ГЛАВА 12
149* (105) Изотов В.П. Новые слова Владимира Высоцкого. С. 211.
150 (106) Не тогда ли поэту стало тягостным фамильярное обращение 'Володя', 'Вовка', 'Вовчик'...
Иная точка зрения на ситуацию: 'Вообще отчеств в основном корпусе произведений Высоцкого почти нет, он ориентировался на людей молодых и простых в обращении <...> Персонажу песни 'Про черта' (1965/66) обращение к нему по отчеству мерещится как чертовщина <...>' (Кормилов С.И. Антропонимика в поэзии Высоцкого. С. 133).
151 (107) Ср. 'Приятно все-таки, что нас тут уважают...'. Какой тоской невоплотившегося человеческого достоинства веет от таких реплик...
152 (107) В одной из первых статей, опубликованных после смерти ВВ (правда, лишь в самиздате, а значит, имевших относительно небольшую аудиторию) , дана такая трактовка этого текста: 'Высоцкий использует древнего джинна лишь для того, чтобы с его помощью выявить отталкивающие черты современного обывателя'. А от начальной 'фразы так и разит лицемерием. Он, видите ли, пьет не ради удовольствия, а из одной лишь научной любознательности' (Тростников В.Н. А у нас был Высоцкий. С. 139, 140). Есть и другое объяснение зачина текста, правда, не очень реалистичное, а все-таки позволяющее отнестись к герою не столь сурово: может, наш пьяница до сих пор пил только водку?
153 (107) Джинна из этой песни 'можно толковать как аллегорический образ ('зеленый змий' в бутылке)' (Кулагин А.В. Поэзия В.С. Высоцкого. C. 106).
154 (107) Интересно, что в текстах про черта и джинна 'вдруг' появляется почти одновременно: в третьей и второй строках соответственно.
155 (107) Заметим попутно, насколько логично появление в этом тексте сначала 'зеленого змия', олицетворения алкоголя, а за ним -- зеленого же 'крокодила'. Уже под конец текста 'змеиный' мотив получает развитие в образе 'аспида'. Эта четкость выстраивания Высоцким образных рядов, во-первых, облегчает их восприятие, а во-вторых, -- при высокой плотности образного пласта текста не утяжеляет его.
156 (107) У Высоцкого детали текста всегда разнообразно связаны. Еще одна логичная цепочка -- 'прыгало... ходило...'. Она к тому же красива -- тем, как естественно, ненарочито актуализирует прямой смысл одного из составляющих идиомы 'ходить ходуном' -- тоже заметная черта поэтического стиля ВВ.
157 (107) В тексте 'У меня запой от одиночества...' дважды появляются слова, одно из которых и ударный слог другого совпадают с двумя формами глагола 'петь' ('запой', 'запойный'). Разумеется, ВВ не обдумывал этого. Мне кажется, однако, что необязательные, т.е. не обусловленные сюжетной или иной необходимостью, случайные звуковые совпадения с этим семантическим ядром, очень частые в песнях Высоцкого, образуют некое глубинное течение, в его песенно-поэтическом творчестве обретающее особый смысл (тем более в присутствии такого текста, как 'Кони привередливые', в котором мотив пения главенствует).
Эта тема была затронута в одной из публикаций последнего времени. По словам Т.Гавриленко, в поэтическом арсенале Высоцкого 'значительное место занимает образ песни'. Приведя примеры множества названий, в которых этот образ присутствует прямо или косвенно, исследователь отмечает, что 'гораздо больше организационно-знаковых вкраплений, указывающих на образ песни, -- в самих текстах, причем не только сориентированных номинативно, но и в таких, которые вовсе не заключают в названиях музыкально-песенного признака' (Гавриленко Т.А. Образ песни в поэтическом мире Высоцкого. -- МВ. Вып. III. Т. 2. С. 62, 63).
158 (108) Это показательный пример отношения к текстам Высоцкого: воспринимается не сам текст с его смысловыми особенностями, а типичная ситуация, лежащая в его основе. Нет сомнения: серьезную роль в подобном восприятии текстов ВВ играют фундаментальные качества его поэзии, а не только воспитанные в нас советской школой навыки общения с художественным словом. Самый, пожалуй, знаменитый из примеров неадекватного понимания Высоцкого -- зацитированное до дыр 'Поэты ходят пятками по лезвию ножа...'.
