Критика цинического разума

процесс. Нужно раскопать залежи руды, раздробить ее на куски, транспортировать их к плавильной печи, расплавить силой огня, раз­делить жидкие субстанции, придать им необходимую твердость пу­тем легирования, применения присадок и закалки, затем разогреть еще раз, подвергнуть ковке, формовке, шлифовке. Только воля к войне в состоянии подвергнуть природные субстанции таким пре­образованиям посредством столь беспримерной насильственной деятельности, какой требует техника доменного процесса и техника ковки. В области металлургии помышляющий о войне человек осу­ществляет великую атаку на наличные структуры материи, и то, что он творит с металлом, есть не что иное, как предвосхищение того, что он сотворит с помощью металла со своим врагом. Если «желез­ный век» (по Овидию) начинается возникновением войн, символом которых были меч и копье, то есть рубящее и колющее оружие, то эпоха, предшествовавшая возникновению огнестрельного оружия, все же была «золотым веком» для войн: с появлением артиллерии в цивилизации происходит нечто вроде второго обретения огня, одна­ко не прометеевского солнечного огня, как некогда, а современного вулканического огня преисподней. Изобретению артиллерии соот­ветствует в общем развитие политической централизованной власти и пространственных перспектив к началу Нового времени. Артилле­рия позволяет «господствовать» над противником на расстоянии, и на этом основывается ее функциональное родство с современным управлением и надзором. Орудийный выстрел соответствует взгля­ду суверена, равно как и предписаниям центральной власти *.

С началом промышленной революции, которая исходила из рай­онов размещения английской металлургии, металлизация общества обретает новые масштабы. В то же время совершает резкий рывок и разведка земных недр. С этого момента возникают гигантские руд­ники, вгрызающиеся в самые темные глубины Земли. Горняки ста­новятся армией призраков индустриальной цивилизации — эксплу­атируемыми эксплуататорами; рабочие металлургических заводов ' превращаются в элитный отряд капиталистического наступления на «трудно отдающие свои сокровища» земные недра. Наконец, совре­менная форма экономики превращает в капитал все полезные иско­паемые, и посредством миллионов всевозможных «вскрышных ра­бот», напоминающих взлом, посредством бурения и «добычи» она ведет минералогическую войну против земной коры, чтобы сжечь поднятые «на гора» богатства или переработать их в технику и сис­темы оружия. Ежедневно индустриальные цивилизации выносят

смертные приговоры многим миллионам жи­вых существ и миллионам тонн материальных субстанций. В них обретает свое завершен­ное воплощение хищническое и эксплуататор­ское отношение западных культур к Земле.

Следует поостеречься рассматривать ядерные технологии наших дней как нечто исключительное. На самом деле они не что иное, как логичное продолжение минералого-металлургической атаки на наличные струк­туры материи, чистейшее развитие воинственно-полемической теории, выводя­щее ее на новый уровень. Здесь нет никакого перерыва постепенности, никакого скачка. Трансцендентально-полемические рамки на­шей техники вмещают равным образом и бронзовый меч, и нейтронную бомбу. Разве что переход от эпохи металлов к ядерной эпохе означает достижение новой технологической ступени в рамках воинственно-полемической структуры и новый порядок величин в том,

f * Т Т ^

структуры и новый порядок величин в том,

что касается средств ведения борьбы за самосохранение. Чтобы вы­держать тяготы своей войны против Другого, современные конку­рирующие и исследующие Я с боем берут бывшие доныне самыми таинственными формы строения и энергетические источники мате­рии, они, идя дальше металлургического расчленения наличных ве­ществ природы (руды и т. п.), перешагивают порог естественных структур субстанции, чтобы добраться туда, где таились связанны­ми считавшиеся до сих пор самыми загадочными космические силы. Но и на ядерном уровне варварскому отношению к материи уже пред­шествует варварское отношение к врагу — оно проецирует тяжелую враждебность, существующую в отношениях между соперничающи­ми обществами (через «относительно автономную» промежуточную ступень естествознания), на радиоактивную материю. То, что в слу­чае крайней опасности готовы сделать с врагом, и определяет масш­таб тех средств уничтожения, которые нужно добыть у природы. То, что мысленно желают врагу — уничтожение на огромных про­странствах огнем, отравление, распыление на атомы,— должно быть предварительно проделано с оружием, должно быть выражено в нем. Оружие, в сущности, есть только послание противнику, которое из­вещает о наших намерениях в отношении его. Поэтому оружие — это образ-заместитель противника в своем собственном арсенале. Тот, кто кует оружие, дает знать своему врагу, что будет столь же бес­пощаден с ним, сколь он беспощаден к своей палице, к чушке метал­ла, к гранате и к боеголовке. Оружие — это уже терзаемый и мучи­мый противник; оно есть вещь -для -тебя. Тот, кто вооружается, уже

