, и одновременно одинокости своей среди них же свойственно и позитивным, и отрицательным героям Высоцкого. То есть оно всеобще в мире ВВ:
Да это ж про меня! -
восклицает один из отрицательных героев, и он прав. 'Охота на волков' -- это и про него тоже. Про нас про всех...
Мы уже обращали внимание на то, что у Высоцкого мотив дружбы связан с мотивом защищенной/незащищенной спины129. Позитивный вариант этой связки встречается в поэзии ВВ, кажется, всего дважды: в песне о неравном воздушном бое и в песне о времени. Много чаще присутствуют в текстах мотивы незащищенной спины и ножа в спину:
Я когда-то умру, мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам,
чтобы -- в спину ножом...
... Мне -- чтоб были друзья, да жена чтобы пала на гроб...
Мотив отсутствия дружбы в скрытом виде присутствует в 'Райских яблоках' с самого начала. Ведь только потому и возможно в спину ножом, что никто не крикнет: 'Берегись!'.
Друзья и жена -- два лика мечты и надежды. Несвершенность мечты о друзьях подчеркнута не только началом текста, но и его окончанием. В финале их, несбывшихся, нет:
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!
Я, конечно, вернусь -- весь в друзьях... -- неужели не отзывается далеким эхом эта строка в притче о райских яблоках?
x x x
Читатель не ошибется, почувствовав в последней фразе предыдущей главки полемическую интонацию. Ее адресат -- та часть книги 'Владимир Высоцкий: мир и слово', в которой дана трактовка песни 'Корабли'. Воронежские авторы утверждают, что в ней идет речь о дружбе. Из сказанного выше ясно, что я считаю иначе.
По мнению А.Скобелева и С.Шаулова, в 'Кораблях' 'возникает тема смерти как грани, отделяющей от самого важного: <...> 'Возвращаются все, кроме тех, кто нужней...' Эта тема закономерно связывается с мотивом одиночества (<...> 'Возвращаются все, кроме лучших друзей...'); <...> оно -- удел срединного мира 'здесь', что является противопоставлением дружески-общинному 'там' (ср. со стихотворением 'В холода, в холода...'). Но главное то, что [стихотворение 'Корабли' утверждает] <...> нравственную необходимость возвращения 'оттуда' на землю, связывая эту необходимость с мыслью о долге человека перед ближними. <...> В 'Кораблях' возвращение есть спасение друзей, ради них лирический герой и предпринимает опасное путешествие 'туда' -- 'Я, конечно, вернусь -- весь в друзьях и в мечтах...' Лирический герой этого стихотворения уподоблен целому ряду мифологических героев, нисходивших в ад для вызволения оттуда 'тех, кто нужней'. <...> 'Корабли' утверждают именно обязательное возвращение всех, 'кто нужней', с помощью лирического героя'130*.
Текст 'Кораблей' представляется достаточно простым для интерпретации131. Возможно, поэтому авторы книги 'Владимир Высоцкий: мир и слово' ограничились его декларативной трактовкой, которая зиждется на трех утверждениях. Во-первых, 'лирический герой' стихотворения (я) отнесен к сообществу лучших друзей (недаром в представлении исследователей он воплощает идеальное человеческое поведение). Во-вторых, 'здесь' царствует одиночество, а 'там' -- 'дружески-общинное' состояние. Наконец, третий и, судя по всему, главный посыл: уход лучших друзей -- это смерть.
В трактовке воронежских авторов есть ряд противоречий, вот главные из них. Если 'дружество' распалось, расколовшись на две качественно однородные части -- герой и лучшие друзья (первый тезис), то почему тоску одиночества ощущает лишь одна из них (второй тезис)? А лучшим друзьям что, все равно? И еще: до их смерти, когда все были вместе, -- неужели и в то счастливое время 'здесь' царствовало одиночество? Тогда что такое дружба?
Далее. О загадочном 'там' в тексте песни ни слова, что же свидетельствует о благостной атмосфере 'там'? И наконец: хотя граница в 'Кораблях' явно ощутима, но поскольку граница существует не только между жизнью и смертью, остается без ответа вопрос, что в этом тексте указывает на уход 'туда' как на смерть132.
Попробуем проанализировать 'Корабли' под другим углом зрения. Возможно, мы найдем ответы на эти вопросы, а может быть, они и вообще не возникнут.
Для начала обратим внимание на одну особенность сюжета 'Кораблей', общую для многих текстов Высоцкого. Помните каморку папы Карло из 'Приключений Буратино'? Там на стене висел холст с нарисованным очагом, за которым скрывалась дверца в удивительный мир. Вот и сюжеты Высоцкого, этот верхний слой текста, представляются мне такими холстами. Едва ли не каждый содержит некую странность, на первый взгляд, противоречащую здравому смыслу (либо традиции). Она и есть тот 'очаг', сквозь который проще всего проникнуть вглубь текста.
Иногда таких странностей две, как в 'Конях привередливых': в зачине герой вроде бы несется к гибели, но традиционно 'гибельные' образы (пропасть, обрыв, край) остаются сбоку, то есть не препятствуют движению. Что же в таком случае они символизируют, если не угрозу жизни, и что мешает герою жить, дожить (если он действительно рвется к смерти и умирает, что опять-таки совсем не очевидно)? А потом герой попадает к Богу (то есть вроде бы умирает), но почему-то только в гости...
В 'Кораблях' сюжетная странность в следующем. Если возвращение осуществимо (более того, возвращаются все; так и хочется добавить: все, кому не лень), то почему бы лучшим друзьям самим не вернуться, что им мешает?133 Это, собственно, и есть главный вопрос, который ставит перед нами текст 'Кораблей' и на который непременно нужно ответить.
Как видим, в координатах жизни и смерти вопрос остается без ответа. Давайте сменим ракурс и попробуем рассмотреть текст этой песни более приземленно. В житейском направлении наше внимание очевиднее всего разворачивает строка Что сжигать корабли скоро выйдет из моды134. 'Решительно порывать с прошлым, делать невозможным возврат к прежнему' -- так фразеологический словарь трактует идиому 'сжечь корабли'. Впрочем, непредвзятому глазу и по другим деталям хорошо заметно, что не только образный, но и смысловой строй 'Кораблей' целиком находится в границах жизни, в сфере 'здесь'.
Как ВВ разворачивает текст, как стыкует соседствующие фрагменты? Начинается все с заурядного портового пейзажа:
Корабли постоят и ложатся на курс...
Трафаретная ситуация -- корабли покидают порт.
... Но они возвращаются... -
Эта строка убеждает кого-то оставшегося на берегу: не печалься, разлука не насовсем. Хотя с чего бы опасаться невозвращения кораблей? Странное но...
Вслед за кораблями в тексте возникает герой-странник:
Не пройдет и полгода, и я появлюсь,
Чтобы снова уйти на полгода135.
Постоят... ложатся на курс (как бы и не двигаясь вовсе)... появлюсь (словно возникну мгновенно, не из движения-приближения -- из ничего, из воздуха, как в сказке дух)... чтобы снова уйти... -- таким покоем