159 (108) Между прочим, в одном из писем к М.Шемякину ВВ цитирует эту строку именно в таком смысле: '<...> я даже завидую, как ты последователен. 'Если я чего решил -- выпью обязательно', -- это у меня такая песня есть. Так вот ты, если чего решил -- выполнишь <...>' (Высоцкий В. 'Спасибо вам, мои корреспонденты...' // Сов. библиография. 1989. No 4. С. 85).
160 (108) С этого слова начинается вся 'мордобойная' цепочка: поклоны бьет -- изобью для вас любого -- морды будем после бить -- стукнул раз -- боксом занимается. Тем более что 'бить поклоны' близкородственно к 'бить челом', ну а от него до избиения чела -- рукой подать. И снова -- мерцание, переливы прямого-переносного смыслов.
161 (108) Тут, может быть, и невольно, обыграно сочетание 'свобода духа'.
Тема свободы -- несвободы немаловажна для этого текста. Как верно отмечает Г.Хазагеров, 'двойник -- путы героя, и эти путы не только безобразны, но и смешны' (Хазагеров Г.Г. Две черты поэтики Владимира Высоцкого // МВ. Вып. II. С. 87). Можно добавить, что смешны и двойник, и сам 'раздвоившийся'. Т.е. смешон человек несвободный, а не только 'несвободная' его часть.
162 (109) Эту правильность и призваны символизировать метлы, а вовсе не боеспособность дворников, как могло показаться.
163 (110) Параллель между односторонним мордобоем в парах 'джинн-герой' и 'милиция-джинн' очевидна. Менее заметная параллель: 'стукнул раз -специалист! -- видно по нему' -- 'вот они подъехали -- показали аспиду'. Как уже отмечалось, эта особенность поэтического стиля ВВ придает особую стройность тексту.
164 (110) Отметим завуалированную игру цветных бликов, очень частую у Высоцкого: слово 'аспид' отзвучивает черным (от 'аспидная доска' -- из слоистого минерала черного цвета) и перекликается с 'черным воронком'.
165 (110) ВВ любит сталкивать пары слов, различающихся одной буквой.
ГЛАВА 13
166 (111) О том же писал К.Рудницкий: 'Отношения Высоцкого с его персонажами фамильярны, но заботливы. Персонаж никогда не остается на подмостках один, сам по себе <...> властная рука Высоцкого -- у персонажа на плече, и даже когда вся песня <...> поется 'персонажным' голосом, <...> голос этот распирает клокочущая авторская страсть. А кроме того, автор сохраняет за собой право в любой момент как бы отойти на шаг в сторону от персонажа, окинуть его насмешливым или поощрительным взглядом, более того, вдруг подарить от щедрот своих персонажу такие слова, до которых тот никогда бы не додумался' (Рудницкий К. Песни Окуджавы и Высоцкого. С. 14).
Ср.: 'В многоголосии песенных персонажей всегда различим голос умного, ироничного <...> автора' (Шулежкова С.Г. Крылатые выражения Владимира Высоцкого. С. 220).
На сложность определения грани между голосами автора и персонажа обращает внимание и Н. Рудник: 'Открытость балладного мира [Высоцкого], множество героев стихотворений создают очень существенную проблему: каково соотношение автора и его героев? Эта сложность усугубляется еще и тем, что голос автора и голос персонажа соединяются порой столь органично, что образ самого Высоцкого нередко ассоциируется в общественном сознании с его героями. <...> Очевидно, что в балладе Высоцкого существует сложный комплекс выражения авторской позиции. <...> Кажется, что поэт растворяется в своих героях, настолько высока степень стилистической однородности составляющих стихотворение элементов' (Рудник Н.М. Проблема трагического в поэзии В.С. Высоцкого. С. 67-68, 76).
167 (112) Новиков Вл. Диалог. С. 196. Представленное в этой книге и ставшее затем традиционным толкование текста 'Кто кончил жизнь трагически...' впервые дал А.Бермонт в статье 'Витраж', появившейся в самиздате вскоре после смерти Высоцкого: '<...> в стихотворении 'Поэты' после первой части идет фраза 'от автора', отстраняющая сказанное ранее и сталкивающая не только первую и вторую части стихотворения, но и все его элементы:
<...> Слабо стреляться -- в пятки, мол
давно ушла душа!
Терпенье, психопаты и кликуши!