вступил в войну. Она de facto идет непрерывно, причем «горячие» ее периоды чередуются с «холодными»; последние ошибочно назва­ны миром. Мир, если рассматривать его в рамках воинственно-полемического цикла, означает время вооружаться, то есть перене­сение враждебности и злобы на металл; война в соответствии с этим есть введение в действие и потребление продуктов вооружения, при­менение оружия к противнику.

На высшей ступени воинственно-полемической технологии наш процесс Просвещения достигает того пункта, в котором он прощает­ся с тысячелетней дуалистической традицией метафизики: противо­речие между res cogitans и res extensa * в эпоху кибернетики просто-напросто сходит на нет. В той мере, в какой res (субстанция), кото­рая мыслит, может быть фактически представлена и изготовлена как машина, исчезает ее противоположность по отношению к res, кото­рая существуете пространстве (экстенсивно). Между тем существу­ют современные артиллерийские системы вооружений, которые на стратегическом жаргоне именуются «интеллектуальным оружием» или «умными снарядами», то есть ракеты, которые выполняют в полете классические мыслительные функции (восприятие, принятие решений) и ведут себя по отношению к цели-противнику «субъек­тивно». Существование этих систем означает откровенное призна­ние нашей цивилизации о своем собственном состоянии: мы факти­чески, по большей части, стали субъектами, которые понимают себя как «мыслящие вещи», и эти мыслящие вещи есть то, что будет наносить удары друг по другу в современной войне. Различие меж­ду героем и его оружием исчезает; страдающие гигантоманией Я нашей культуры, всецело поглощенные заботой о самосохранении, «выставили из себя вон» свое собственное существование в качестве оружия. В конце концов если готовые к смерти летчики-камикадзе выполняли функции управляющей системы (res cogitans) еще in persona, то в наиболее прогрессивных видах современного оружия субъективность героя перешла в субъективность электронную. Бом­бардировщик с ручным управлением, переходящий в последнее пике, еще предполагал наличие пилота, который сознательно шел на неиз­бежную смерть и доказывал свою способность принять смерть так, что эта способность качественно прямо-таки не отличалась от спо­собности, присущей античному философу. В интеллектуальных ви­дах оружия этот человеческий фактор полностью исчезает; дальней­шая деградация в направлении от философии к паранойе осуществи­лась полностью; «живи и дай умереть другим» в соответствии с этим не только лозунг тайного агента, но и принцип современной войны, базирующейся на артиллерии и ее последующих модификациях. В «способном мыслить снаряде» мы обретаем конечный пункт со­временного искажения представления о субъекте, ведь то, что именуется субъектом в Новое время, есть, на самом деле, погло­щенное заботой о самосохранении Я, которое шаг за шагом удаляется

от Живого, вплоть до достижения вершины паранойи. Отступле­ние, дистанцирование, искажение представления о самом себе — вот что порождает этот вид субъективности. Артиллерия есть лишь одно из ее проявлений, в особенности в форме электронного, интел­лектуального атомного оружия, последнего и наивысшего порожде­ния самоутверждения и стремления господствовать над миром на расстоянии. Современное дальнобойное Я желает сохраниться, не узнавая себя в своем оружии; ему приходится поэтому как можно сильнее дистанцироваться и отмежевываться от него. Интеллекту­альное оружие удовлетворяет эту потребность. С тех пор как оно появилось, шизоидная структура (принимающий форму государства субъект и воинственно-полемическое Я, поглощенное заботой о само­сохранении) обретает завершенный характер. Следующая великая война сулит в перспективе только шизофрению и машины в роли