Сморщенная жилистая шея свернута на бок, на голове – шерстяной клетчатый шарф, на самой макушке торчал клок седых волос, а на носу – огромная бородавка.
– Она все время мерзла, – шепотом сказала женщина.
– Вы ей...?
– Племянница. Ольга.
– А детей...?
– У нее не было.
– Такая маленькая... – удивился судмедэксперт, нагибаясь над телом.
– Она будто в землю врастала, – все так же тихо сказала племянница. – Усыхала прямо на глазах.
– А где деньги? – спросил Алексей.
– Деньги?
– Она давала деньги в долг. Где она их хранила?
– Идемте, – позвала женщина.
И первой шагнула в большую комнату. Алексей уже понял, что комнат в квартире две. В маленькой лаяли запертые собаки, а в большой, судя по всему, жила сама Анна Павловна. У стены стоял диван, на котором она спала, постельное белье на нем было серого цвета. Племянница Анны Павловны подошла и откинула одеяло и застиранную простыню. Алексей увидел старый матрас.
– Здесь, – сказала Ольга.
– Под матрасом?
– В.
– В?
– В матрасе.
Ольга откинула подушку. Вверху матрас был вспорот, и Алексей увидел, что из него торчат... деньги! Причем доллары!
– Ее что, не ограбили?
– Трудно сказать. Я не знаю, сколько у нее было денег.
Алексей подошел и вытянул из матраса одну купюру. Она пахла старостью, хотя на вид была новенькой. Вообще эти деньги имели отвратительный запах.
– Почему она не сделала хороший ремонт, с такими-то деньгами?
– У тети была катаракта. Она все видела словно сквозь мутную пленку. Ей казалось, что здесь чисто. И красиво, – добавила Ольга.
– А почему операцию не сделала?
– Она боялась умереть под наркозом.
– Умереть?
– Да. Она очень боялась смерти.
– Но так жить... – Алексей покачал головой. – Помоему, это хуже смерти... А вы? Как вы здесь жили?
– Здесь? – удивилась Ольга. – О, нет! У меня семья. Муж, дети. Я живу у мамы... С мамой. Я заходила к ней иногда. Проведать. Она каждый раз грозилась лишить меня наследства, – усмехнулась женщина.
– У вас были денежные затруднения?
– А у кого их сейчас нет?
– Она вам помогала?
– Нет.
– Значит, это вы нашли труп?
– Да. Я. Зашла поздравить ее с Новым годом и...
– Спокойнее. Расскажите подробнее.
– Дверь в квартиру была приоткрыта. Собаки заперты в маленькой комнате.
– Вот как? – удивился Алексей. – Она всегда их запирала?
– Нет, что вы! Я сама удивилась: почему мопсы заперты?
– Сразу удивились? Или потом?
– Не поняла?
– У меня своеобразное чувство юмора, извините. Полагаю, сначала вы испугались. Так?
– Да, – кивнула Ольга. – Я вошла и...
– И что здесь? – спросил появившийся на пороге старлей Кислицкий. – Где собаки? О! А вот и мотив!
Тут и Алексей обратил внимание на валяющиеся на полу каталожные карточки. Разлинованные прямоугольники из плотной бумаги желтоватого цвета, вверху дырка, чтобы нанизывать их на металлический стержень. На таких карточках пишется название книги или газетной статьи, потом из них составляют каталоги или картотеки в библиотеках. Сейчас их в массовом порядке заменяют компьютеры, но раньше, когда компьютеров не было, делали только так. Чтобы найти нужную информацию, надо было обратиться к каталогу. У Анны Павловны тоже, похоже, была картотека. Картотека ее должников. Теперь ящички были перевернуты, а карточки рассыпаны по полу.
Кислицкий сел на корточки и принялся рассматривать разбросанные карточки, стараясь при этом до них не дотрагиваться.
– Откуда это у нее? – спросил Алексей, поднимая одну из карточек. – «Александр Иванович Костиков. 1972 года рождения. Паспортные данные... 25 декабря 2007 года взял тысячу долларов сроком на один год... Долг отдал в срок... 25. 12. 2008 взял две тысячи долларов сроком на один год...» Должник, значит. Так откуда карточки? – перевел он взгляд на Ольгу.
– Она двадцать лет проработала в массовой библиотеке. До шестидесяти пяти лет все работала. И пенсию получала.
– А до того?
– Кассиром в Сбербанке.
– В советское еще время работала... А деньги тогда откуда?
– Какие деньги?
– Стартовый капитал? С чего-то же она начала давать деньги в рост?
– У нее была трехкомнатная квартира. У нас... – Ольга замялась.
– Что за история? Рассказывайте, Ольга... Как вас по отчеству?
– Просто Ольга. Да нечего рассказывать. Их было три сестры, моя мама – младшая. Они жили в центре, в хорошей трехкомнатной квартире. Мама единственная вышла замуж и уехала жить к мужу. Старшая, тетя Саша, лет десять назад умерла. Оказалось, что перед смертью она оформила дарственную на Анну, свою сестру. Они обе были собственницами. Но тетя Саша, поддавшись уговорам, отдала сестре свою долю. А тетя Аня сказала, что три комнаты ей одной – это много.
– А у вас, простите, сколько комнат?
– У нас? Две.
– Вы, муж, двое детей... Я не ошибаюсь? Двое?
– Двое.
– И мама.
– Да. И мама. Дети уже взрослые, – словно оправдываясь, сказала Ольга.
– Еще хуже. Впятером в двушке. Тесновато. И тетя Аня не предложила вам поменяться? Какникак, ваша мать тоже имела право на родительскую квартиру.
– Она не предложила, а мы... Никто не хотел связываться с тетей Аней.
– Тяжелый характер?
– О покойниках плохо не говорят... – замялась Ольга.
– Что она сделала с квартирой?
– Обменяла с доплатой на эту.
– Большая была доплата?
– Не знаю. Никто не знает, сколько у нее было денег. Она никогда не говорила о деньгах. То есть, она всегда только о них и говорила, но... Все время жаловалась на расходы. Если я звонила и говорила, что
